Лиса в курятнике (Гарри Поттер – детская версия) - Макс Мах

которую называют Неревским концом. Большой старый дом, построенный, как ей рассказали, в конце XVII века на месте деревянных хором. От той поры остались только Посадничьи палаты[3] — большой сводчатый чертог XI века, в котором во время торжественных приемов стояло Конунгово Седалище — троноподобное кресло, целиком вырезанное из ствола древнего дуба, много лет пролежавшего в соленой воде. Впрочем, это все дела давно минувших дней. Нынешний посадник уже не изображал из себя знатного феодала, хотя по факту именно им и являлся. Это, вообще, было довольно-таки забавным парадоксом. В одной из трех древнейших республик, сохранившихся в Европе, аристократии было не меньше, чем в ином королевстве.

Катя жила в хоромах Гертнита одна. Супруг ее путешествовал по странам Азии, и она была полностью предоставлена самой себе. Свобода, разумеется, была неполной. Хватало и соглядатаев, и мужниных доверенных слуг, занимавшихся хозяйством и ведших дела рода, но все-таки ее никто не ограничивал в тех скромных желаниях, которые не совсем соответствовали образу жизни теремной затворницы. Во-первых, Катя продолжала совершенствоваться в боевых искусствах, как магических, так и обычных. Во-вторых, она практически ежедневно хотя бы два-три часа проводила в построенной Константином специально для нее зельеварне. И варила она, следует заметить, буквально все, на что хватало ее способностей, а хватало их, как вскоре выяснилось, на многое. В доме имелась отличная библиотека, а в ней множество старинных гримуаров. Где, когда и при каких обстоятельствах они попали в руки Гертнитов, было неизвестно, но, как бы то ни было, сейчас рукописи принадлежали именно им, и Катя нашла в этих рукописных книгах массу замечательных рецептов, и среди прочего сварила омолаживающий бальзам «Поцелуй Идунн»[4], боевой эликсир «Берсеркер» и мощное восстанавливающее зелье «Аква Вита»[5]. В общем, ей было чем заняться, но и помимо этого, Катя не забывала, что судьба занесла ее в столицу богатой торгово-промышленной республики, где если чего и нет, то вскоре купят. Новгород мог похвастаться великолепным оперным театром и многочисленными концертными залами, репертуарными театрами на любой вкус, а также художественными галереями и музеями. Так что досуг Кате был обеспечен, хотя без сопровождения она ни в одно из этих мест пойти не могла, поскольку моветон, однако вместе с Аленой и Варварой — вполне. Они и ходили, не забывая про пафосные рестораны, ярмарки и торговые кварталы, где кроме всего прочего Катя нашла оружейные магазины и нисколько не удивилась, узнав, что оружие здесь находится в свободной продаже. Так в ее собственности появились шестизарядный револьвер и тяжелый автоматический пистолет. Револьвер напоминал Кате хорошо известный ей по прошлой жизни Colt Python Target, с шестидюймовым стволом, а пистолет был похож на SIG Sauer P226[6]. В общем, было похоже на сбытие мечт, и, понятное дело, такая жизнь не могла ей не нравиться, и это в значительной степени примиряло Катю с тем, кем она теперь являлась, и компенсировало, как ей казалось, будущие ее проблемы с зачатием, беременностью и родами.

«В конце концов, — говорила она себе, — я могла бы быть сейчас просто гниющим трупом. Или за это время сгнила бы до костей? Кучка костей без прошлого и уж точно без будущего. И никаких перспектив. А так я снова жива, жизнь продолжается, и это совсем неплохая жизнь. А плата… Что ж, у всего есть цена, и быть пару раз вые-ой не самый большой ужас, о котором стоит говорить».

В общем, это была хорошая жизнь. И Кате даже удалось совратить одну молоденькую горничную, так что вполне получилось оттянуться на вакациях. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и за день до возвращения в Полоцк, неожиданно, как это обычно и случается, началась война. На Гардарику напали Дания и Польша. Вернее, первоначально, то есть, в тот самый день, речь шла всего лишь о боевых действиях в африканских и американских колониях, но не надо было быть провидцем, чтобы понять: где бы ни вспыхнуло, в конце концов, загорится весь дом. Во всяком случае, Катя считала, что следует ожидать начала военных действий на европейском ТВД[7], если не в ближайшие дни, то наверняка в ближайшие недели. Было тревожно, но, увы, она в своем нынешнем положении не имела к этому никакого отношения. Максимум, отправят в бой гвардейские полки, и тогда придется опасаться за жизнь Гертнита. И это охуеть, как нехорошо, потому что Катя отлично помнила один из секретных параграфов брачного контракта. В случае форс-мажора[8], - а война — это и есть «непредсказуемое событие, не зависящее от воли сторон», — анонимный родственник ее мужа должен будет незамедлительно приступить к исполнению «своего супружеского долга». Посадник не может умереть, не имея наследника, и значит трахаться придется до полной победы, то есть пока не залетит. А это даже со специальными зельями ой как непросто.

«Вот же блядь!» — это было все, что Катя смогла сказать по этому поводу, и это была сущая правда.

* * *

Она вернулась в Полоцк только в начале октября. Пришлось задержаться в Новгороде во исполнение супружеского долга, так что она возвращалась в пансион неоднократно вые-ой, с расстроенными нервами, но зато надежно беременной мальчиком или даже двумя.

«Как развидеть то, что не удается забыть?» — Несмотря на гектолитры[9] выпитых зелий этот сраный опыт семейной жизни оказался сильнее ее нервов.

Кате пришлось одиннадцать раз лежать под этим гребаным «неизвестным героем», — и даже пару раз стоять раком, — чтобы, в конце концов, все-таки понести. Консумация брака в свое время прошла достаточно легко, и Катя надеялась, что с зачатием будет точно так же, но не срослось. Оказалось, что к этому конкретному случаю подходят далеко не все зелья. Чтобы забеременеть мальчиком, не рискуя при этом нанести вред зародышу, пришлось пойти на некоторые жертвы, и жертвы эти теперь выходили ей боком. Она так и не смогла полностью отключить свои ощущения, и это явно было совсем не тем, о чем она хотела бы помнить. Но, увы, как раз эти избыточные подробности и засели в ее невероятно развитой эйдетической[10] памяти. Что сказать, в ее прошлой жизни была такая книга, называлась «Праздник, который всегда с тобой»[11]. Ну, а это был ее персональный ад, который она теперь постоянно носила с собой. И главное, сильнодействующие антидепрессанты[12] и транквилизаторы[13] ей были строжайше противопоказаны, а слабенькие травяные настойки, — все эти пустырники и корни валерианы, — для такого случая нихуя не эффективны. Но зато, как ей с улыбкой от уха до уха сообщил немолодой целитель-гинеколог, она, похоже, понесла сразу двойню, и оба