Демон Жадности. Книга 1 - Юрий Розин

Я сделал шаг ближе, уловив запах гнилой воды, который всегда витал вокруг него.

— Игры? — я наклонился, упираясь руками в стол. — Судя по тому, что я то и дело слышу от пленников и заложников, не ровен час, гильдии и ближайшие страны объединятся и пойдут на нас настоящей войной, и сделают они это в первую очередь из-за твоих зверств!

Его пальцы впились в дерево стола, оставляя глубокие царапины. В воздухе запахло грозой.

— Зато узнают они в лучшем случае об одной резне из десятка! Мало ли куда делся торговый корабль? Может быть странник особо крупный слопал, а может быть на бродяжку наткнулись, кто скажет наверняка? Зато сводки о твоих «подвигах» попадают на столы глав гильдий с неизменной регулярностью! Скорее уж эти «гуманные методы» однажды приведут к тому, что за тобой придут. И не только за тобой.

Это был наш вечный спор. На самом деле, вели этот спор буквально все пираты в Небесах, но мы с Ящером, так уж получилось, представляли самые полярные точки зрения.

Он считал, что после захвата корабля все, кто на нем есть, должны умереть ради заметания улик. У самих же кораблей он клинил управление и отправлял в свободное плавание, так что найти их становилось едва ли возможно.

Я считал, что улики так или иначе все равно всплывут, и лучше думать не о них, а о репутации, как своей, так и пиратства в целом, благодаря которой можно было, например, захватить корабль, даже, фактически, не завершая боя, ровно как мы захватили «Седомого Сына».

С учетом таких возможностей, того, что за заложников тоже можно было получить немаленькие деньги, а Ящер заложников не брал, а также того, что за его голову, несмотря на все усилия, награда была уже раз в пятнадцать выше, чем за мою, при том что работал он лишь года на три дольше, в долгосрочной перспективе мой метод явно был выгоднее.

Однако, как я, сторого придерживаться «цивилизованного» стиля могли далеко не все. Да и кровавый стиль Ящера был очень многим чужд, все-таки «пират» не было равно «маньяк».

Так что в большинстве случаев пиратские капитаны придерживались некоей средней линии. Какой — зависело уже от человека.

Риалия раньше забирала к себе на «Фурию» по два-три наиболее активно сопротивлявшихся человека из захваченных команд, не только удовлетворяя садистские наклонности, но и создавая довольно угрожающую репутацию, подталкивающую к сотрудничеству.

А Брунд, если команда захваченного корабля вела себя слишком нагло или слишком яростно сопротивлялась, занимался аналогом римской децимации, то есть выстраивал эпипаж в шеренгу и казнил каждого десятого человека.

Это все, конечно, тоже было не замечательно, но по сравнению с обязательным геноцидом Ящера казалось даже вполне гуманным.

— Послушай, чешуйчатый, — я понизил голос до опасного шепота. — Ты убиваешь не для безопасности. Ты убиваешь, потому что тебе это нравится. А еще, потому что боишься. Боишься, что кто-то окажется умнее, сильнее, удачливее.

Он медленно поднялся, его плащ зашевелился, как живой.

— Однажды, Мидас, — он произнес каждое слово с ледяной четкостью, — ты пожалеешь о своей жалостливости. И когда это случится… я приду посмотреть.

— Жаль, что к тому времени тебе не на что будет ставить, — я бросил взгляд на его потрепанную экипировку. — Разве что на свою шкуру. Но кто захочет эту вонючую тряпку?

Вообще-то я не был моралистом и спорил с Ящером не из-за самого факта убийств, а из-за последствий, что они несли для всего пиратства ближайших килоквадрантов, а следовательно и для меня самого.

При этом я не мог не признать его ум, определенно существующий, в отличие от Брунда, а также то, что он был профессионалом своего дела и максимально ратовал за пиратскую братию. И он признавал то же самое во мне.

А потому, хотя я ни за что не стал бы сотрудничать с Ящером, наши отношения были куда менее напряжены, чем с тем же Брундом. И несмотря на то, что и этот, и большинство других встреч мы начинали с перебранки, до чего-то серьезного это никогда не доходило.

Вот и сейчас Ящер, побуравив меня глазами несколько секунд, тяжело выдохнул и махнул рукой, мол: «Черт с тобой. Садись, поболтаем».

И я не стал отказываться.

Только садиться с пустыми руками было как-то невежливо. Я вернулся к бару и заказал «Клык морского дьявола» — местную фирменную настойку, забористую как дерьмо небесного странника.

Бармен, криво ухмыляясь, достал из-под стойки бутылку с мутной жидкостью цвета гниющей меди.

Взяв оба стакана и бутылку, я направился обратно к столу Ящера.

— За что пьем, «благородный» капитан? — он принял стакан и дождался, когда я налью, наблюдая, как жидкость оставляет маслянистые следы на стенках. — За нашу взаимную ненависть?

Я сделал пробный глоток. Огонь распространился по горлу, заставив слезы выступить на глазах.

— Пьем за пиратство, — выдохнул я, чувствуя, как жар разливается по желудку. — За настоящее. Без глупых амбиций и личных обид.

Барлот неожиданно рассмеялся.

— Ты хочешь сказать, что между нами нет обид? — он опрокинул стакан одним движением, довольно скривившись.

— Есть, — сказал я спокойно. — Но сегодня я здесь не для того, чтобы припоминать былое.

— Тогда зачем? — его голос стал тише, но опаснее. — Чтобы похвастаться своими деньгами? Или ты наконец понял, что твои «гуманные методы» ведут в пропасть?

Я откинулся на спинку стула. Ящер налил по второй.

— Я слышал, «Алая Заря» собирает флот, — начал я небрежно. — Не для защиты торговых путей. Для охоты.

Ящер замер.

— Не достанут, — наконец выдохнул он.

Я кивнул.

— Пьем за профессионалов, — поднял я стакан.

— За тех, кто выживает, — ответил он.

Дальше мы пили уже медленнее, перебрасываясь новостями последних месяцев, интересными сведениями о гильдиях, предостережениями и увиденными плохими предзнаменованиями.

Мы недолюбливали друг друга, это было мягко сказано. Пожалуй, даже хотели друг другу смерти, поскольку в таком случае источник гнилой, по мнению другого, философии, исчезнет.

Но мы уважали друг друга, как профессионалов своего дела. И оба были не прочь поделиться чем-то полезным, чтобы получить что-то полезное взамен.

— Расхитители напали на след новых Руин, — задумчиво выдал Ящер. — Через месяц экспедиция.

— Серьезно? — мы оба уже изрядно напились и враждебность как-то подиссякла. — Где?

— Тебе зачем?

— Но хочу там появляться, пока они не