Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1. - Алексей Хренов

Комиссар первым успел к самолёту, схватил баул с доставленной прессой и заперся в своём кабинете. Через час был организован сбор всех и вся, кто не успел скрыться, для политинформации, и, по рассказам очевидцев, комиссар толкнул пламенную речь про «все, как один, партия Ленина—Сталина, наш рулевой, победа коммунизма и социалистическое соревнование». В конце собравшимся была продемонстрирована подшивка газет — как особая гордость нашего политработника.

Лёха всё это пропустил благодаря злосчастным абрикосам, которые военлёты притащили с очередного «нашествия» на окрестные сады. Абрикосы оказались незрелыми и немытыми, и в результате обжорства Лёха периодически устраивал марафоны к «скворечникам» на краю лётного поля.

Лопухов на всех не хватало, и Лёха, недолго думая, пополнил свои стратегические запасы, вырвав несколько газет прямо из подшивки. Газеты он аккуратно спрятал в щель между камнями за сортирами, благо погода стояла сухая.

Однако история на этом только начиналась.

Комиссар, как типичный представитель украинской нации, был мужчина массивный и сильный. Обнаружив варварское исчезновение газет из подшивки, он взревел, как раненый бегемот, влетел на командный пункт и, схватив командира за рукав, потащил его в ту же сторону, куда унесся Лёха.

Встреча одиночеств в такой маленькой вселенной стала почти неизбежной.

Прочитав очередной кусочек газеты и коротко резюмировав: «Туфта голимая», — Лёха использовал по назначению выбранный листочек про повышенные надои в «Колхозе имени Тины Модотти». И совсем не из патриотических соображений или сочувствия кубинской компании, а исключительно сберегая собственную задницу. Лёха выбрал страницу с надоями, так как там, на взгляд, цинка было меньше, чем в изображении друга всех физкультурников.

Совершив акт вандализма, Лёха подвязал штанишки, поправил пилотку и заметил подвядшие лопухи, кем-то заботливо воткнутые в щель внутри сортира.

— Совсем завяли, надо бы выкинуть, — подумал Лёха и взялся за ручку двери.

Сильнейший рывок выдернул Лёху из сортира с таким размахом, что ноги его едва касались земли, когда он «полетел» метров на пять в степь. Ошарашенный Лёха так и остался стоять, держа в левой руке лопухи, а правой — отдавая воинское приветствие непонятно откуда взявшимся отцам-командирам.

— Хренов! — размахивая несчастной подшивкой, комиссар заорал так, что у Лёхи заложило уши. — Ты что натворил? Ты чем свой зад вытирал? Товарищем Сталиным? Ты?! — Его голос сорвался на крик, а огромные кулаки, казалось, вот-вот раздавят бедного Лёху.

Лёха, ещё не понимая, что произошло, машинально осмотрел свои ладони, в одной из которых во все стороны торчали подвядшие лопухи.

— Вроде чистые, — почему-то высказался вслух Лёха.

— Что это?! — Комиссар рванул к двери, собираясь заглянуть в дырку и лично удостовериться, как сильно Лёха осквернил священные символы коммунизма. Однако в пылу праведного гнева он наступил на россыпь мелких камней у порога, и его массивное тело с грохотом отправилось в полёт в маленькое строение. Раздался треск дерева, и Лёха с ужасом понял, что крепко сбитое деревянное сооружение вышло победителем в борьбе с политическим вдохновителем.

Лёха стоял, крепко сжимая несчастные лопухи и не понимая, как ему выпутаться из этой ситуации.

— Что здесь происходит?! — рявкнул наконец добежавший и запыхавшийся командир полка, оглядывая ошарашенного Лёху и комиссара, который ещё не успел толком оправиться от своего падения. Видно, крики комиссара подвигли отставшего Геннадия Васильевича перейти на рысь.

— Товарищ комиссар …— Лёха сделал паузу, чтобы набрать воздух, — пытался бросить в дырку товарища Сталина… В смысле газету с товарищем Сталиным… — проблеял Лёха с выражением полного ужаса, сделав совершенно идиотское лицо.

Повисла нехорошая пауза, так что стал слышен металлический звук на самолётных стоянках, там явно что-то пристраивали к летательным аппаратам. Лёха в ужасе до конца не верил, что произнёс эту фразу вслух. Слова вырвались сами по себе, помимо его воли.

— Так! Молчать!!! – мгновенно сориентировался опытный командир полка. – Хренов! Стоять! Что у тебя в руках? Придурок великовозрастный!

— Лопухи! — озвучил очевидное Лёха.

Комиссар, всё ещё потирая голову после встречи с деревянной стенкой, добавил, срываясь на крик: — Зачем?

— Ж@пу вытирал, — безнадёжно ответил Лёха, поднимая несчастные листья, будто это было его последнее доказательство невиновности.

Геннадий Васильевич, командир полка, давился от распирающего его гнева.

— Самка ишака! — заревел, наконец, командир. — Трое суток ареста!

— За ЧТО??? – ошарашено спросил Лёха.

— За что, спрашиваешь?! — командир и так уже был на взводе, а Лёхины оправдания видно окончательно сорвали резьбу его терпения, — Хренов! Почему там, где ты появляешься, всегда наступает полный трындец? Я тебе покажу истребитель! Чтоб духу твоего не было у боевого самолёта!

— Ничего не сделал, только задницу вытер! — выдала очередной перл прошлая память Лёхи.

— Десять суток ареста! Немедленно! Под конвоем его на гауптическую вахту! И обратно раньше не забирать! - как раненый в жопу бегемот проревел командир полка.

*****

Тут автору следует сделать лирическое отступление.

Для офицера советской или российской армии крики командира будут звучать странно, если не противозаконно и вызовут здоровое возмущение. Ибо дисциплинарное взыскание под общей идеей "гауптвахта" не применяется нынче для офицеров.

И читатели были бы абсолютно правы, если бы речь шла про российскую армию, или про советскую армию, или даже про РККА после 41 года! Когда уже действовал "Дисциплинарный устав 1941 года".

В нем уже к командирам не применяется наказание в виде "Гауптвахты". Как не применяется это дисциплинарное взыскание и в российской или советской армии - что и вызывает искреннее возмущение служивших офицеров.

Но в описываемом 1936 году действовал "Временный дисциплинарный Устав РККА (Утв. РВС СССР 10 июля 1925 г.)"

который в нужном нам разделе гласил:

В. На остальной начальствующий состав1. Предупреждение.2. Напоминание.3. Замечание.4. Ставится на вид.5. Выговор.6. Выговор в предписании.7. Выговор в приказе.8. Выговор на собрании командного состава.9. Назначение в наряд вне очереди до 2 нарядов.10. Домашний арест до 7 суток*.11. Арест на гауптвахте до 20 суток

И наш герой, совершенно не справедливо по мнению автора, влип в очередную историю.

*****

Так начался новый этап приключений Лёхи. Заместитель по тылу устроил ему настоящий «тур по хозяйственной части полка», убедив командира не отправлять столь ценный трудовой ресурс на окружную гауптвахту в Севастополь. Теперь наказанный лётчик квартировал в холодном и скрипучем хозяйственном сарае.

С самого утра и до позднего вечера Лёху использовали в различных работах полка, как правило, самых тяжёлых и грязных. Привыкнув вкладываться в любую задачу по полной, Лёха не отлынивал, даже когда ему