"Фантастика 2025-60". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кипчаков Александр Заид Массани

— Мириться я не буду, — заявил отец Иоанн.

— Не по-христиански как-то, — заметила Джей.

— Знаю. Но это выше моих сил.

Луцык решил перевести разговор в конструктивное русло:

— Ваши семейные проблемы — это только ваше дело, нам туда лезть некорректно. Но у нас стоит на повестке дня крайне актуальный вопрос. Мы нуждаемся в басисте, как земля в дожде во время засухи. Других кандидатур, кроме вашего брата, отец Иоанн, на текущий момент просто нет. Так что придется обращаться к нему с просьбой нам помочь. Но при этом вам обоим придется, хотя бы на время концерта, зарыть топор войны.

— Сын мой, в ваших словах звучит мудрость.

— Значит, вы согласены?

— Поскольку это требуется для дела, да. Людям нужен праздник, и я не в праве… — отец Иоанн безмолвно зашевелил губами, ища подходящее слово.

— Не в праве ломать им кайф? — предложила Джей.

— Грубовато звучит, но посыл верный.

Председателя они нашли в зомбюшне беседующим с горбуном Игорем, «зомбонюхом», как остроумно назвала его профессию Джей.

— Нам обязательно нужны еще пять зомби, — говорил Лаптев.

— И где я их возьму? — разводил руками собеседник.

— Слушай, а зомби, они… они вообще размножаются?

— Как люди — нет.

— Что же делать-то? Предстоит большое строительство, а рабочих рук маловато.

— В этом я тебе не советчик. Ты у нас председатель, ты главный — вот ты и думай. А мое дело маленькое.

Увидев делегацию музыкантов, Лаптев хмуро взглянул на них и спросил:

— С чем пожаловали?

— Дельце есть одно, — сказал Луцык.

— Выкладывай.

Предложение восторга не вызвало. Но тут весомый аргумент добавила Джей, категорически заявив, что иначе никакого концерта не будет и коммунары лишатся праздника. Возражать против такого довода он не решился и, скрепя сердце, согласился. Но не на примирение с братом.

— Главное, что концерт состоится, — резюмировала Джей.

— Под каким названием выступать будем? — поинтересовался Лаптев.

— «Изгои», — само вылетело из Луцыка.

— А может быть, как-нибудь повеселее?

— Например?

— «Заветы Ильича».

— Нет, не годится для названия. Не звучит.

— Тогда «Красные звезды».

— Такая группа уже есть. Вернее, была. В Минске.

— «Вестник бури»?

— Слишком пафосно.

— «Дети Маяковки»?

— Полная пошлятина!

— А если «Даздраперма»?

— Как?

— Это аббревиатура. Да здравствует Первое мая означает.

— Звучит как-то… по-порнушному.

— Ладно, пусть будут «Изгои».

— Когда придешь на репетицию?

— Скоро.

— А поточнее?

— Очень скоро.

15. Репетиция

Лаптев и в самом деле не заставил себя ждать. Учитывая занимаемую им должность и количество дел, требующих его внимания, можно сказать, что пришел он практически сразу после их разговора. На спине председатель нес большой бежевый рюкзак.

— Отвлекаете, понимаешь ли, меня от дел, — проворчал он, едва переступив порог.

— Так мы же не по своей воле ввязались в этот блудняк, — напомнил Луцык.

— Кто, интересно, попросил нас сыграть живой концерт, а на подготовку отвел один день? — риторически осведомилась Джей.

— Может, начнем репетировать? — внес деловое предложение Кабан. — Времени-то до выступления с каждой минутой остается все меньше.

— Ладно, ладно, все сделаем как надо, не бойтесь. Вы вот лучше сперва перекусите, — и новый басист развязал рюкзак.

Там оказался целый продуктовый набор: местный картофель, три круга домашней колбасы, буханка хлеба, фляга с водой, зеленый лук и четыре сочных помидорины. Первым на еду набросился Левша, именно в этот момент, подобно почуявшему добычу зверю, появившийся в зале.

— То, что надо! — оценил он, уплетая кусок колбасы.

— Видеомагнитофон починил? — строго спросил его Лаптев.

— Не-а.

— Почему?

— Накрылось медным тазом ваше кино.

— Что, совсем?

— Абсолютно. Не пашет ни хрена. Детали нужны. А у вас их нет.

— И где их можно достать?

— Только у фирмачей. Больше нигде.

— Ясно.

— Сергей Леонович, а ты давно инструмент в руки брал? — поинтересовался Луцык, хрустя лучком.

— Да признаться, давненько, — ответил Лаптев.

— А в группе играл?

— Играл.

— И как называлась?

— А никак. Просто собирались с пацанами в актовом зале и лабали то, что нравилось. «Битлов», «Цепеллинов», «Роллингов»…

— «Rolling Stones» — отличная команда! Долгожители сцены.

— Неужели до сих пор существуют? — изумился отец Иоанн.

— Еще бы! Их ничто не остановит! А Мик Джаггер живее всех живых! — сообщил Луцык.

— А Кит Ричардс жив?

— Жив, курилка!

— А у «Битлов» как дела? — спросил председатель.

— Пол и Ринго еще живы, — проинформировала Джей.

— Это хорошо, — улыбнулся Лаптев. — Пол — гений. Да и Ринго тоже не лыком шит. У него есть классный кантри-альбом, а записывал он его в Нэшвилле. Знаешь, что такое Нэшвилл, девочка?

— Видимо, город.

— Город. А где? Чем знаменит?

Она пожала плечами.

— Нэшвилл находится в Америке. Столица кантри-музыки, между прочим.

— Надо же. Полезная информация.

— Ринго даже в кино играл. И не абы кого, — председатель кинул взгляд на брата, — а Папу Римского.

— В каком фильме? — не мог не уточнить профессионал-кинорецензент.

— В английском, — бросил Лаптев.

— Ясен пень, что не в киргизском. Как хоть называется?

— Не помню. Про какого-то композитора.

— Интересный хоть?

— Тоже не помню. Давно дело было.

— А давайте все-таки к делу перейдем, — опять предложил Кабан. — Пора бы уже начать репетицию, если мы не хотим облажаться на концерте.

На сей раз возражающих не нашлось.

Играл Лаптев и вправду неплохо. И хотя, как сам утверждал, бас-гитару раньше использовал всего раза три, стоило ему взять в руки инструмент, как пальцы сами все быстро вспомнили.

— Да на этой балалайке и заяц сыграет! — вынес вердикт председатель.

Репетиция постепенно набирала обороты, принося всем положительные эмоции. Слаженности, синхронности, стройности и общей манеры исполнения удалось добиться без проблем.

Кабан взял на себя функции звукооператора. А Левша выполнял роль единственного зрителя.

— Ну как тебе? — спрашивал у него Луцык после каждого дубля.

— Отлично. В жизни такой офигенной музяки не слыхал! — всякий раз звучал один и тот же ответ.

Как ни старались братья поддерживать нейтралитет и ставить общее дело выше своего конфликта, внутреннее напряжение между ними никуда не делось. И в определенный момент все-таки обрело свою форму выражения. Причем отец Иоанн всего лишь сделал творческое замечание своему партнеру по группе. Реакция братца последовала весьма нервная:

— Давай-ка каждый будет заниматься своим делом. Хорошо?

— Мы занимаемся общим делом, и каждый вносит свой вклад. А ты сейчас сфальшивил. Взял не тот аккорд, — объяснял священник.

Но главного коммунара словно муха укусила:

— Ты за собой лучше следи!

— Я слежу, но мне важно, чтобы и группа играла слаженно.

— Ты опять поругаться хочешь? Опять повод надуманный ищешь?

— И в мыслях не было! При чем тут это? Я по делу тебе сказал.

— Да по какому делу⁈ Нарочно цепляешься, лишь бы выпендриться и показать, какой ты умный.

— Да ничего подобного, ты ошибаешься!

— Ничего я не ошибаюсь! Как будто я тебя не знаю!

— Я просто хорошо слышу фальшь, и неважно, кто ее допускает.

— Ага, фальшь. Ерунду не пори! Я фальшь душой чувствую.

На лице отца Иоанна расплылась зловещая улыбка. Как у Гринча.

— Напомню тебе, сын мой, что душу свою ты продал.

— Про душу — это я образно, — еще более разнервничался обвиненный в словоблудии. — А души никакой нет!

— Конечно, нет, кто бы сомневался, — откликнулся священнослужитель. — Только вот не случайно ты про свою душу-то сейчас вспомнил, за язык тебя никто не тянул.