Король мертвецов - Василий Анатольевич Криптонов

Ну а если кроме шуток, то ситуация действительно интересная. Пока что это — самый прокачанный пункт по оказанию населению тварных услуг. Значит, сидит в комнатёнке дедушка божий одуванчик и проклинает, кого скажут, тем или иным изуверским методом. Если придёт какая проверка — вот, пожалуйста, гробы, свеженькие. Вот документы, по которым сырьё закупается, а продукт продаётся. А если придёт какой-нибудь Владимир Давыдов с претензиями — на него выскочит рота озверевших кадавров и растерзает.

Только вот Владимир оказался поумнее и зашёл через задний проход. И сейчас лежит, оценивает ситуацию.

Н-да… Жаль, что Светляк у меня летать пока не умеет, как у Земляны. Так, ну, попробуем прикинуть. Значит, здесь, в тусклом световом пятне, у меня их сколько? Раз, два, три, блин, рожа какая страшная, повезло, что помер, пять, шесть… Ага. Длина помещения примерно… Таких световых пятен там поместится пять. Пять на шесть — тридцатник. Ну, плюс-минус, понятное дело.

Тридцать фирменных троекуровских покойников — это немного ту мач, как говорят мудрые люди, сведущие в языках. Был бы я пьяный — наверное, вписался бы и в одну каску. Но кружка пива — это не пьяный. Блин, да я от этого зрелища так протрезвел, что любое стёклышко позавидует!

Нет уж. Пойду искать подкрепление.

Я погасил Светляка и выбрался обратно на крышу. Спрыгнул. Приземлился удачно, даже почти без мата. И зашагал в хорошо известном направлении.

Пока шёл, думал. А ведь, помимо очевидного, до чего я уже допёр, это ж какие возможности! В первой же проверенной точке Смоленска — тридцать (предположительно) оживших трупов, подчинённых лично Троекурову. А сколько таких точек по городу? Если, скажем, с десяток, то это уже полный звездец. Город этот сукин сын сможет захватить в любой момент.

Ну, ладно, окей, не в любой. Всё-таки охотники тут есть, и с мертвяками этими они уже сталкивались. Кто — лично, а кто только разговоры слышал. Хотя и разговоры — уже немало. Охотники хоть побахвалиться и горазды, на то и охотники, но дело понимают, и в байки вставляют ценные мануалы. Которые в подготовленном мозгу в нужный момент оживут и сыграют.

С мертвецами, кстати говоря, никаких особых лайфхаков и не требуется. Просто хреначь что есть дури, пока не зарубишь. Ну или, если силы позволяют — гноби Костомолкой. Кости у этих тварей сверхпрочные, наверняка Троекуров спецом так рассчитывал. Но если очень постараться, то Костомолка побеждает.

— Это какое-то безумие, — сказал Обломов.

Лакей поднял его по моей глубочайшей просьбе, и сейчас господин генерал-губернатор сидел за столом в домашнем халате и тапочках. Заспанным, правда, не выглядел совершенно. Напротив, так и источал жизненную силу. Даже не буду спрашивать, где нынче ночует Аглая Бонифатьевна. Дай бог им обоим здоровья.

— Ну, такое, — согласился я. — Ко всему сказанному добавлю, что некоторым образом восхищаюсь Троекуровым. Дабы исполнить свой гнусный план, он не волкодлаков взялся разводить — нет. Сосредоточился на мертвецах. Этого-то сырья всегда хватает, люди мрут по поводу и без, как мёдом намазано. В общем, считаю, что удар надо наносить с двух концов одновременно. Грубую физическую и магическую силу я беру на себя. Охотников соберу — жахнем как следует.

— А от меня что требуется?

— Официальная часть. Засвидетельствовать непотребство и начать официальное расследование.

— Расследование? Против Троекурова-то?

— Так! Илья Ильич. Ты от этого гнойника избавиться хочешь?

— Ещё бы!

— Он ведь на твоей территории, в основном, исполняет. В Поречье и Петербурге я такого масштаба не видал. Ну, в Поречье-то понятно — кому оно в хрен упёрлось, провинция, никакого стратегического значения. А вот Петербург мог бы и поактивнее окучивать. Но — нет, все силы в Смоленске сосредоточены.

— Это потому, что Смоленск веками — щит России. Сломают Смоленск — сломают всё остальное…

— Ну вот, видишь? Давай, твоё превосходительство, активируйся! До утра тебе время на подумать. А завтра вечерочком бахнем как следует.

— А…

— Подробности операции сообщу ближе к делу. Сам пока не придумал.

— Понял.

— Не смею больше задерживать.

Илья Ильич отправился совещаться с Аглаей Бонифатьевной, а мне пришлось сегодня довольствоваться менее приятным обществом. Но я решил не привиредничать. Первым делом — самолёты, а потом уже всё остальное. И горе тому, кто поставит всё остальное превыше самолётов. Это ж понимать надо.

В нужном кабаке мне и повезло, и не повезло одновременно. Охотников я не увидел, но хозяин по секрету сказал мне, что на конюшне спит Харисим.

— Ура, — сказал я совершенно искренне.

Потому что из всех смоленских охотников Харисим — огого. Глыба. Матёрый человечище. Мог бы, наверное, и без всяких магических сил тварей крушить, одними лишь голыми руками.

Войдя на конюшню, я сразу же обнаружил искомый объект. Харисим спал посреди предоставленного ему пространства, широко раскинув руки и оглушительно храпя. В стойлах недоумённо фыркали и тоже храпели лошади. Им, похоже, не нравились ни громкий звук, ни густой перегар, заполняющий помещение этой жаркой ночью.

— Харисим! — нежно позвал я, присев рядом. — Проснись, Харисим!

— Анннах, — произнёс Харисим и выдал очередного храпака, у меня аж ухо заложило.

— Не спи, Харисим! Зима приснится. Зима — она, знаешь ли, близко. И нужно встречать её во всеоружии. А ты спишь.

— Нахиди, — выдал Харисим ещё одно слово из неизвестного мне языка.

— Ты, Харисим, конечно, можешь отвернуться и спать дальше, но что ты приобретёшь таким образом? Жалкий нездоровый сон в конюшне. А можешь проснуться, и тогда получишь много больше!

Харисим не выдержал. Открыл глаза и резко сел, утробно рыча. Пару раз моргнул, глядя на меня.

— А. Это ты. А я думаю — что за бестолочь припёрлась. И гундит, и гундит — спасу нет. Хотел уж череп проломить для острастки.

— Я, Харисим, я. И пришёл не просто так вечер тебе испортить, а принёс