Гарем на шагоходе. Том 10 - Гриша Гремлинов

завопил. Это был предсмертный крик машины, которую заставили прыгнуть выше головы. Корпус задрожал так, что, казалось, вот-вот рассыплется на атомы. Перегрузка впечатала меня в кресло с такой силой, что у нормального человека лопнули бы сосуды в глазах. Но я видел только цель. Маленькая чёрная точка «Мухолёта» на фоне бездонного синего неба.

Я не просто летел за ним. Я превратился в самонаводящийся снаряд, где вместо взрывчатки была моя ярость.

Резко потянув вертикатор на себя, я направил «Нимбус» вертикально вверх. Машина, протестующе скрипя каждой заклёпкой, свечой рванула к зениту. Я уходил от океана, от погони, я летел к солнцу. Земля и вода остались где-то далеко внизу. Магнус, очевидно, не ожидавший такого безумного манёвра, на секунду замешкался, а затем последовал за мной, легко набирая высоту.

На высоте в несколько километров, там, где воздух уже становился разреженным, я на мгновение завис на пике параболы. Мир замер. Тишина. А затем я обрушил «Нимбус» вниз, в отвесное, самоубийственное пике. Я не просто летел за ним. Я падал на него. Сверху, под острым углом, используя гравитацию как своего главного союзника.

Скорость нарастала с каждой секундой. Турбины ревели. Сирена в кабине надрывалась, предупреждая о превышении всех мыслимых пределов прочности. Я чувствовал, как дрожит и стонет композитная рама, как крылья изгибаются под чудовищным давлением.

Магнус заметил мой манёвр. «Мухолёт» вильнул, пытаясь стряхнуть меня с хвоста, и снова открыл огонь из своей шестиствольной пушки. Трассеры прошивали воздух вокруг меня, заставляя бросать «Нимбус» из стороны в сторону. Это был танец смерти на скорости, близкой к звуковой, в тысячах метров над равнодушной гладью океана.

Но я догонял. Метр за метром сокращал дистанцию. Я вёл машину не по приборам. Я вёл её вслед за собственной ненавистью. Вся моя прошлая жизнь с момента рождения была только ради одного этого финального момента. УБИТЬ КОЩЕЯ.

И вот он, момент истины.

Я поставил всё на один-единственный инстинктивный расчёт. Он снова попытается уйти в сторону своим коронным приёмом. Я направил «Нимбус» не туда, где он находился, а туда, где он должен оказаться через долю секунды.

И угадал.

На какой-то миг мы поравнялись. Мы неслись вниз, к океану, два хищника, две машины для убийства, крыло к крылу. Я видел его. Огромные, безжизненные фасеточные колпаки кабины, похожие на глаза стрекозы-мутанта. За ними, я знал, сидит он. Я почувствовал его шок, его ярость, его неверие. Он не мог понять, как этот «примитивный таран» смог его просчитать.

Мой план был прост и груб, как я сам. Таран. Ракет уже не осталось, так что я собирался разнести его кабину к чертям собачьим, даже если придётся погибнуть вместе с ним. Рука уже легла на вертикатор, чтобы резко направить «Нимбус» ему в борт.

Но Магнус снова оказался хитрее.

Он не мог уйти в сторону — я находился слишком близко. Но он мог атаковать. Я не увидел ракету. Я увидел вспышку под его «брюхом» и две струи вязкой, изумрудно-зелёной дряни, которые хлестнули точно по моей правой турбине.

«Кислотный плевок».

Металл не взорвался. Он… потёк. Словно воск. Раздался чудовищный скрежет, вой умирающего механизма. Турбина захлебнулась, выплюнув сноп чёрного дыма и ошмётки расплавленного композита. «Нимбус» дёрнуло, как подстреленную птицу. Потеряв тягу с одной стороны, машина резко развернулась и, лишившись управления, вошла в плоский штопор.

Мир за окном превратился в безумную карусель из неба и воды. Я до хруста стиснул руль, пытаясь выровнять падающую машину, но бесполезно. Уцелевшая левая турбина ревела на пределе, но лишь усиливала вращение. Системы взвыли в предсмертной агонии, индикаторы на приборной панели хаотично мигали.

А потом… Магнус решил нанести контрольный…

Я не мог среагировать. Я только увидел на экране заднего вида новую вспышку. Ещё одна ракета. Она шла идеально. Не в уцелевшую турбину, не в двигатель. Она целилась точно во врага — в кабину, в меня.

У меня не было времени даже выругаться.

Я дёрнул рычаг катапульты… но механизм заело. Зар-р-раза! Эта заминка, эта секунда стоила всего. Адреналин заставил время течь мучительно медленно, но я лишь успел увидеть, как ракета приближается, как растёт, и вот уже её боеголовка, похожая на глаз безжалостного бога, смотрит прямо на меня.

А потом мир взорвался.

БА-БА-А-АХ!

Удар был чудовищным. «Нимбус» содрогнулся, как живое существо, которому вырвали сердце. Металл застонал, лобовое стекло треснуло, мгновенно покрывшись паутиной разломов. Все индикаторы на приборной панели вспыхнули красным и тут же погасли. Системы взвыли, захлёбываясь в предсмертной агонии. В кабину ворвался огонь, захватив меня в жадные объятия.

Боль, острая, как раскалённый нож, пронзила плечо и бок. В глазах потемнело. Уцелевшая левая турбина отчаянно выла, пытаясь выровнять машину, но всё бесполезно. «Нимбус», кувыркаясь, вошёл в неконтролируемый штопор.

Я чувствовал, как моя машина, мой верный конь, разваливаясь на куски, несётся вниз, в тёмную, холодную бездну. Оглушающий свист ветра в пробитом корпусе сменился низким, нарастающим рёвом — это был не звук самой воды, а гул воздуха, сжимаемого между падающей машиной и поверхностью океана.

Последнее, что я запомнил, — далёкие, отчаянные крики моих девчонок в динамике коммуникатора, стена воды, вставшая перед лобовым стеклом, и чудовищный удар, который расколол мир на тысячу осколков.

А потом — темнота.

Глава 4

Жабры

Взрыв был ослепительным. Огненный шар, который породила ракета Магнуса, поглотил «Нимбус» с жадностью голодного божества, которому принесли в жертву дорогой и вкусный летательный аппарат.

Изуродованный, объятый пламенем кусок металла, который ещё секунду назад был гордостью личного автопарка Волка, камнем рухнул вниз, в лазурную, безразличную гладь океана.

— ВОЛК!

Крик Шондры потонул в рёве двигателей и свисте ветра.

Она видела всё. Видела, как ракета ударила в цель.

Видела, как «Нимбус» разваливается на части, как огненным комом падает в воду.

И её мир, безумный, хаотичный, но в то же время надёжный и понятный, на мгновение перестал существовать.

В её голове не было мыслей. Не было страха. Не было расчёта. Был только один-единственный, всепоглощающий инстинкт, который оказался сильнее многолетней выучки, сильнее страха разоблачения, сильнее всего на свете.

Спасти.

Не раздумывая, она переключила двигатели ступы на снижение.

Аппарат терял высоту, но недостаточно быстро. А времени не оставалось.

«Придётся рискнуть… — подумала она. — Вроде, уже достаточно низко, чтобы не разбиться…»

— Эй, ты что творишь? — раздался сверху голос Кармиллы.

Но Шондра не слушала. Перемахнув через борт, она прыгнула.

Прыгнула вниз, в бездну, навстречу ледяной воде.