Время перемен (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Возницы защелкали хлыстами, лошадки рванули вперед, окованные железом колеса понесли повозки к темнеющему впереди лесному массиву. Аркан и Микке пристроились справа и слева от рыцаря-ренегата, горяча коней. Это требовало огромной смелости — смотреть, как огромная масса внезапно потерявших рассудок людей несется на тебя, мечтая растерзать!

— Много скорбей у праведных — и от всех их избавит Господь! — как обычно в тяжкие минуты Рем вспоминал Писание.

— Хранит Господь все кости их, ни одна из них не сокрушится! - вдруг подхватил дю Валье и пришпорил коня, беря разгон .

— Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат! — Рем занес руку с мечом для удара.

В ушах свистел ветер, кони перешли в галоп, три всадника мчали навстречу толпе. Боковым зрением Аркан увидел замершее в торжествующей гримасе лицо оптиматского клирика. Его глаза были черными — без белков! Как у тех чертовых эльфов!

Эдгар дю Валье взмахнул клинками — как жнец косами, и проложил кровавую просеку среди беснующихся фанатиков. Камни и палки летели во всадников — но тщетно. Микке рычал что-то свирепое, орудуя широким и длинным мечом, не особо разбирая, по кому попадают мощные удары, усиленные скоростью движения ломового коня.

Аркан после недавней реморализации еще старался щадить хотя бы женщин, оглушая их плашмя или отталкивая в сторону грудью коня или сапогом. Мужчин же жалеть не стоило — многие из них были вооружены, но деревянные палицы, короткие топоры или сельскохозяйственный инструмент не становились преградой для тяжелого палаша.

Они вырвались на простор, оставив после себя целую дорогу из покалеченных и изрубленных людей, пройдя сквозь толпу как нож сквозь масло. Фургоны уж были едва видны на фоне стволов деревьев и Аркан крикнул:

— Нужно взять проповедника! Иначе на нас повесят все эти трупы!

Эдгар только кивнул, и потянул за поводья, разворачивая коня. Кровь и мертвецы отчасти привели людей в чувство, и многие из них стали растерянно оглядываться, завывать от боли полученных травм, некоторые — даже пытались бежать в сторону виднеющихся дальше, в лугах, деревенских построек.

— Убийство неверного не грех… — уже не так уверенно затянул оптимат на камне.

Снова дю Валье оказался в центре тройки всадников. Мечи он сунул в ножны за спину, и в тот момент, когда до валуна оставалось около десяти шагов, встал в седле и, также, как и у таможни, оттолкнулся ногами и одним прыжком оказался рядом с проповедником.

— Кхэ-э-э-э… — получив удар под дых лысый клирик скорчился.

Эдгар при помощи длинных и широких рукавов собственной хламиды оптимата спеленал подстрекателя, и крикнул Микке:

— Лови! — и пинком отправил пленника в полет.

Северянин ухватил клирика за шкирку у самой земли и перекинул через луку седла — битюгу было всё равно, он даже и не заметил двух с половиной или трёх пудов дополнительного живого веса — фанатик был тощий, как ящерица.

— Что дальше? — спросил рыцарь-ренегат у Аркана.

Они догнали фургоны, оставив за спиной полное людских страданий поле.

— Нам нужно к местному владетелю. Мы должны сдать ему возмутителя спокойствия, дать под присягой показания… Гавор, кто здесь барон?

— Дю Дарманен. Его замок как раз за лесом. Понятия не имею, что он из себя представляет, всегда имел дело либо с его супругой — весьма достойная леди, кстати, либо с управляющим.

Аркан кивнул:

— Тогда — к замку!

Цитадель барона дю Дарманена стояла на невысоком возвышении у речушки. Четыре квадратные угловые башни и барбакан возвышались над толстыми стенами из дикого камня в пятнадцать или двадцать локтей. Сине-красные полотнища с изображениями геральдических летящих хищных птиц висели с обеих сторон от ворот.

В замке заметили караван, на надвратной башне появился трубач и через мгновение окрестности огласил мощный, низкий звук рога. Забегала на стенах стража, из ворот навстречу путешественникам выехал конный разъезд. Дородный, одетый в роскошный дублет и отороченный мехом плащ человек ехал впереди, один из четырех латников сопровождения держал знамя, уперев его древко в стремя.

Когда караван и замковая стража сблизились, человек в плаще не по погоде выдвинулся вперед.

— Я — шевалье дю Малу, управляющий замком Дарманен от имени его милости барона дю Дарманена. Какая надобность заставила вас гнать лошадей и тревожить честных подданных герцога Криса дю Пюса Лабуанского?

— На нас совершили нападение разбойники, — проговорил дю Валье. — Мы едем на ярмарку Дымного перевала, и подверглись атаке в семи верстах отсюда, на лугу, где стоит большой камень. Толпа вилланов, подстрекаемая проповедником, ринулась на наш караван и мы были вынуждены применить силу, чтобы защитить себя и свое имущество.

Дю Малу нахмурил брови, латники барона взялись за оружие при этих словах.

— И что, есть пострадавшие?

— Слава Господу, Творцу Миров, Владыке Огня и Света — мы все целы, но на лугу полно раненых и убитых.

— Так вы ортодоксы… А есть ли доказательства ваших слов?

Микке снова приподнял своей лапищей оптимата за шкирку и потряс им в воздухе. Ноги проповедника беспомощно болтались, глаза же метали громы и молнии.

— Эт-то о-о-он говори-ил людям что на-а-ас можно убить.

— Твою же в корень! — сказал один из латников. — Это тот клирик, из общины Белых Братьев. Мы вчера сопроводили его до границ баронства по приказу его милости… А он, выходит, вернулся!

— Тихо! — рявкнул дю Малу. — По всему выходит что вы, аскеронские ортодоксы, убили людей барона и захватили в плен клирика кесарийско-оптиматской церкви. Это серьезное, страшное преступление. А вы — торговцы, и среди вас нет дворянина, чтобы подтвердить слова под присягой…

— Есть! — поднял руку Рем. — Я — дворянин.

Дю Валье явно не стоило называть себя — ренегатов не любили особенно.

— Маэстру…? — вопросительно проговорил управляющий.

— Маэстру путешествует инкогнито, — отрезал Аркан. — Свою фамилию и титул я могу сказать господину барону, и если у него останутся вопросы — герцогу Лабуанскому.

— Вы уверены, что вам по статусу… — снова попробовал сделать заход дю Малу, но получил жесткую отповедь.

— Если вы продолжите сомневаться в моем статусе, я вызову вас на поединок и прошепчу свою фамилию и свои цвета вам на ухо, после того как пришпилю вас клинком к земле! — надменный тон сделал свое дело — его оптиматская аристократия понимала лучше всего.

— Барон на охоте, — пошел на попятную управляющий. — Вынужден просить вас проследовать в замок. А этого человека передайте моим людям — они поместят его под стражу.

— Шевалье дю Малу! — снова подал голос Рем. — Заткните ему рот кляпом. Не давайте ему говорить — иначе быть беде.

— Вот как? — люди барона посерьезнели. — Хорошо, до приезда его милости этому клирику придется просидеть взаперти с завязанным ртом.

Сначала в раскрытые ворота ворвалась целая свора охотничьих псов, лая и грызясь на ходу, потом на рысях проследовала многолюдная кавалькада роскошно одетых всадников.

— Дю Малу! Дю Малу! Собирай людей, какие-то ортодоксы напали на вилланов из той зассаной деревеньки, как бишь ее… Мы догоним их и зарежем как свиней!

— Ваша милость! — управляющий подскочил к бородатому и толстому пожилому мужчине в синем берете и такого же цвета охотничьем костюме. — Эти ортодоксы уже здесь, прибыли сами на ваш суд, и рассказывают они несколько иное…

Барон дю Дарманен ухватил себя за бороду:

— Вот как! Что за чертовщина? Сначала они нападают на моих вилланов, а потом сами сдаются? Какие-то странные ортодоксы… И кто это?

— Негоцианты, купцы. Следуют на ярмарку Дымного перевала. Но у них в охране — один дворянин, по крайней мере он так говорит. Герб и фамилию не сказал, но готов сообщить их вам и под присягой рассказать о произошедшем.

— Так… Ну, раз никуда скакать и никого резать не надо — прикажи распорядиться насчет легкого ужина. А это, выходит, фургоны ортодоксов? А сами они где?