Война, торговля и пиратство… (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

— Нам будут нужны эта соль, торф, древесный уголь и камыш. Ну и совсем немножко соли. Так что думайте, думайте родичи.

— Над чем думать-то?

— Как нам привязать к роду Вардана Рыжего и его команду, разумеется! Чем позднее распространятся слухи о том, что и откуда мы возим, тем прочнее станет наше положение.

— Мы подумаем! — пообещал дед. — И с товарищами посоветуемся.

Разумеется, от такого поворота сон пропал начисто. И мы отправились в комнату деда, затребовав к себе вина и закусок. Я предложил было позвать брата и Азнаура, но, судя по ухмылкам старших родичей, те отыскали себе занятие поинтереснее. Ну, и ладно, мы и тесным кружком неплохо посидим!

Там нас, уже весьма «тёпленьких» и нашли Арам, Исаак и Ашот.

— Руса, повтори, пожалуйста, для главы нашего рода то, что ты про Золотое Руно рассказывал.

Надо же, как вежливо! Пришлось повторять и отвечать на дополнительные вопросы. Да, я по этой методике нашёл у нас в долине ценный минерал. Нет, мне не обязательно самому лазить по горам, пробы могут брать другие люди и привозить мне. Да, пусть я сейчас и не справлюсь, но представляю, как обнаружить самые незначительные частицы золота в воде. Нет, это очень сложно. Придется извлекать золотоносную породу, дробить её и молоть, потом обрабатывать раствором цианида, одновременно продувая воздухом. И это не колдовство, а тяжёлая работа. Большой труд! Как, впрочем, и всегда при добыче золота.

— Для того, чтобы золото добыть, нужны удача, упорство и много труда! — несколько пафосно закончил я. Кажется, сказывались усталость и количество выпитого.

— И твои эти… как их? Цианиды, да? Кстати, а много их надо?

— Не очень.

Я помнил, что средний расход обычно исчисляется сотнями граммов на тонну породы[4], но свой ответ перевёл в местные единицы.

— При этом золота в породе обычно в десятки раз меньше, чем цианида расходуется. Да и не он один нужен. Потом его надо окислить[5], для этого подойдет, например, гипохлорит натрия. В общем, кроме нас никто этих веществ не произведёт и не добудет. Колхам придётся делиться!

И тут я вдруг понял, что меня не слышат. Ну да, опять она, «драконья болезнь». Если уж идея с серебром так потрясла родню… А тут — золото!

Когда некоторое время спустя Арам, сославшись на возраст и болезни, ушёл, а за ним — и Исаак с Ашотом, дед вдруг спросил на удивление трезвым голосом:

— Брат, а ты тоже заметил?

— Ещё бы! — не менее трезво отозвался Гайк. — Крутят родичи! Чем хочешь поклянусь, что главный их интерес — не само золото. И не увеличение объёмов продаж колхскому царю. Но вот что именно? Руса, может, ты сообразишь?

— Нет, родичи! — слегка растерянно ответил я. — Извините, пьян я и малоопытен. Ничего не заметил. И не могу сообразить, что же им требуется, если даже золото для них — не главное. Как по мне, так даже доля в добыче золота — подарок судьбы!.

— Ладно, думать будем, время пока терпит… А ты иди-ка, пожалуй, спать! Завтра снова трудный день предстоит!

Оставшись вдвоем, братья Еркаты долго молчали, глядя на огонь в печи и потягивая винцо.

— Что ещё тебя смущает? — наконец задал вопрос Гайк.

— Заметил? — тьма скрыла усмешку Тиграна, но брата это обмануть не смогло, он почуял её тону ответа. — Руса. Руса наш меня смутил. Понимаешь, брат, знания-то он мог от предков получить. Но ты заметил, как он эту соль определял? У него же в это время мысли в голове скакали, как бешеные. Не-е-ет! Как именно эту соль определить — это не предки подсказали. Не дали готового способа. Это он сам сообразил.

— Так и хорошо же! Рано или поздно Род на него с братом оставим. Что плохого, если во главе умник будет?

Тигран помолчал некоторое время, потягивая винцо мелкими глотками.

— Что плохого, спрашиваешь? Слишком сильно он изменился, слишком быстро… Боги ревнивы. С тех, кому они много дают, много и спрашивается…

— А что делать, брат? На тех, кто их подарки отвергает, боги обижаются ещё сильнее!

— Красотища-то какая! — восхищался Азнаур. — Эх, нам бы так уметь!

Я его восторгов разделить не мог. На взгляд человека XXI века медные трубы теплообменника были слишком неровными, выщербленными какими-то. Да и диаметры изгиба у разных колен заметно отличались даже на глаз. Нет, хорошо, что сделали хоть такое, но я оценивал это в лучшем случае, как «сойдёт для сельской местности».

Но мастеру виднее. Скорее всего, он прав, и даже это было недосягаемой вершиной для здешних технологий.

— А теперь пройдёмте туда! — предложил Мартик. Туда — это в сарай, в который раньше хода нам не было. А теперь, значит, зовут?

— Ух ты ж! — невольно вырвалось у меня.

Вы бывали на «Авроре»? Нет, не просто на палубе, а с экскурсией в машинном отделении? Бывали? Ну, тогда вы меня поймёте!

Это изделие было поменьше тамошних паровых машин, но точно так же подавляло зрителя ощущением основательности.

— Что это за хрень? — куда менее толерантно выразился мой дедушка.

— А это не хрень! — довольно ответил Ашот. — Это, как говорит Руса, «поршневой компрессор». Два цилиндра, каждый объёмом в одну пятую таланта[6], все нужные клапана и…

Тут он слегка запнулся, но всё же произнёс по слогам:

— Ре-си-вер!

— А это что за фигня? Почему стеклянная? Разобьётся же!

— А это, дедушка, ртутный манометр. Его мы с Пузырём вместе изготовили и привезли. Нужен для того, чтобы измерять, с какой силой компрессор воздух сжимает. А насчёт «разбить»… Мы потом специальный шкаф сделаем, который его защитит.

А в перспективе — сделаем замену без ртути. Этот способен измерять избыточное давление[7] до двух атмосфер, пока нам этого за глаза хватит.

— Начали! — скомандовал Мартик. Некоторое время ничего не происходило, но наконец, пара лошадок смогла преодолеть сопротивление механизма и пошла по кругу. Понятно, вершина местной инженерной мысли. Я, помнится, когда попал сюда так же вертел привод нории[8]. Нехитрая система переводила это вращательное движение в возвратно-поступательное, поршни цилиндров задвигались, зашипел воздух, травящий из неплотностей конструкции.

— Ишь ты, чисто змея шипит! Или кот рассерженный! — высказался Гайк.

— Здоровенный тут котяра, видать! — поддержал шутку дед.

Я же смотрел на столбик ртути в манометре. Цилиндры добавляли давление неравномерно, ресивер для того и нужен был, чтобы выравнивать.

Две десятых атмосферы… Три… Вот уже и пять. Такого избыточного давления мы никогда не смогли бы дать мехами. Газгольдеры, теоретически, могли справиться, вот только объём у них был маловат для таких задач.

Восемь десятых… Темпы роста давления снизились: воздух утекал из конструкции, да и на его сжатие требовалось всё больше мощности.

На девяноста двух сотых уровень жидкости застыл и перестал расти. Ашот глянул на меня, а я кивнул, показывая, что испытания можно заканчивать. Пусть запрошенных двух атмосфер я так и не получил, но это — дело наживное. Смажем получше, лошадей возьмём посильнее и своего добьёмся.

Главное в другом — из компрессора и теплообменника мы вполне осилим собрать установку предварительного подогрева воздуха. Теперь мы и на обычном коксе достигнем нужных температур для варки стекла и пудлингования. Да и сталь плавить сможем… скорее всего.

Нет, точно сможем! Правда, перед литьём её придётся дополнительно нагревать, но… Как говаривали в моём времени — «это — совсем другое!!!»

Судьба продолжала засыпать меня подарками, и это не могло не вызывать настороженности. К чему ж она меня готовит?