Когда в июне замерзла Влтава - Алексей Котейко

глазами, — твёрдо заявил Марек. — По мою душу, — закончил он с душераздирающим вздохом.

— Пан Цвак, — заговорил Макс, — а пёс как-то проявлял к вам интерес?

— О чём вы?

— Ну, он вас обнюхал, облаял, посмотрел на вас, шёл за вами?

Болотец задумался, потом растерянно покачал головой:

— Если так поразмыслить — нет… Но, кроме меня, его не видел никто из моей десятки!

— Это ещё ни о чём не говорит. То есть он просто прошёл от ворот к ратуше?

— Да, будто бежал по следу.

— Пан Цвак, — капрал выглядел настолько расстроенным, что Резанову захотелось его ободрить, — я слышал от одного учёного и весьма уважаемого человека, что градчанский чёрный пёс не опасен. В отличие от своих собратьев, он не предвещает смерти, а только лишь сопровождает припозднившихся путников, которые проходят за ворота.

Болотец удивлённо заморгал:

— Тогда почему он бежал в обратную сторону? И я не видел никого, кого бы пёс мог сопровождать.

— Но ведь и ваши солдаты не видели пса, — заметил Максим и многозначительно посмотрел на собеседника. — А вы не видели, за кем он следовал.

Уголки тонких губ ещё сильнее выгнулись книзу, выражая озадаченность.

— Ваша правда, пан Резанов. Как-то я об этом не подумал. А вы что же? — он оглядел троих напарников, — всё ещё ищете своего монаха?

— Кто вам сказал? — сухо осведомился Войтех Чех.

— Слухи, — развёл руками болотец. — Человек из десятки пана Скрабала сказал одному из моих бойцов, а тот мне. Нашли?

Седой ординарец отрицательно мотнул головой. Иржи проворчал себе под нос:

— Человек пана Скрабала лучше бы так тщательно вглядывался в прохожих, как распускает сплетни.

— Не было такого приказа, — спокойно заметил Цвак и, поклонившись на прощание, отошёл.

— Попробуй ещё раз, — вполголоса предложил Максиму Иржи, но то только мотнул головой:

— Не выходит. То ли на подобные вещи могущество не распространяется, то ли тут действует кто-то более могущественный, и попросту не даёт мне ничего сделать.

— Всё может быть, — задумчиво потёр подбородок Шустал. — Хотя это маловероятно. Ведь нужно было сперва проследить, что клад выкопал нищий, а потом, что дублет нищего унёс беглый монах, да ещё не упустить след самого монаха…

— Хеленка же смогла. По крайней мере, пройти от начала этой цепочки до богадельни.

— Интересно, как. Но тем более: если она смогла — сможешь и ты, версия с каким-то могущественным кукловодом, дёргающим за ниточки из-за кулис, отпадает. Иначе твоя очаровательная знакомая не пришла бы к нам со своим рассказом, потому как ничего бы не узнала. Кстати, а не подскажет ли она что-нибудь ещё? Может, навестим пани Хелену?

— Это не так-то просто сделать, — усмехнулся Макс и покосился на приятеля. Вспыхнувший было в глазах Иржи энтузиазм тут же погас.

— Ну, тогда другое предложение. Допустим, наш монах решил скрыться, затерявшись в городе, и только после того, как прекратятся его поиски, без шума и хлопот покинуть Прагу.

— Поэтому он не ушёл сразу за стены, — согласился Чех, внимательно прислушивавшийся к разговору. — На большой дороге погоня настигла бы его в течение суток, да и в деревнях чужак всегда на виду. А в лесах — зверьё, или того хуже — шайки.

— Слушайте, паны стражники… — Резанов рассеянно смотрел, как в стороне от них капрал Цвак что-то говорит одному из своих людей. Вот болотец наклонился, чтобы поближе рассмотреть какую-то пряжку на снаряжении солдата. Длинные волосы упали ему на лицо, и Марек рукой убрал пряди за маленькое округлое ухо, похожее на ухо бегемота.

— Ухо, — сказал Максим.

— Что ухо?

— У монаха же нет левого уха. Значит, его осудили за колдовство?

— Вполне возможно.

— А можем мы узнать наверняка?

— Не можем, — заявил Чех. — Настоятель ни за что не скажет. Тайна исповеди.

— Ладно, пусть, — Макс напряжённо размышлял, покусывая нижнюю губу. — В сущности, не важно, что там было прежде, но, так или иначе, этот человек соприкасался с тюрьмой и её постоянными обитателями. Мог же он и в Праге решить укрыться среди подобных людей?

Двое собеседников капрала-адъютанта задумались.

— Логично. Но и таких мест тут не одно и не два, — заметил Шустал.

— А где здесь Двор Чудес? — спросил Максим.

— Чего-чего?

— Ну, самое злачное заведение, где собирается самое отпетое жульё, убийцы и висельники.

— Эммаусский монастырь, — с мрачным видом ответил Чех. Иржи фыркнул, но под недовольным взглядом ординарца попытался — впрочем, безуспешно — выдать насмешливое фырканье за кашель. — Да, Эмаузы! — чуть повысил голос ветеран. — Где это видано, чтобы в святой обители аббат был женат, да ещё и открыл трактир прямо в монастыре! И принимал там кого ни попадя! Гуситская ересь, — процедил Войтех напоследок и зло сплюнул на камни мостовой.

Шустал хмыкнул и пояснил ошарашенному такой многословной вспышкой Максу:

— Пан Филономус — утраквист. Ему жениться позволительно, а в супруги он взял дочку трактирщика — вот и открыл трактир.

— В Страгове ведь тоже своя пивоварня и пивная.

— Страговская пивная снаружи, и доступа из неё в обитель для мирян нет, — отрезал ординарец. — А в Эмаузах пьют прямо в старой трапезной и в прилегающих помещениях. Внутри монастырских стен и все, кому не лень.

— Пан Чех, — с любезной улыбкой обратился к ординарцу Иржи. — Может, вам лучше туда не ходить?

— У меня приказ, — хмуро отозвался ветеран.

— Там вниз по улочке, помнится, был винный погребок. Чтобы вам не мёрзнуть — и, что, конечно, важнее, не соприкасаться с этим гнездом разврата, — Шустал говорил с