"Фантастика 2025-60". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кипчаков Александр Заид Массани

Осторожно отстраняюсь, и Ксандер не препятствует этому.

Наши взгляды пересекаются, борюсь с желанием отвернуться. Мне нечего стыдиться, что сделано, то сделано.

Адреналиновый пожар потух, и мне больше не хочется броситься на охоту. Этого мы и добивались, не так ли?

– Хэтти… – начинает он, но я перебиваю.

– Спасибо.

– Спасибо? – недоверчиво переспрашивает Ксандер.

– Ага. Не за секс. А за то, что помог пережить приступ. – Делаю небольшую паузу, замечая, как с лица Рида исчезают все краски и его выражение становится каменным. Вот черт! Спешу добавить: – Хотя и за секс тоже спасибо. Было… отлично.

– Ты серьезно сейчас? – холодно интересуется он.

Похоже, зря я все-таки это добавила.

– Вполне. Ты… м-м-м… спас мою жизнь и вытащил из состояния, которое ни к чему хорошему бы не привело.

Сползаю с Рида и оглядываюсь в поисках своей одежды. Но для начала мне необходимо привести себя в порядок, я до сих пор в крови, не говоря уже о последствиях секса.

Украдкой смотрю на Ксандера, который так и продолжает сидеть, прислонившись спиной к стене и с каменным выражением лица наблюдать за моими действиями.

Прочищаю горло, после чего заговариваю:

– Ты не мог бы отвернуться? Мне нужно… – обвожу себя жестом.

Ксандер тяжело вздыхает, качает головой, откидывает ее на стену и закрывает глаза, похоже ни капли не стесняясь своей наготы.

– Я жду объяснений, – неожиданно говорит он, продолжая сидеть с закрытыми глазами.

Поднимаюсь на ноги и осматриваюсь более детально. Похоже, это помещение что-то типа медицинского кабинета. Вижу какие-то медикаменты, запас воды и бинты. Как кстати.

– Прямо сейчас? – спрашиваю я, на ходу вскрывая упаковку с бинтами и направляясь к пятилитровой бутылке с водой.

– А что тебе мешает?

Действительно.

Смочив бинт, приступаю к делу.

– Что конкретно ты хочешь знать?

– Все, – без промедления отвечает Ксандер. – В первую очередь, кто тебя подсадил? Органа? Я убью этого ублюдка Кейда, если восточники его еще не прикончили.

На миг замираю, ошарашенно глядя на Ксандера. Удерживать внимание только на его лице – что-то невозможное, поэтому я отворачиваюсь и быстро натягиваю штаны.

– Органа тут ни при чем, – отвечаю честно. А вот остальную правду сказать не могу, поэтому выбираю самый безопасный вариант. – Это отец.

Прости, папа.

Рид резко выпрямляется и распахивает глаза. Застываю на месте, продолжая сжимать окровавленный бинт, которым я стерла практически всю кровь с шеи.

Ксандер окидывает меня внимательным взглядом, после чего поднимается и невозмутимо принимается одеваться. Сидеть с закрытыми глазами он явно больше не планирует. Пока он занят другим, быстро заканчиваю и поднимаю с пола залитую кровью футболку, а миг спустя мне в лицо прилетает слегка мятая ткань, которую я тут же прижимаю к груди.

– Надень мою, твоя ни на что не годится, – распоряжается Рид.

– А ты?

– У меня есть куртка.

– Ладно.

Откидываю прочь испорченную одежду и быстро натягиваю футболку Ксандера, которая для меня просто огромная.

– Зачем мистер Хоффман это сделал? – вдруг спрашивает он со злостью и в два шага сокращает разделяющее нас расстояние, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Чтобы спасти, – отвечаю негромко, лишь отчасти перевирая правду. – Меня ранили во время первой охоты, и, если бы не эта дрянь, то…

Не договариваю, думаю, ему и без того ясен посыл. Ксандер мрачно кивает, после чего переводит внимание на мою шею, а затем и на руку, где уже нет и намека на недавние ранения.

Судя по тому, что он ни капли не удивлен этому факту, Рид прекрасно знает о действии обсидиановых дисков на человека. Как, наверняка, и о том, что попробовав раз, остановиться уже невозможно. Ради этого такие как Органа и используют эту дрянь только в более высокой концентрации. В их распоряжении появляется стадо, готовое на все ради новой порции яда.

– Как часто ты принимаешь?

– Раз в неделю. Но в гораздо меньших количествах.

Он застывает и мельком оборачивается. Скорее всего смотрит на малый объем жидкости, оставшийся в бутылке.

– Это может навредить тебе?

Нет.

– Не знаю. Я никогда не пила так много.

Желваки Ксандера приходят в движение, а пальцы сжимаются в кулаки.

– Все норм…

– Ничего не нормально, Хэтти, – раздраженно перебивает он и тратит некоторое время, чтобы взять себя в руки. – Ладно, нужно заняться твоими ранами, пока сюда кто-нибудь не вошел.

– Но у меня нет никаких ран.

– Вот именно. А так быть не должно. Я принес тебя сюда в бессознательном состоянии, ни один нормальный человек не поверит, что ты пришла в себя так быстро, да еще и невредимой. Так что я забинтую тебя, чтобы не вызывать подозрений, а потом все обсудим.

Он берет с тумбочки новую упаковку бинтов, ловко вскрывает ее и быстро забинтовывает шею, а затем и руку.

– Ксандер, – зову я и вздыхаю. – По поводу того, что произошло…

Он выжидательно вскидывает брови, чем ни капли не облегчает мне задачу. Открываю рот, хотя вообще не знаю, что сказать. Меня спасает резкий стук в дверь и раздающийся за ней крик Эмер:

– Вы там закончили?

Удивленно распахиваю глаза, но не успеваю ничего предпринять, как дверь приоткрывается и показывается голова Эмер с крепко зажмуренными глазами.

– Вы одеты? – сердито спрашивает она.

– Да, – отзывается Ксандер, судя по голосу тоже удивленный вторжением.

Эмер тут же открывает глаза и целиком заходит в помещение. За ее спиной маячит хмурый Зейд.

Девушка быстро осматривает помещение, после чего фиксирует внимание на нас.

– А мне заливала, что вы не вместе, – обвинительным тоном выпаливает она. – Хоть бы вели себя потише. И вообще, нашли время. Ты ж вроде при смерти была, и мы вообще-то отстреливались от пьяных придурков.

На пару секунд между нами повисает тишина, а воинственный вид Эмер намекает на то, что отмолчаться не получится. Ну и что мне на это сказать?

– Не выношу вида крови, – выдаю первое, что приходит на ум. – Вот и стало плохо.

– А потом хорошо. Понятно.

Щекам становится тепло, и я борюсь с желанием опустить взгляд.

Вот же… черт!

– Все в порядке? – меняет тему Зейд. – Раны не серьезные?

– Порядок, – невозмутимым тоном отвечает за меня Ксандер. – Царапины, даже зашивать не пришлось.

– А крови-то было, – закатывает глаза Эмер.

Прочищаю горло, желая только одного – немедленно провалиться сквозь землю. Но, похоже, никого больше не смущает тот факт, что только что здесь, в этой самой комнате, у кого-то был секс. Может быть, и меня бы не смущал, если бы этим кем-то была не я.

– Что там с восточниками? – нарушает тишину Ксандер.

– Отступили, – отвечает Зейд. – Но мы все равно останемся здесь на ночь. Можете переночевать в этой комнате, если понадобится ваша помощь, кого-нибудь пришлю.

Эмер сверкает многозначительной улыбкой, глядя на меня, и отступает.

– Подожди, – прошу я и делаю шаг вперед. – А что там с новеньким? И испытанием?

Зейд и Эмер переглядываются.

– Он его прошел, – сообщает Зейд.

– Почти чисто выстоял против восьмерых противников, выставленных восточниками, – добавляет Эмер. – Одного даже убил. Как раз твари доедают.

Настает наша с Ксандером очередь мрачно переглядываться. Первой отвожу взгляд, испытав предательскую неловкость.

– И что это значит? – уточняет Рид, но, уверена, и без того догадывается, каким будет ответ.

– Теперь он один из них, – подтверждает Эмер.

Глава 15

Ночь, как и большая часть следующего дня, прошла спокойно. Восточники то ли испугались слаженного отпора северян, то ли убрались праздновать пополнение своих рядов новеньким, но за все время наблюдения за стеной Е и прилегающей к ней территорией ни один из головорезов ни разу не показался в поле зрения патрулей.

Не желая так скоро оставаться с Ксандером наедине и обсуждать произошедшее, а также отвечать на вопросы, коих точно последовало бы немало, я покинула комнату сразу за Эмер и Зейдом и с трудом напросилась на дежурство. Эмер отбивалась, как могла, апеллируя полученными недавно ранениями, но после десятка заверений в том, что со мной все в порядке, все же сдалась и перенаправила меня к Хатчинсу. Он, в свою очередь, определил меня на пятый этаж в компанию местного патруля, состоящего из пяти человек. За все время, что я провела с ними, мы не сказали друг другу ни слова, что вполне меня устраивало. Ведь я могла беспрепятственно вариться в своих мыслях.