"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Емец Дмитрий Александрович

Удар по голове откуда-то сзади был внезапным и сильным; перед глазами вспыхнули красные и жёлтые круги, а по рукам и ногам пробежал болезненный ток, как если бы они вдруг разом обрели чувствительность после продолжительного онемения. Рената ощутила толчок в грудь. Потом ещё один, и ещё. Вот это уже точно было сердце: улучив удобный случай, оно опять рвалось наружу, прочь из осточертелой костяной клетки!

Стук слышался отовсюду и был настолько чётким, что картина представлялась сама по себе – ладонь тщетно колотит по запотевшему толстому стеклу. Женская ладонь… И голос. Голос тоже – женский. Голос Ольги…

Хлёсткая пощёчина вернула Ренату в реальность. Она лежала на полу, голова жутко болела. Но это даже радовало, ведь теперь голова болела вся целиком и вполне привычно. Жжение исчезло бесследно.

***

Подобной расторопности от Трипольского не ожидали – на всё ему потребовалось чуть более часа. Когда он вышел из командного пункта, Роман решил, что ЭВМ не вынес-таки пытки. Оказалось, вынес. В отличии от самого Трипольского: бледный, взмокший, Фарадей помахал рукой, что-то промямлил, типа: «сделано», и упал.

Когда его отнесли в медблок, выяснилась причина обморока - прежде чем доложить командиру, он просмотрел извлечённые программой кадры.

От количества людей в командном стало тесно и душно. Вместо девяти трёхгодовых фильмов с различных камер, на большом настенном мониторе аккуратными колонками располагались видеофайлы, обозначенные цифрами от одного до сорока двух. Продолжительность каждого в среднем составляла не более двух минут. Трипольский поработал на славу.

– Иконников?

Высказанное кем-то предположение давно засело в голове Романа. Но он не спешил обвинять полковника во всём, что тут произошло.

На первых кадрах две женщины целились пистолетами куда-то в соединительную переборку, стоя примерно там, где теперь лежал убитый табуретом. Одна рыдала и что-то кричала в сторону второй половины колонии - звука не было. Но качество материала позволяло легко распознать характерное для русской речи движение губ. Почти под самый конец файла к переборке подбежал тот самый лысый здоровяк, а за ним высокий, лопоухий детина с протоволновой сваркой. Заканчивалось всё тем, что дуга начинала своё шествие по серой шершавой поверхности углепластика, а одна из вооружённых женщин падала на пол в истерике, роняя пистолет, будто раскалённую железяку.

– Кислых тут и не пахло… – глубокий бас Бурова кое-кого заставил вздрогнуть.

Далее следовали непродолжительные кадры простого быта изоляционистов: семи человек, среди которых оказались три женщины. Космопроходцы терпеливо отсматривали всё подряд, ведь программа, настроенная на выделение кадров с перемещением объектов в пространстве, не могла идеально соответствовать запросам людей. Она не понимала разницы между убийством и занятием сексом, например. И доверять ей с точки зрения хронологической достоверности тоже вряд ли стоило.

Искомые кадры с убийствами не заставили себя долго ждать.

Лаборатория. Высокий лопоухий детина втаскивает внутрь уже изломанное, будто попавшее под грузовик тело. Бросает его и с абсолютно равнодушным видом выходит прочь.

Один из жилых кубриков. Двое в укромном углу, в тени от верхних ярусов лежаков, мужчина со спины похож на лысого здоровяка. Внезапно женщина снизу начинает дёргаться и размахивать руками, царапает партнёру спину. В итоге она затихает. Мужчина отстраняется и, не одеваясь, выходит прочь.

Снова лаборатория. То ли случилась какая-то неполадка, то ли программа немного сбоила, но кадры начинаются чуть ли не с конца ожесточённой драки между женщиной, в самом начале рыдавшей на полу, бросив пистолет, и тем высоким и лопоухим. Последнему отчего-то никак не удаётся справиться с хрупкой на вид соперницей, она играючи укладывает его на столешницу и вырубает резким тычком в подбородок. Затем привязывает чем-то и, приведя в чувства, принимается ввинчивать в суставы заострённые штифты, предназначенные для фиксации исследовательских приборов.

Кадры из медблока заставили отвернуться даже Романа. Несчастную, привязанную к глянцу реаниматора, мучил ранее не попадавший под камеры человек.

– Они с ума сошли… – потрясённо произнёс Майкл.

– Возможно… – сглотнув, предположил Ганич. – Возможно, тут вина газа. Этого, как его, кхм… триполия…

Роман прочистил горло, вздохнул, будто собираясь духом, и включил запись, на которой исповедовался тот, кто расставил все эти камеры.

– Вика перевела. Он говорит, что с ними, то есть с забаррикадировавшимися, имитатор. Или повторитель. И что они обречены.

Наступила тишина. Последний просмотренный файл нумеровался двадцать девятым, всего их было сорок два. К этому моменту, если следовать логике, в живых осталась лишь одна женщина.

– Вот тебе и вторая категория контакта… Мда… – протянул Буров.

– Не причём контакт… – тихо, как бы самому себе пробубнил Роберт.

Последнюю выжившую запечатлела камера в жилой кубрик. Она убегала. Убегала от… чего-то. Её преследователь едва ли имел облик какого-то конкретного человека. Это было нечто беспрестанно меняющееся, будто бы слепленное из всех тех людей, что погибли ранее.

– Боже мой! Все мертвы! Все! – Ганич тихо всхлипнул. Он не видел последнего кадра. Отвернулся.

– Что это за дрянь?!

– Выясним… – цыкнул командир.

“Крот” взвыл нехарактерно громко, но дуга зажглась. У переборки в коридор, по которому можно было попасть в жилые кубрики, в столовую и ангар, собрались вооружённые космопроходцы. Даже Буров, вынужденный через боль пыхтеть над непокорным агрегатом, и тот сунул под ремень пистолет.

Вонь полиэпоксида в очередной раз наполнила отсек.

– Иванов, Бёрд – за мной, – командир даже не дождался пока смола по краям реза остынет.

Коридор освещался ярко, по обе стороны темнели переборки в склады и подсобные помещения. Их осмотрели практически на бегу, Роман как бы спешил на рандеву с таинственным убийцей. Отчего-то он был уверен, что имитатора, кем бы он ни был, в складах и прочих отсеках нет. И что его группа не повторит судьбу предшественников. Хотя бы потому, что позади него шёл боец с ПИМом.

Иван неосознанно, на одной только выучке, ступал за командиром чётко след в след. Держа излучатель почти ласково, он был готов в любую секунду вынырнуть сбоку и поразить цель протоволной. Он ни разу не стрелял из этого оружия, не довелось. Но в теории знал его достаточно хорошо.

Большой отсек, задуманный в качестве столовой и одновременно кают-компании, выглядел как школа-интернат наутро после выпускного. С той лишь разницей, что вместо высохших брызг шампанского и следов всяческих непотребств по стенам виднелись чёрные язвы пулевых попаданий.

Из этого отсека вели две переборки. Одна – в задраенный снаружи ангар со стойками «Сапфиров», другая – к жилым кубрикам.

– За мной…

Переборка в коридор с жилыми кубриками отъехала в сторону на удивление тихо. Но космопроходцы остались на месте.

Роман медленно опустился на колено, а Бёрд присел в метре слева, также целясь перед собой. Иван выжидал, когда они займут позиции, и только после этого опустил флажок предохранителя вниз и для устойчивости отвёл назад опорную ногу.

Писка излучателя оказалось достаточно, чтобы силуэт в конце коридора зашевелился. Роман почувствовал вдруг, как одновременно где-то внутри пришёл в движение липкий и мерзкий, как мокрота, комок тревоги; сглотнув, он быстрым движением убрал нечто из глаза, мешавшее нормально видеть.

Человек – а это был человек! – оказался нагим и шевелился странно, как бы разминался что ли, стоя не то полубоком, не то как-то… Роман опять протёр глаза – нервно, отрывисто.

Женщина. Надо же! Она имела короткие тёмно-русые волосы неоформленной копной и чудно держала спину, будто бы горбилась. Можно было подумать, что она хватается за живот от боли, да вот руки её – длинные, прямые и тонкие – висели по бокам как две сломанные ураганным ветром ветки на осеннем дереве.