Перелетная птица-3 - Сергей Юрьевич Ежов

Их вооружили, обучили и теперь части Отдельного Желторосского казачьего корпуса поочередно ходят по тылам англичан и китайцев, и отдыхают на нашей территории. Китайцы уже на грани паники, хотя почему почти… По нашим сведениям, усилился отток китайцев из Маньчжурии, а ведь последние десятилетия он только нарастал, потому что китайское правительство вело целенаправленную политику заселения этих земель выходцами из центра страны. Впрочем, англичане, вернее индусы научились уважать наших казаков, и теперь стараются не задираться к ним, а если быть точнее, тут же встают в глухую оборону и не двигаются, пока казаки не уйдут. Не поверите, был случай, когда один взвод горцев держал на месте бригаду индусской пехоты.

— Прошу прощения за резкую смену темы разговора, но как дела с международным сотрудничеством вашей компании, нет ли новых сложностей?

— Действительно, у «Полярной звезды» возникли трудности с исполнением контрактных обязательств со стороны иностранных поставщиков. Вы не в курсе, Сидор Илларионович, это только наши трудности или имеет место система?

— Конечно же, это систематическое давление, эдакий саботаж на грани экономического террора. Сначала Североамериканские дельцы стали под различными предлогами задерживать отправку оплаченных грузов. Потом такая же беда началась с контрагентами из, казалось бы, союзных Германии, Австрии и Турции.

— И в чём причина?

— Таковая беда случилась со всеми, кто имеет дела с предпринимателями, имеющими связи с определёнными банками.

— Барухи, Морганы и прочие банкирские семьи из этого ряда?

— Именно так. Самыми разными способами, но чаще более или менее завуалированными угрозами промышленников склоняют саботировать поставки в Россию.

— Именно в Россию?

— Именно к нам. Как стало известно, наднациональные финансисты сочли Россию наиболее опасным своим врагом. Именно поэтому против нас развязана война в Евразии.

— Угу. И кто-то устроил резню во время сборища финансистов. Вот что мне пришло в голову, Сидор Илларионович: нынешний мир находится на распутье, на перекрёстке вероятностей. Каждая из противоборствующих сторон ратует за свой вариант будущего.

— Вы говорите так, будто сторон конфликта огромное количество.

— Вы же изучали философию. В любой войне есть не менее трёх сторон: воюющие и нейтралы.

— Действительно. А учитывая, что нейтралитет может быть как доброжелательным, так и враждебным. Мало того — отношение к тем или иным участникам может быть осложнён личными обидами и симпатиями, скрытыми обязательствами и явными клятвами… Да, вы правы, Александр Вениаминович.

— Совсем как в штыковом бою. Удар — отбив. Финт — ответный укол. Штык не достиг — продолжаем движение и бьём прикладом. Страшное это дело, потому что кроме твоего непосредственного противника рядом дерутся десятки своих и чужих бойцов, и удар может прилететь не только в грудь и в бок, но и в спину. Да-да бывает и так, причём не из предательства, а просто по неосторожности и в горячке, когда враг перенаправит удар твоего друга от себя в тебя.

— Да, это реальность нашего бытия. Можно сказать, будни.

* * *

— Перископ!

Труба плавно заскользила вверх. Ещё мгновение и щелчок известил, что устройство встало в боевое положение. Капитан приник к окулярам,

— Всё верно, пятнадцать сухогрузов, шесть танкеров, ещё десяток грузовых судов непонятного назначения, чуть ли не рыболовецкие траулеры. В центре построения два пассажирских лайнера. Уж не «Лузитания» ли идёт второй? Отставить, лайнеров четыре, просто они створились. В охранении линкор, два… Отставить, три линейных крейсера, остальные корабли вне поля зрения.

Перископ прыгает вверх-вниз, на мгновение поднимаясь над поверхностью, и снова прячась под слоем воды. Тонкая скорлупа корпуса лодки воспринимает вибрацию от работы десятков корабельных винтов, что буровят море вокруг и передаёт внутрь звуки и сотрясения людям, что суетятся внутри стального веретена, что прячется, готовясь нанести смертельный удар.

— Носовые товсь! — и спустя длинное-предлинное мгновение — Залпом пли!

Удар по ушам — это следствие несовершенство торпедных аппаратов. Ещё не научились плавно выравнивать давление после выбрасывания огромных стальных сигар торпед. Ничего! Конструкторы и технологи уже ломают головы над решением этой проблемы, а коли имеется оплаченная техническая задача, она непременно будет превращена в чертежи и устройства. Тем временем боцманская команда крутит вентили и регуляторы, выравнивая положение лодки, разом выбросившей из себя многотонный груз.

— Кормовые товсь! — короткая корректировка положения и — Залпом пли!

На каждый залп жёсткие пальцы жмут на кнопки, включая секундомеры, и внимательные глаза следят за прыгающими стрелками. Бу-мм! Бу-мм! — содрогается лодка, норовя провалиться в глубину Восточно-Китайского моря, но моряки, выполняя сотни раз повторенные на тренировках движения, успокаивают взбесившуюся хищницу.

— Тенно хейко банзай! — волной прокатывается по отсекам.

— Торпедирована «Кармания», девятнадцать с половиной тысяч тонн водоизмещения. — разносится по трансляции.

Бу-мм! — раздаётся новый взрыв с того же направления, капитан на секунду выставляет перископ и тут же убирает его.

— Торпеда прошедшая мимо «Кармании» поразила случайный сухогруз.

Ду-ду-мм! Ду-ду-мм! Ду-ду-мм! — раздаются с той же стороны куда более мощны взрывы. Моряки недоуменно замирают, но капитан уверенно информирует подчиненных:

— Скорее всего, сдетонировал груз на «Кармании».

Бу-мм! Бу-мм! — доносится с кормы. Это две из трёх торпед, выпущенных кормовыми аппаратами, достигли своей жертвы. Лодка маневрирует на глубине, а моряки в торпедных отсеках перезаряжают аппараты. Капитан совещается со своим маленьким штабом, но до непосвященных не доносится ни звука. Впрочем, все заняты своими делами, им не до досужего любопытства. Наконец поступают доклады о готовности к стрельбе, и лодка осторожно крадётся к поверхности. На поверхности — ад кромешный. Туда-сюда мечутся эсминцы и бросают за корму бочки глубинных бомб, артиллеристы стреляют в подозрительные места, впрочем, вся эта суета происходит в стороне от осторожной подлодки «Окиноторисима»[2].

— Перископ!

Капитан приникает к окулярам и, после спуска перископа, озадаченно поворачивается к старпому:

— Англичане сошли с ума! «Лузитания» остановилась и спускает шлюпки! Неужели они думают, что после убийств утопающих в проливе Ла-Манш кто-то будет щадить их самих? Носовые аппараты товсь! Залп!

Лодка выплёвывает четыре торпеды и, торопясь изо всех сил, разворачивается, и из подводного положения, не прицельно, просто в сторону трансатлантика, посылает торпеды из кормовых аппаратов.

И уходит на глубину, потому что к месту пуска, помеченного дорожками пузырьков от торпед, бросаются противолодочные силы. Два часа осторожной ползьбы в сторону, под аккомпанемент взрывов глубинных бомб и сверлящего грохота корабельных винтов. Наконец, отойдя подальше в сторону, лодка снова подняла перископ.

— «Лузитания» почти ушла под воду. — раздается по трансляции.

— Тенно хейко банзай! — раздается по всем