Десятое Блаженство - Валерий Петрович Большаков

себе сухие русла, вот каждая травинка-былинка и спешила вырасти, отцвести, да и увянуть с чувством исполненного долга.

А ведь без слез не взглянешь… Полустертые ветром холмы, наметы песка, каменистые пустоши… И зелененькая травка, с наивным упорством пробивающаяся к губительному солнцу.

Мы долго колесили в окрестностях древней Беэр-Шебы, пока не сыскали подходящее место для раскопок — в обширной низине меж двух обрывистых холмов.

По сценарию, фильм начинался в лагере археологов, и нам нужно было изобразить земляные работы. Изя мигом развернул бурную деятельность, припахав всех, включая Гайдая.

В бестолковой суете, мы растягивали веревки и вбивали колышки, намечая квадраты будущих раскопов, да метровой ширины межи между ними — всё по науке. А вот копать…

Орудовать лопатой под жарким солнцем — то еще удовольствие. Зато все мужчины киноэкспедиции — актеры, операторы, осветители «и другие официальные лица» — загорели первыми. Нина Павловна ревностно следила, чтобы никто не «сгорел на работе», и крем для загара уходил литрами.

Видя такое дело, женщины дружно возмутились, и тоже потребовали шанцевый инструмент в свои нежные ручки.

Правда, красавицы скоренько бросали орудия труда, и тихонько сбегали за дальний холм, чтобы вволю позагорать топлесс.

«Надо же как-то закрасить розовые полоски от лямок, — деловито объясняла Инна, — а то, когда разденешься, так некраси-иво…»

…Я поширкал заступом, выравнивая стенку раскопа, вытер тюбетейкой потное лицо, и вновь напялил свой головной убор. Бейсболка, как у Видова, подходила лучше моей «бескозырки», но большие темные очки тоже неплохо справлялись, пряча глаза от жалящих лучей.

Воткнув заступ в рыхлую кучу песка, я взялся за подборную лопату. По гулким мосткам как раз спускался Эшбах, толкая скрипучую тачку.

— Alles gut! — осклабился он.

— Ja, das stimmt… — прокряхтел я, нагружая.

— Вы, давайте… это… посматривайте, — раскомандовался Динавицер, с уханьем ковыряя глину старым добрым ломом. — Ари вчера подобрал настоящую тетрадрахму — прям, как тот самый Иудин сребреник!

— Перекур, мужики! — решительно заявил Белявский, поправляя панаму. — Изя, излагай!

— Чё? — вытаращился консультант.

— А чё хочешь! — расплылся актер, приседая на дощатый трап. — О! А почему Беэр-Шеба?

— А-а… — Изя стряхнул верхонки, и накинул рубашку, прикрыв натруженные плечи. — Ну-у, это седая и лысая древность! «Беэр» переводится — «колодец», а «шева» означает… О, тут можно по-разному трактовать! И как цифру семь, и как форму слова «клятва». По версии сочинителей Библии, где-то здесь, в Вирсавии, то бишь, в Беэр-Шебе, Авраам вырыл колодец и заключил союз с Авимелехом, царем Герара. А в знак клятвы верности патриарх принес в жертву семь овец. То есть, по-библейски, «Беэр-Шеба» расшифровывается, как «колодец клятвы» или «колодец семи». Лично я придерживаюсь мнения, что в здешнем райском уголку выкопано семь колодцев, потому так и названо… Всё, перекур окончен! За работу, товарищи! Докажем рабочим и крестьянам, что прослойка — это ого-го!

— И-го-го… — заворчал мой тезка, подхватывая лопату.

— Вы, товарищ Боярский, неверно интерпретируете народную мудрость, — болтал Динавицер, натягивая рукавицы. — Кони дохнут не от работы, а от несознательного отношения к труду!

Посмеиваясь, массируя мышцы, я решил схитрить, и шагнул в нетронутый угол раскопа, где лежалым накатом желтела супесь. Мой расчет удался — сыто ширкнув, заступ углубился на штык лопаты. Рядом громыхнули жестью носилки — Виторган и Видов утерлись полами рубашек.

— Душновато сегодня, — ухмыльнулся Олег, — вы не находите, товарищ помреж?

Красноречиво хмыкнув, я сноровисто накидывал грунт, а Эммануил Гедеонович забурчал:

— Ага… А ночью плюс четыре было — в холодильнике теплее!

— Пустынная специфика! — щегольнул словцом «Стивен Фокс».

Тут моя лопата ударилась о твердое, и я замер. Осторожно сгреб податливый песок — и свету открылись белые ребра, обтянутые желтой кожей. Заступ рассек и кожный покров, и ошметки выцветшей ткани.

— О-о! — округлил глаза Андреас. — Alles kaputt…

— Ох, и ничего себе… — выдохнул Виторган. — Изя! Тут захоронение!

— Где⁈ — протолкавшись, Динавицер жутко посерьезнел. — Та-ак… Хм… Мелковато… Может, паводком размыло? Ну-ка… — забрав у меня лопату, он осторожно разгреб песок. — Олежа, будь другом, сбегай за моим чемоданчиком…

— Щас я!

Видов покладисто испарился. Минуты не прошло, как он спрыгнул в раскоп, протягивая Изе его потертый багаж.

Уловив смущенное выражение на лице Олега, я понятливо улыбнулся. Ну, разумеется…

Вскоре раскоп окружили все наши женщины, включая Нину Павловну и молоденькую звукооператоршу Ирочку. Тихое ойканье и оживленное перешептыванье почти слилось с заунывным ветерком, что перевевал пески.

Изя, впрочем, не обращал ровно никакого внимания на вежливую суету вокруг — он тщательно расчищал «культурный слой» скребком и щеткой.

Ветхий рукав из плотной брезентовой ткани разлезся, почти не скрывая темно-желтую руку, усохшую скрюченную конечность.

— Тут вовсе не древняя могила, — отрывисто сказал Динавицер. — Этой мумии… Ее захоронили лет пятьдесят назад…

Кисточка археолога прошлась по фалангам пальцев, обтянутых пергаментным покровом, и сверкнуло колечко… Нет, это был странный и невзрачный перстень, простенький камушек в дорогой оправе из платины — овальный кристалл хиастолита, распиленный поперек главной оптической оси. На свету заиграл серый крест.

Наташа, неожиданно вскрикнула. Бледная впросинь, она стояла на самом краю раскопа, и чуть не упала. В последнюю секунду женщина извернулась — спрыгнула неловко, а я метнулся навстречу, бережно хватая «Талию» за талию.

— Что с тобой, Наташка? — встревожился я. — Ты вся дрожишь!

— Это он! — выдохнула женщина, не отрывая глаз от мертвой руки, словно завороженная тусклым блеском кольца.

— Кто?

— Вильфрид Дерагази!

Там же, позже

— Чертов, чертов отморозок! — яростно шептала Наташа, с ожесточением разгребая песок. — Это по его вине я росла без отца! Да что — я⁈ Мама всю свою жизнь была несчастна из-за него! Ксеноморф паршивый… Убить его мало!

На секундочку освободив одну руку, я погладил подругу по напряженной спине, и она всхлипнула от мгновенной ласки.

— Хорошо, хоть песок… — пропыхтела Инна.

— Миш, тут какие-то железяки… — подала голос Рита.

— Где⁈

— Вот…

Я осторожно закопался, выуживая из сухого песка ломаную трубку с огрызками стабилизаторов.

— Ага… — протянул, соображая. — Похоже на пороховой двигатель… Ну, да. РПГ-2, наверное… Граната угодила в склон, осколками посекла Дерагази — и завалила песком…

Я привстал, выглядывая в сторону лагеря —