Истинная на сдачу, дракон в комплекте - Ника Калиновская

Особенно этот, — он указал на отдельную вязанку, — цветущий эриней. Редкость невероятная.

Я слушала, чувствуя, как в груди расправляется какая-то тихая гордость: всё было не зря.

— Сегодня поговорю с Тиберием, — продолжил старик. — Нужно будет, чтобы вы отправили письмо маркизе. Скажите ей, что наш уговор в силе. А ещё… — мой собеседник улыбнулся уголком губ, — что в этот раз партия чая будет особенная.

— Значит, начнём новый виток, — тихо сказала я, глядя на зелёные побеги, которые теперь стали нашей надеждой.

После прогулки я вернулась к себе в комнату и уселась за стол, собираясь написать письмо. Слова ложились неторопливо, но твёрдо: благодарность за доверие, подтверждение нашей договорённости и обещание предоставить партию особенного чая в ближайшее время. Строчки выходили деловыми, без лишних эмоций, но я знала — леди Милана поймёт скрытый в них смысл. Закончив, я аккуратно сложила записку, капнула воска и прижала перстень герцога к мягкой печати.

— Вот, — протянула я конверт Тиберию, который уже ждал у двери. — Передай вместе с подушками. Леди Милана будет знать, что всё идёт по плану.

Возница молча кивнул, припрятал письмо за пазуху и направился во двор, где уже ждали аккуратно сложенные и перевязанные изделия.

Я же отправилась в дровник. Дверь только скрипнула, как на меня тут же набросилась крылатая орава. Их радостный визг и хлопанье крылышек встретили меня, словно ураган. Я рассмеялась, пытаясь отмахнуться от их настойчивых мордочек. Но всё равно по привычке скользнула взглядом в тёмный угол… Сердце на миг кольнуло — драконёнка там, конечно же, не было. Пусто. И всё же я упрямо надеялась: рядом со своей настоящей матерью ему лучше.

Мы с Орлином покормили прожорливых птах, которые вечно выглядели так, будто неделю сидели на голодном пайке, а потом отправились осматривать огород. Уже поднимались нежные зелёные побеги, обещая осенью дать первый настоящий урожай. Я смотрела на них и только надеялась, что они успеют созреть до холодов.

Вернувшись в рабочую комнату, я застала мастериц за делом. Анета, вся в азарте, уже оживлённо размахивала руками, рассказывая свою новую идею. Остальные слушали её с интересом, кивая в такт словам, и я невольно улыбнулась — видно было, что работа спорилась, а вдохновение не покидало моих помощниц.

Невестка Марички, заметив меня в дверях, аж подпрыгнула от нетерпения. Щёки её горели, а в руках она сжимала пяльцы с наброском узора.

— Госпожа Александра, у меня появилась мысль! — заговорила она с таким вдохновением, что я даже не попыталась её прервать. — А если мы начнём вышивать не только цветы и завитки? Можно попробовать птиц, зверей… а ещё — гербы! Подушки с гербами будут стоить куда дороже, чем обычные.

— Гербы? — переспросила Ганна, поправляя чепчик. Она бросила на меня быстрый взгляд, словно ища поддержки. — Это ж тонкая работа, одной ошибкой можно всё испортить.

— Но и прибыль выше, — заметила Маричка, которая обычно говорила спокойно и редко спорила. — У каждого рода есть свой знак, и если получится… заказов нам точно хватит.

Я перевела взгляд на четырёх новых женщин, которые недавно прибыли от маркизы. Те пока слушали молча, но я заметила, как одна из них — темноволосая, по имени, кажется, Клара, — чуть кивнула, и на её губах мелькнула улыбка. Остальные переглянулись между собой, не вмешиваясь, но по выражению лиц я поняла: им любопытно, как всё выйдет.

— Попробовать стоит, — решила я вслух, а потом улыбнулась Анетe. — Твоя идея действительно хорошая. Только начнём осторожно. Сделаем пробный вариант, посмотрим, насколько аккуратно выйдет. А дальше будем решать.

Девушка засияла так, что даже Маричка хмыкнула и не удержалась от улыбки. Ганна тихо кивнула, как будто уже мысленно раскладывала всё по полочкам. В комнате тут же стало оживлённо: женщины зашептались между собой, обсуждая, у кого глаз лучше, у кого рука твёрже, и кто возьмётся за первые стежки. Новички держались чуть в стороне, но слушали внимательно, явно втягиваясь в общее настроение.

А я стояла среди них и чувствовала, как внутри разливается тёплая гордость. У нас получалась настоящая команда.

Работа закрутила меня так, что я словно жила по чётко заведённому механизму. С утра — проверить мастериц, раздать указания, уточнить у Ганны с Маричкой, что уже готово, а что ещё требует доработки. Днём — пересчитать готовые подушки, заглянуть к Анете, которая с азартом вышивала новые узоры, и при необходимости помочь ей самой, чтобы дело шло быстрее. Иногда я успевала перекусить наспех — кусочек хлеба с сыром или миску похлёбки, которую заботливо оставляла Маричка, — и тут же возвращалась к делам. Вечером — снова работа, пока не начинала гудеть спина и пальцы не сводило от усталости.

В эти дни мне едва хватало передышек, чтобы подняться наверх к Кристиану. Я садилась рядом, брала его за руку, иногда меняла повязки или поправляла одеяло… но легче мужчине не становилось. Лицо оставалось бледным, дыхание — глубоким, но таким тихим, что иной раз я ловила себя на том, что вслушиваюсь, не дрогнет ли его грудь. Я всё яснее понимала: драконица была права. Яд не отпускал, и никакие мои надежды пока не приносили облегчения.

А на следующий день пришёл ответ от маркизы. Я развернула письмо и, улыбнувшись, перечитала дважды: леди Милане удалось раздобыть ещё шесть серебряных монет авансом. Получить их я могла, приехав с новой партией товара. Впервые за долгое время я почувствовала, что камень, давивший на грудь, стал хоть чуточку легче.

С этими мыслями я и отправилась на свой ежедневный обход, ставший для меня почти ритуалом. В дровнике на меня радостным гвалтом обрушивались наши пернатые безобразники. Птенцы заметно подросли и теперь выглядели как серьёзные пернатые товарищи. Того и гляди — скоро начнут нестись. Я гладила их по крылу, кормила, а потом вместе с Орлином обходила огород. В эти минуты, среди простых хлопот, я ловила себя на том, что сердце согревается какой-то тихой, домашней радостью.

Будни текли неторопливо, но наполненно: стук игл, шелест тканей, запах сушащихся трав. Всё было делом, в котором я растворялась, стараясь не думать слишком о тревогах. А на третий вечер ко мне подошёл Орлин. Его морщинистое лицо светилось усталостью, но глаза блестели.

— Госпожа… травы уже практически готовы, — сказал он негромко, словно боялся спугнуть надежду.

Решение созрело тут же и без колебаний: я еду в Риланию к леди Луарийской. Об этом я сразу сообщила Ганне, чтобы та передала мужу: завтра он повезёт меня к маркизе.

К этому времени новая партия подушек уже была готова, а ещё