Это кто переродился? Книга 2 - Сириус Дрейк

и, окончательно разозлившись, Силантий потянулся за мухобойкой. Удар едва не сбросил цветок, но насекомое продолжило свой полет — и прямо в сторону Тимофея с говорящим гримуаром.

— Второй вопрос, о дитя невежливости, — тем временем, продолжила книга. — Какой твой любимый цвет?

— Ты издеваешься?..

— Отвечай, о неразумный артефактр-ремонтник!

— Зеленый! Открывайся!

И вцепившись в обложку, Тимофей заскрипел зубами. Переплет держался как приклеенный. А тут еще и шмель, а за ним и Силантий с мухобойкой. Он чуть не попал Тимофею по лбу.

Гримуар же плотоядно улыбнулся.

— Ответь на третий вопрос, и я открою перед тобой все свои тайны, о нетерпеливый артефа…

Вдруг шмель уселся гримуару прямо на нос. Глаза сошлись к «центру».

— Эй! — охнула книга. — Что за ничтожное существо посмело сесть на Книгу Душ?

— Это шмель, — отозвался Тимофей, и вдруг комнату сотряс удар. Шмель, закрутившись петлей взвился под потолок. На лице гримуара же остался отпечаток мухобойки.

— Ай! Что за грубость⁈ Кто посмел ударить Книгу Душ⁈

— Это уже четвертый вопрос, о многословный гримуар, — сказал Тимофей и взялся за переплет в третий раз. — Открывайся, кому сказано!

— Что? Не-е-е-ет!

Переплет таки поддался, и Тимофей смог раскрыть книгу. Следом поднялся ветер и обоих магов вжало в стену. Комнату заполнило зловещее изумрудное сияние.

* * *

Обратно идти было непросто. Нет, золото укрепляло меня каждый шаг, однако вес мешка всячески пытался поспорить с моей выносливостью. Пот катился градом, но я не сдавался — до лавки Тимофея оставалось совсем недалеко.

Войдя в очередной переулок, я услышал смех, сопровождаемый криками ужаса. Оттуда пахло порталом.

— Помогите!!!

Я тут же разглядел и женщину, что жалась к стене, а к ней подбиралось какое-то портальное чудовище, напоминающее жирного ежа на тонких ногах. Глаз у него не было — всю морду занимала сплошная пасть.

— Чую-чую… Кушать-кушать… — хихикало оно, но стоило мне сбросить мешок с плеч, чудище остановилось. — Тут еще кто-то вкусный?

Две крохотных дырочки на его физиономии задвигались, а затем оно мерзко оскалилось.

— Чую… Ты силен человек, — и хихикнув, чудище забыло про свою жертву и покатилось вбок. — Или же, не человек? Кто ты? Скажи, а то съем и не узнаю…

Болтать с этой тварью — себя не уважать. Перехватив топор, я поднял с земли пустую бутылку и швырнул в стену. Звон бьющегося стекла, заставил монстра дернуться, а мой топор уже летел ему в морду. Визг боли сменился ревом, а с моих рук уже срывались языки пламени. Топор довершил дело — через минуту на мостовой дергалась подвывающая «отбивная».

— Шкуру ты все же ему попортил… — заметил Иван.

Добив тварь, я направился к порталу, что сиял в самом темном углу. Закрыв его, похлопал руками, а затем потянулся к своей ноше. Снова закинув тяжесть на спину, поспешил убраться из переулка. Меня остановили монеты — они так и норовили вывалиться из дыр в мешке.

— А ну идите сюда, негодники! — шипел я, и монетки, позванивая, катились мне вслед, а затем запрыгивали обратно в мешок. — И ты тоже! Выкатывайся из-за этого мусорного бака, я тебя видел!

Но монетка отчего-то не желала выкатываться. Я попробовал «дернуть» ее еще раз, но все без толку. Она сидела там, словно ее…

— Прошу… — раздался голос, и там показалась та самая женщина. — Я благодарна вам за спасение, но можно я оставлю эту монету? У вас все равно целый мешок. Одной монетой больше, одной меньше…

Нахмурившись, я оглядел ее с головы до ног. В своем драном пальто выглядела она так, словно провела на улице как минимум неделю. Монету она крепко сжимала в кулаке.

— Нет, — покачал я головой. — Это золото мое. Дай сюда монету.

Но женщина только крепче сжала пальцы и отступила.

— Простите… Простите, пожалуйста… Но на это золото я куплю себе поесть… Мне хватит на…

— Я сказал, — прошипел я и мои глаза сузились, — давай сюда мое…

В моем ботинке задергался палец.

— Да что ты за монстр такой! Она же еле на ногах стоит! А тебе все мало!

— Да, потому что…

— Золото твое! Я уже это сто раз слышал! А она…

— ЧТО ОНА⁈ — рявкнул я, и женщина, задрожав, упала на колени. Монета выпала из ее пальцев и покатилась к моим ногам. — Я-то вообще в теле какого-то ничтожества, и все еще жив! А она…

Подняв монету, я посмотрел на женщину. Дрожа, она сидела в грязи. По ее лицу катились слезы.

— Только и знает, что хныкать, — прошипел я. — Жалкое зрелище. А ведь она еще не такая старая…

— Да как ты смеешь⁈ — и ее глаза зажглись злобой. — Щенок! Я вдвое старше тебя!

— … А ума так и не набралась, — отозвался я. — Раз в свои годы оказалась на улице…

Скрипнув зубами, она хотела разрыдаться, но только размазала слезы.

— Может, ты и прав. Надо было костьми лечь… За мой ресторан…

— Что ты еще и ресторан открыла? И как он?

— Никак, — буркнула она. — Его разнесли бандиты во главе с каким-то золотозубым уродом. За «крышу».

Это она, наверное, про банду Эмиля. Ну что ж, в чем-то мне удалось даже помочь ей — его зубы до сих пор грели мне подушку.

Встав, она потопала прочь. Такая маленькая, жалкая, одинокая… Отчего-то мне даже стало жаль ее. Жуть, наверное, это все влияние Ивана.

— Ты не можешь так просто отпустить ее! — опять она начал действовать мне на нервы. — Ты ее спас! Ты отвечаешь за нее!

— С ума сошел? Ее жизнь в ее руках, и больше ни в чьих. Пусть скажет спасибо и идет проведает Эмиля на кладбище.

Услышав мою последнюю фразу, она развернулась.

— Эмиль? Ты убил его?

Я кивнул.

— Можешь принести ему цветы на могилу. Если она у него есть.

И хохотнув, я направился восвояси. Женщина же молча провожала меня пустыми глазами.

— И что с того?..

Тут уж я остановился.

— В смысле?..

— Ну убил ты его, и что? Как это поможет? На его место встанут еще десять таких как он. Например, ты.

И она наставила на меня палец, словно хотела в чем-то уличить.

— Я⁈

—