Свидетель по делу – кошка (СИ) - Мария Самтенко

третий сушит, а я все это хватаю, аккуратно складываю и разношу по комнатам.

Мудохаться с формой заканчиваем к обеду. Зург к тому времени добывает список приглашенных и отправляет меня пересчитывать стулья. Нет, он, конечно, знает, сколько их по документам, но, как опытный комендант, знает и то, что реальное количество зачастую отличается от задекларированного.

— Сколько-сколько⁈ Решено, прощание будет проходить стоя!

Потом наш дорогой комендант отправляет меня на кухню — проверить, пришли ли продукты для поминального обеда — потом я бегу к Аллет за какими-то документами и едва не сбиваю с ног растерянного ректора, потом в сад, мерить расстояние между статуями, и снова на кухню, и снова в сад, а потом в кабинет Урлах-тора, в лазарет, снова к Зургу, и так по кругу до тех пор, пока он не решает, что на сегодня достаточно.

— Правда? — не верю я. — Что, можно идти?

— Можно. По лавкам, — уточняет Зург. — Вы будете стоять со мной возле гроба, и должны выглядеть прилично. А не как сейчас, в паутине и в пыли.

Ну ничего себе! Вообще-то я в пыли и паутине как раз из-за его поручений! Вроде поиска стульев по чуланам.

Только скандалить не хочется: у нас есть вопрос посерьезней.

— А с чего это я у гроба, господин комендант? У вас же там караул из мажоров. То есть из особо знатных и благородных студентов.

Тут, кстати, тоже не все так однозначно. Планировалось, что Галку проводят в последний путь самые знатные-благородные, но, похоже, там будут те, кто не успел придумать убедительную отмазку.

— Во-первых, не у самого гроба, а рядом, — хмурится комендант. — Во-вторых, мне нужно, чтобы кто-то был на подхвате, а остальные уборщицы у нас нежные и боятся трупов. А вас уже ничем не напугать, так что идите и покупайте наряд. Ректор считает, что вам пойдет брючный костюм.

Ого! Когда это Зург успел обсудить с Урлах-тором, что мне идет, а что нет? Будь я двадцатилетней красоткой с пятым размером груди, возмутилась бы, что там тело Галки еще не остыло. Но раз уж я это я, очевидно, что никаких амурных намерений у него быть не может. Разве что если гномы и гоблины любят мелких, щуплых и похожих на мальчика.

— У вас есть деньги, или вам нужен досрочный аванс? — уточняет Камнегрыз, решив, что я колеблюсь из-за того, что считаю бюджет.

Аванс! А, впрочем, предложи комендант премию, я бы решила, что его кто-то заколдовал. Как и ректора, да.

— Деньги есть, — говорю я.

Спасибо Войничу, сейчас я могу позволить себе красивый костюм. И голубой мне вроде идет. Другой вопрос, что носить потом будет некуда, у нас же не каждую неделю похороны.

— Тогда чего вы ждете? — фыркает комендант. — Срочно по лавкам, пока они не закрылись! Вернетесь, доложите!

Глава 11

Похороны Галгалеи начинаются в полдень. Ректору все же удалось выбить участок под могилку на лесной опушке возле Академии, но марш-бросок с гробом у нас состоится в три, а пока все стоят перед воротами Академии, смотрят на «виновницу торжества» и ждут церемонию прощания.

Народу много. Кроме студентов и преподавателей тут собрались многочисленные друзья и знакомые ректора, и все как на подбор красуются в голубом. Сам Урлах-тор нарядился в костюм небесно-голубого цвета и не слишком-то похож на безутешного вдовца, но на фоне разодетых в голубое орков и полуорков наш гном выглядит и в половину не так колоритно. А еще у нас есть: голубой гроб и почетный караул из шести особо высокородных студентов у него.

Впрочем, я едва успеваю все это разглядывать. Дел у нас с Зургом невпроворот с самого утра, и когда на лужайку возле Академии наконец-то выносят кафедру с подножкой, на которую торжественно забирается ректор, первые три минуты я просто перевожу дыхание.

Очень хочется сесть, но стульев не предусмотрено. Еще и зараза комендант выполнил свое обещание и притащил меня в первый ряд. Стоит, пожирает глазами ректора и периодически тычет меня локтем в бок, чтобы взбодрить. Очень вовремя, а то у меня от этой беготни все присутствующие будто слились в одно большое голубое пятно.

— Дорогие друзья! — начинает ректор. — Мы собрались здесь по грустному поводу…

Речь ожидается длинной и нудной. Секретарша Урлах-тора Аллет, задерганная, как и я, по самое не могу, сказала, что там три листа. На резонный вопрос, зачем так много, она сказала, что понятия не имеет, кто это писал, потому как видела речь уже в готовом виде на ректорском столе.

Впрочем, сейчас это к лучшему, успею хоть отдохнуть. Перевожу дыханье и начинаю осторожно осматриваться в поисках знакомых лиц.

— Безвременная потеря, обрушившаяся на нас…

Голос ректора вдруг прерывается; локоть Зурга врезается мне в бок; распахиваю глаза, понимая, что голубое небо над нами какое-то недостаточно голубое. Огромные, размером с футбольный мяч, сверкающие пузыри появились над толпой и мягко планируют, направляемые ветром.

Один из пузырей налетает на стоящего на кафедре ректора, лопается… и осыпает его голубой костюм ворохом разноцветных блесток. С головы до ног — Урлах-тор же гном. М-да. Кажется, теперь в нем еще тяжелее заподозрить безутешного вдовца.

Секунда, и похороны превращаются в балаган. Разноцветные пузыри летают в воздухе, студенты переглядываются и хихикают, преподаватели мужественно пытаются сохранить серьезное выражение лица, а багровый от возмущения ректор старается все-таки дочитать речь. Вот только с каждым словом его голос, кажется, поднимается на октаву… пока не превращается в писк! Совсем как от шариков с гелием.

— А ну прекратить! — командирским голосом рявкает Зург.

Еще бы, он-то с шариками не встречался! У него этот голос сохранился! Правда, голубой передничек явно не добавляет коменданту солидности.

— Продолжайте, ректор, — милостиво разрешает Зург.

Ректор набирает воздуха в грудь, пискляво откашливается и продолжает:

— Галгалея была самым верным и преданным другом всей Академии СУМРАК…

Тем временем среди студентов снова начинаются шевеления. Выглядят детки, конечно, как ожившая иллюстрация к игре «Море волнуется, раз». И еще немного к «Горячей картошке», потому что студенты пытаются уклониться от то парящих над головами, то планирующих вниз разноцветных пузырей. Хотя некоторые их ловят, лопают, окутываются ворохом блесток — и тут же натыкаются на суровый взгляд Зурга Камнегрыза. Особо впечатлительные после этого начинают пискляво извиняться.

А еще шарики привлекают мурлоксов. Вот уже три… четыре кошки появились откуда не возьмись и начали охотиться за сверкающими пузырями. Порядка от этого, разумеется, больше не становится.

— О Галгалея, эта потеря потерь навсегда останется в наших сердцах…

«Потеря