Людоеды - Cepгей Mиxoнoв

тени — хаотично, точно атомы при Броуновском движении — сталкивались и сшибались меж собой.

— Э, ну я так не играю! Где вы все? — даже ещё где-то и обиделся Зуб на троглодитов.

— Это он подумал или я?! — не сразу уяснил напарник.

Астра не ответила, и как её сёстры, была занята разгромом троглодитов. Забрасывать их бутылками, практикантропам было не с руки, поскольку лица укрывали солнцезащитные очки — они прятали под тёмными линзами, отражающими свет, глаза от алчущих очей мерзостей.

Одна такая навалилась на Миха, и…  он уже готов был распрощаться с жизнью. Вытянуть из него душу у троглодита не получилось. Что-то пошло не так — он узрел собственное отражение в очках — изумился, открывая О-образную пасть полную мелких и мерзких клыков, застыл и окаменел.

Не теряя даром времени, практикантроп направил на него бронезавра, раздавил и раскрошил, растаптывая до состояния пыли подстать праху. Иных уже валили его спутники со спутницами.

Зуб оказался прав — самым уязвимым местом троглов оказались их очи. Они как отражение души мерзких порождений тьмы, а своего рода сердце тёмной сущности. И поражали их прямо в них. Однако без потерь не обошлось. Несколько дикарей распрощались не только с душами, но и жизнями.

Когда схватка была закончена снаружи, практикантропы переместились внутрь и там довершили то, что не успел Зуб. А также все решили: с ним покончено. Но тут же выяснилось: спал беспробудным сном точно младенец.

Храп и уловил на слух Мих.

— Ах ты ж…

— О, Мих, дружище! Ты ли это!? — обрадовался ему Зуб. — А я уж думал: бросил меня одного на произвол судьбы!

Его вытащили на свет божий.

— Блин, и кто эту лампу включил? И почему она светит мне прямо в глаза-А-А?!..

— Это солнце!

«Ра…». — подсказала Искра.

— Где-то я уже видел её? — призадумался Зуб над возникшим силуэтом при наличии огненно-рыжей копны. — Познакомимся — а поближе?

«Не приближайся!» — держала полоумного чужака на дистанции амазонка.

— Да я ж не трогл, хы-гы…  Не кусаюсь! А не обижу-у-у…  Ух…

Та сама обидела его.

— Блин, недотрога!

— Ты как, Андрталец?

— А…  Варвар…

— Узнаёт, знать будет жить…  — подтвердил Мих.

— Э, я не понял! А когда же начнётся пикник, муж-Ик-и?!.. Троглов вроде побили! Пора бы зажарить!

«И чучела поражённых ими надобно бы спалить!» — посоветовали амазонки.

Причину пояснять не стали.

— А, типа тоже заделаются упырями и…

Зуб затеял добыть себе клыки на амулет-оберег в качестве боевого или охотничьего трофея.

«Табу…». — вмешалась Искра.

— Я те чё — парнокопытное! Или дикарь! Не неандерталец, а практикантроп! Сам по себе и хозяин себе!

«Надругаться над телом умершего, даже врага, непозволительно! А непростительно! Духи этого не простят — отомстят!»

— Духи…  духи!.. — заворчал Зуб. — Где они и кто — ироды или ещё какие троглодиты типа этих? Чай не в Афгане и не Чечне!..

— Много хуже, Зуб…  и побереги свои…  — посоветовал Мих.

— Ага, — подтвердил Варвар. — Так просто бы амазонки не стали тревожиться, а печься о нашем благосостоянии!

— Типа тонкий намёк на толстые обстоятельства?!

Бутылку у Зуба отняли. К тому же Мих строго-настрого приказал Варвару:

— Ему сегодня больше не наливать, а и завтра, если потребует опохмелиться, лучше чего дать — в зубы!

— Век те этого, друган, не забуду-у-у…  — трясся напарник на бронезавре.

Боевой отряд практикантропов при развёрнутом знамени возвращался с победой в лагерь. Но там их не ждали — те, кто случайно напоролся на аванпост чужаков и людоедов. Это были два разрозненных клана иродов, соединившихся на обратном пути, и возвращались, несолоно хлебавши — кроме потерь ничем иным не обзавелись, разве что трупами сородичей и тащили их домой — на родину. А тут шанс и выпал поквитаться с теми, из-за кого угодили в такой переплёт.

Людские крики и шум, разносившийся на многие вёрсты по округе, привлёк внимание лазутчиков иродов, и вскоре исчадия уже подтянули к лагерю людей свои основные силы — что-то около сотни разномастных тварей, и столько же было иродов при них. Около двух десятков всадников и до восьми десятков пеших воинов, половина из которых пращники. Да и механизм — куда же без него — и не только стенобитный, но и метательный при них.

— Мать моя женщина! — перенервничала Тушёнка.

— Замолкли — все…  — проорал Вежновец. — Чёрт бы их побрал, этих иродов! И чё им надо от нас, а забыли у нас? Мало мы побили их — ещё припёрлись!

Чуть промешкав, Паша стал раздавать более или менее толковые приказы и команды, отправив всех баб с луками на крыши бараков — запретил им стрелять раньше, чем ироды приблизятся к оврагу на десять метров. А разрешал стрелять уже с двадцати шагов — человеческих. Да забыл, что имели дело с исчадиями. У них один шаг-скачок, как у людей три-четыре.

Странное стойбище двуногих приматов из числа примитивов вызвало лёгкое недоумение среди иродов. Всадники покружили вокруг ограждения, обнаружив перед ним глубокий овраг и явно рукотворного происхождения, близко не подступали. И когда поняли: прорех в преграде нет, решили взять стойбище приступом.

В метательный механизм — ковш — вместо каменной глыбы засунули трое пеших иродов и выстрелили ими по стойбищу приматов.

— Ахуе… рене… ть можно-о-о…  — затянул Вежновец.

— Нам стрелять уже — бить их влёт? — затарахтела над ухом Баклицкая.

— Да тут из пулемёта не сразу попадёшь!

Оставалось надеяться: ироды расшибутся насмерть. Ожидания людей не оправдались. Исчадия оказались выносливыми, к тому же приземлились точно на задние лапы, аки кошки. Ими и занялись воины-дикари. Расправились быстро, уложив иродов до очередного выстрела.

На этот раз исчадия запустили в лагерь приматов свору нагров. Нанесли очередные увечья защитникам. И довольно