Крестоносец - Андрей Львович Астахов

class="p1">- Это пословица. Точно перевести на ваш язык нельзя, но смысл такой: «Лучше умереть вдвоем, чем жить одному». Этой ночью я поняла, что это так.

- Домино, не уходи!

- Я и не ухожу. Девушки виари самые преданные, они никогда не изменяют своим возлюбленным. Только будь ласков со мной. Прижми меня к себе покрепче и поцелуй еще раз…Мы теперь вместе. Навсегда. Навечно. До последнего часа.

***

Светлеет. Тьма за окнами обрела серый оттенок. Зола в камине давно остыла и стала белой.

Под утро я заснул. Совсем ненадолго, на несколько минут, как мне кажется. Может быть, это были чары Домино. И я не смог помешать ей уйти. Она ушла, покинула меня, оставив в моей комнате запах эльфийских цветов и унося с собой мое сердце. И мое счастье, такое светлое и бескрайнее, закончилось.

Короткая зимняя счастливая ночь уходит. Первая по-настоящему прожитая ночь в моей жизни.

Я лежу в осиротевшей постели и думаю о том, как же я мог жить прежде, не испытывая таких чувств. И та, прежняя, настоящая жизнь теперь кажется мне сном. Будто не со мной все это было. Я родился, учился, работал, встречался с друзьями, ходил в кино и на дискотеки, запоем читал толстые книги, и считал, что это и есть настоящая жизнь. Пока не появилась Домино, а вместе с ней и любовь. И я понял, что жизнь без любви – это просто эрзац, жалкая симуляция жизни. Крысиные бега, в которых нет ни смысла, ни толку. Мне повезло в жизни, я обрел высшую из истин.

Ту самую любовь, которая теперь дает мне право называть себя мужчиной.

Мне очень хочется думать о будущем. О нашем будущем. Теперь я знаю, что оно есть. Потому что иного будущего, чем с ней рядом, я себе не представляю. Я весь этот мир переверну с головы на ноги, но Домино больше никогда не придется тайком уходить из нашей спальни под утро.

Ай-ай-яй, милорд фламеньер, да ты плачешь! Чертов слабак!

Нет, все не так. Это не слабость. Это горечь, гордость и счастье. Эта ночь изменила все – и меня, и этот мир. И мой путь по этой несчастной земле еще не закончен.

И мне остается верить, что придет день, когда Домино и меня уже ничто не разлучит. Ни долг, ни война, ни смерть.

Глава 3

***

- Милорд! Милорд шевалье!

Это Лелло. Вид у него самый виноватый – наверняка парень считает, что разбудил меня, колотя в мою дверь с такой силой.

- Милорд, простите, что разбудил вас, - сказал оруженосец. – Мессир Пейре велел сообщить вам, что прибыл гонец из Дроммарда – это город на севере острова. У него важные новости.

- Что такое?

- Я так понял, милорд, что-то случилось. Вам помочь одеться?

- Не надо, - сказал я, просовывая руку в рукав дублета. – Где этот гонец?

- Он ждет в рыцарском зале.

- Разбуди Элику и лорда Домаша, и пусть идут в зал.

- Слушаюсь, милорд.

Когда я вошел в зал, гонец, невысокий молодой человек в заляпанном грязью суконном камзоле и высоких сапогах, беседовал с Пейре де Тороном. От него на версту разило конским потом; видимо, спеша сюда, он ни на секунду не покидал седла. Завидев меня, он тут же бросился ко мне навстречу.

- Милорд шевалье! – Лицо гонца было бледным, в обведенных тенями ввалившихся глазах светились страх и надежда. – Я Бернье Мален, помощник шерифа Дроммарда. У меня плохие известия с севера.

- Какие известия?

- Мятеж, милорд. Хойлы восстали и убивают имперцев.

- Вот так просто взяли и восстали?

- Хойлы говорят, что мстят за бойню, которую имперцы устроили несколько дней назад в Карлисе. Якобы ваши люди, милорд, перебили в Карлисе всех жителей и сожгли деревню.

Ага, вот оно в чем дело! Опять штучки Дуззара. Проклятый предатель, похоже, объявил мне полномасштабную войну…

- Хорошо, я понял, - сказал я, знаком предлагая гонцу сесть: было видно, что он от усталости еле держится на ногах.

- Три дня назад все было еще спокойно. Все началось внезапно и сразу во многих местах. Похоже, хойлы давно готовились к этому.Вот письмо его милости шерифа, - гонецподнялся со скамейки, вытащил из своей поясной сумки свиток пергамента и с поклоном подал мне.

Я развернул свиток. Все, что написал шериф Дроммарда, гонец уже пересказал мне на словах. В конце письма была слезная мольба о немедленной помощи городу.

- Есть жертвы?

- Сотни, милорд. Мятежники не щадят ни женщин, ни детей. Я своими глазами видел по дороге сюда, что они творят. Это не описать словами. Даже звери не способны на такую жестокость.

- Почему шериф сам не может подавить мятеж? – спросила за меня Элика, которая быстрой походкой вошла в зал, пока я читал письмо. – Ведь это его прямая обязанность!

- У него слишком мало людей, миледи, - ответил гонец - Своей главной задачей он считает защиту Дроммарда. В городе две тысячи жителей, а еще сотни беженцев, спасающихся от зверств мятежников. Если хойлы возьмут город, начнется резня. Вся надежда только на вас.

- Что-нибудь еще?

- Милорд, простите меня за дерзость, но… - тут лицо гонца задергалось, и он разрыдался в голос, размазывая слезы и грязь по лицо руками. – У меня в Дроммарде жена, двухлетняя дочка! Я не переживу… если они…если их…

- Успокойтесь, - от слов этого человека у меня сжалось сердце. – Мы немедленно начнем действовать. Лелло, - сказал я появившемуся сквайру, - позаботься об этом господине. Обеспечь ему горячую еду и постель.

- Конечно, милорд.

Бернье Мален поклонился и посмотрел на меня с бесконечной благодарностью.

- Да благословит вас Воительница, милорд! – сказал он и пошел за Лелло к выходу.

- Вот и вызов, - сказала Элика. – Чего-то подобного я ожидала.

- Где Домаш? – спросил я. – Мне нужно его присутствие.

- А мое тебе не нужно? – язвительно спросила эльфка. – Ты даже не поздоровался со мной.

- Элика, сейчас неподходящий момент для выяснения отношений.

- Ты какой-то другой сегодня, - сказала Элика. – Какой-то… повзрослевший.

- Об этом потом. Пейре, поторопите Домаша!

- Эвальд, что случилось? – настаивала Элика.

- Ничего,