Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус

Зинаида Михайловна встретила меня как родного. Усадила в кресло, стоящее напротив ее рабочего стола, самоварчик на стол поставила (декоративный, электрический), вазочку с печеньями выставила, чаю мне налила…

— Ты пей чай-то, не суетись, я пока книжку найду.

— Какую книжку?

— А мне тут сотрудницы на праздник подарили, называется «мерзкие животные Амазонских лесов». Но я ее только мельком просмотрела, запомнила одну лишь ягуарунди — а на эту милую зверюшку ты уж точно не похож. Ага, вот она, — и на столе появилась книга под названием «Фауна Амазонки». — А теперь давай, рассказывай, зачем пришел, а я, пока тебя слушать буду, книжку полистаю. Может и подберу что-то подходящее, а ты все с самого начала рассказывай…

— Ну хорошо, начну с начала: в начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. А немного погодя в Дзержинске разработали очень качественную магнитную пленку, с помощью которой на одной кассете можно записать всю информацию, проходящую через Минместпром за месяц. Проблема же в том, что Бог забыл создать магнитофон, позволяющий столько данных на пленку записать и потом ее оттуда считать в вычислительную машину.

— Но ведь на радиозаводе уже делают магнитофоны для вычислительных машин, нет?

— Делают, но эти магнитофоны могут на одну кассету записать информацию, которая только в одной области формируется, причем меньше чем за неделю. И тут дело именно в магнитофоне, а не в пленке. Но на наше с вами счастье господь создал и человека, в некоторые из этих человеков уже придумали, как нужный магнитофон сделать. Причем сделать из деталей, большинство из которых у нас в стране уже серийно производится. Но вот буквально парочка из числа этих деталей пока еще нигде в мире не выпускается, что обидно. И особенно обидно, что для налаживание их выпуска и нужно-то всего несколько станочков.

— Так, — Зинаида Михайловна отложила «амазонский» справочник. — Цена станков тебе известна?

— Нет, но мне известно, кто их способен сделать, причем тут, у нас, в Горьком способен. И если кое-кто — не будем на вас пальцем показывать, так как это невежливо, и мы покажем всей рукой — пообещает работу профинансировать, то…

— Хотя бы порядок величины сказать можешь?

— Я могу немного другой порядок изложить. Сейчас видеомагнитофон студийный стоит в производстве около ста двадцати тысяч рублей. А если их будут выпускать как отход производства магнитофонов для вычислительных машин, цена их снизится тысяч до десяти, а то и до пяти. А мне вчера в деревне все уши прожужжали, что народу остро не хватает телевизоров «Старт», которые в магазине стоят три-двести…

— Вот снова ты пришел мне всяки враки в уши лить… ври дальше, я внимательно слушаю.

— Разработчики аппарата — наши, нижегородские, так что далеко от города они ехать точно не захотят. Но им потребуется новый завод… небольшой, примерно как наш электроламповый…

— То есть три сотни рабочих, так?

— Надеюсь, что вы не очень и ошиблись.

— Предложения по размещению?

— Теоретически можно было бы и в Перевозе, но, думаю, лучше завод ставить в Ваде. Потому что если я… когда я свой институт расширять начну, там людей селить будет негде.

— Значит, в Перевозе. Там на электростанции этим летом собрались новый генератор на десять-двадцать мегаватт ставить, поставят на двадцать. И жилье — жилье выстроим, это несложно. И родни у тебя на Амазонке, скорее всего, не объявится, можешь чаем не давиться. Список оборудования, ну, того, которое уже серийно производится, мне через неделю на стол, ну а тех, кто несерийное изготовить может, ты, если сам с ними не договоришься, ко мне приводи. А финансы… на этот-то год фонд Шарлатана опять сформирован, ну а с какой скоростью ты его исчерпать собрался, дело уже точно не мое. С кем еще вопросы согласовывать нужно будет?

— Со Светланой Андреевной, но с ней я уже точно сам договорюсь. А еще… двое разработчиков — они пока что три года обязаловки после института не отработали…

— Это тоже с ней реши: она право людей перевести на другое предприятие имеет, а я — нет. Еще есть что плохого мне сказать?

— А что я плохого-то сказал уже?

— То, что опять придется кучу средств на твои враки истратить — это плохо. А вот что их этого получится… то есть у же поняла, что — но вот разрешат ли людям эти машинки продавать, я не уверена.

— Пока не попробуем — не узнаем.

— Ну объясни мне: я уже в который раз по твоей инициативе в задницу лезть собираюсь… вот почему я снова и снова на твои авантюры клюю?

— Потому что людям от них большая польза.

— Вот только какая, лишь ты один знаешь. Ладно, в очередной раз, считай, ты меня обманул. Ну что, приступаем к работе?

В городе я задержался еще на три дня. Один потратил на переговоры с парнями, которые придумали все же не новый видак, а новую технологию изготовления головки для видака (и новый привод такой головки). Второй день я договаривался с соседкой о том, чтобы этих ребят перевели на работу пока что в мой «сельскохозяйственный» институт — и с ней я полдня беседовал, рассказывая, какой режим должен будет установлен на новом предприятии и сколько там потребуется сотрудников в соответствующих отделах. Ну а весь третий день я общался уже в редакции «Юного шарлатана»: сейчас журнал сделали ежеквартальным, но после публикации моего рассказика тираж пришлось вообще пять раз допечатывать и в обкоме комсомола всерьез задумались над тем, чтобы снова его сделать хотя бы ежемесячным. Не чтобы мои рассказы в нем печатать, точнее, чтобы чаще печатать рассказы всех тех, кто уже в редакцию рукописи прислал — а за неполные три месяца в журнал их поступило уже несколько сотен и, по словам сотрудников редакции, там минимум штук двадцать оказались крайне занимательными. А ведь это было лишь началом!

Очень даже активным началом, хотя в «редакционной статье» я честно всех потенциальных авторов предупредил: напечатанное в журнале автоматически после публикации становится «общественным достоянием» для всех граждан Советского Союза. Правда, за авторами оставалось право на публикацию своих работ в виде книги (разовую публикацию, сопровождающуюся гонораром) — но молодежь (а свои работы пока что именно комсомольцы и присылали) стремилась не к высоким заработкам, а все же к славе. И вот прославлять новых литераторов (да и не только литераторов) я уже был готов и морально, и физически. Даже внимательно прочитал несколько рассказов, которые в редакции наметили на публикацию в ближайших номерах и написал очень хвалебные (и исключительно честные) рецензии. А насчет троих «юных авторов» я даже подумал, что их работы было бы неплохо сразу в виде книг издать и даже стал думать, как такие книги в стране правильно прорекламировать. Планов по работе «на культурном фронте» у меня буквально громадьё образовалось — и я был практически уверен, что на начальном этапе их реализации «партия и правительство» меня активно поддержит. Но вот чем все это обернется буквально через год, пока никто еще не догадывался. А вот что после того, как «они» догадаются, начнется, я уже себе представил — и почему-то на душе стало очень тепло…

Глава 6

К собственному удивлению сельскохозяйственные вопросы стали мне очень интересны. И не только с позиции «насчет пожрать». Скорее, все же с чисто математической стороны: по прикидкам, качественный анализ уже собранных данных мог существенно помочь в прогнозировании будущих урожаев, точнее, помочь найти способы их повысить с минимальными затратами. А еще точнее — помочь не тратить огромные средства на работы, существенного эффекта не дающими. Вообще-то пока правильно решить, что нужно в поле сделать, чтобы повысить урожайность, было крайне сложно и в этой части те же агрономы опирались главным образом на эмпирический свой опыт — но так как опыт этот был главным образом «локализованным», а условия отличались не только от области к области, но и даже на соседних полях одного района, то слишком уж часто, по моему мнению, огромные вложения вообще никакого эффекта не давали. Или, что хуже, эффект получался сильно отрицательным: мне в Тимирязевке рассказали «грустную историю» о том, что активное использование каких-то удобрений на картофельных полях Рязанщины привело к тому, что в хранилищах выращенная на этих полях картошка уже через месяц гнить начала. Но там, ко всеобщему счастью, у большинства колхозов просто денег на удобрения не хватило и картошки сгнило все же не особенно много.