Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

- Ну вы только гляньте, артист нашёлся, – пробурчал кто-то из группы, перекатывая сигарету во рту.

Но в итоге, после совместных усилий, уговариваний, лёгкой ругани и одного внезапного толчка в спину, Косой был впихнут в кабину между двумя солдатами. Он устроился с видом человека, которого только что лишили свободы слова, но в глубине души явно был не прочь прокатиться с комфортом. Тем боле он уже наелся от души и вряд ли ещё много смог бы съесть.

Глава 4

Недовольство Косым в группе росло не по дням, а по часам – и, надо сказать, было вполне оправданно. Он ведь с самого начала повёл себя так, будто впрямь не нуждался в их предложении, словно быть проводником для важных персон из Крепости – это какое-то унижение. Словно у него – дела поважнее.

А между тем, все знали, какую цену имели такие возможности. Вон, старик Ван ещё весной говорил: мол, если один из крепостных начальников пальцем покажет – ты, мол, иди с нами – всё, считай, жизнь удалась. И не важно, что будешь таскать ящики, указывать дорогу или воду носить. Главное – тебя уже заметили. Ты свой.

Многие бы за такую возможность в лепёшку расшиблись. А этот Косой – фыркнул и отвернулся, как будто его позвали мусор выносить. Ну и кто он после этого?

Особенно досталось ему после истории с тушёнкой. Казалось бы, а осадочек остался. Людвиг Булавкин с тех пор вообще ходил, как на иголках. Молча жевал пайковую тушёнку, но видно было – кипит.

В какой-то момент он не выдержал и снова заговорил с Любовью Синявиной, единственной в группе, кто ещё сохранял к Ярославу хоть толику терпения.

- Люб, ну послушай…, – начал он, стараясь держать голос ровным. – Мы ведь только полдня в пути. Вернёмся в город, найдем кого поадекватнее – и нормально двинем. День потеряем, не беда. Зато потом спокойней будет.

Да всего-то полдня, а косой уже почти всех выбесил.

Любовь сидела у окна, пальцем водя по запотевшему стеклу. За ним тянулась выжженная степь, ни куста, ни лужицы – всё, как на ладони.

- Это всё равно пустая трата времени, – тихо сказала она, не оборачиваясь.

- Ты не подумала вот о чём, – продолжил Людвиг, в попытке продавить свою позицию, чуть поддавшись вперёд. – Этот парень… он мне ненадёжным кажется. В любой момент может свернуть куда-нибудь не туда, а мы и глазом моргнуть не успеем. Раньше слышал – мол, в городе беженцы совсем распущенные. Но чтобы вот так? Даже я такого не ожидал.

Любовь только покачала головой, и в голосе её прозвучала лёгкая усталость:

- Нет. Назад не вернёмся. – Горы…, – задумчиво произнесла она. – Кроме него, никто не сможет нас через них провести.

- Да что ты заладила! – вспыхнул Людвиг Булавкин с презрением, глядя на неё искоса. – Старик Ван говорил, мол, если даже этот Косой не справится – никто не справится. Но подол у нас большой, неужели и вправду не найдётся нормального проводника, с мозгами и совестью? Мы ведь спрашивали только в центре. А ведь есть ещё район шахт, где людей не меньше, чем в полгорода! Семь здоровенных шахт – там живут, пашут, и по сусекам не наскребали бы! Если бы пошли туда, может, и нашли бы кого получше….

- Уже не семь, а шесть, – тихо поправила его Любовь, не отводя взгляда от окна.

Одна из шахт недавно сгорела дотла после набега волчьей стаи. Стаи той, которую прозвали Чёрной гривой – ни охрана, ни электросети не спасли. Осталась от шахты только груда перекрученного железа и пепел.

- Ну, значит, шесть…, – пробормотал Людвиг, явно смутившись. – Тем более, стоит проверить.

- Хватит. – Голос Любови стал твёрдым, как лёд в январе. – Больше никаких обсуждений. Нам и так едва удалось собрать дюжину солдат из частной охраны, чтобы они сопровождали нас. Ты хочешь ещё всё усложнить?

Булавкин сжал губы и откинулся на спинку сиденья. Он знал, когда нужно замолчать. Со стороны могло показаться, что он тут главный, опытный, старший. Но в действительности все решения принимала Любовь. Он был не больше, чем её тень, голос в нужный момент, руки – когда надо надавить.

В наше время в каждой крепости находились такие, как Синявина. Люди с лицами с экранов, с именами в каждом утреннем выпуске. Их звали протеже – любимчики системы, дети удачи, восходящие звёзды.

Но вся их слава, все эти фанаты, имели вес только в пределах их крепости. Стоило выйти за стены – и ты уже никто. Ни имя, ни статус, ни охрана не гарантировали выживания за пределами укреплённого мира. Дороги стали хуже, чем во времена великой чумы, а люди – злее.

Когда один такой звёздный мальчик из Крепости 89 попытался перебраться в другую, чтобы расширить влияние, от него не осталось и следа. Ни агента, ни охраны – никого. А через два месяца нашли тело в пустошах. Пуля в спине – ясный сигнал: не суйся, куда не просят.

С тех пор любимчики поостереглись. Но не Синявина. Её тянуло туда, где риск, где страх, где кровь. Она знала цену своей затее, и всё равно шагала вперёд.

Она снова бросила взгляд на Булавкина, тот молчал, подавленный.

- Можешь не любить его, – сказала она тихо, но в её голосе сквозила сталь. – Но не позволяй этому повлиять на ход дела. Нам нужен он, чтобы дойти до места. Вернёмся из Крепости 333 – делай с ним что хочешь. Хоть выкинь за ворота.

- Понял, – отозвался Людвиг, коротко кивнув.

Машины трясло и кидало из стороны в сторону – подвески уже стонали под натиском уральских дорог. Хотя охрана вела автомобили аккуратно, едва не ползком, даже черепахи бы зевали от их скорости, путь всё равно был мучением для техники и людей. Камни, ямы, корни, что прорастали из земли, будто кости древнего зверя — ничто не щадило их машины.

Косой сидел на заднем сиденье и то и дело показывал водителю рукой – вон туда, за холм, правее, не въезжай в бурьян, там трясина. Он чувствовал взгляды на себе, холодные и колючие.

Людвиг, разумеется, не упустил случая. Отряд получил приказ: за Косым – глаз да глаз. В его машину посадили