Это кто переродился? Книга 2 - Сириус Дрейк

а одной старушенции ко всему прочему передвинуть мебель и сходить в магазин за молоком.

В одном из дворов, я увидел настоящую драку. Люди буквально зверели ради золота.

— Я первый нашел эту монету! Отвали!

— Ты украл ее у меня, Валера, я видел!

Вздохнув, я щелкнул пальцем. «Виновники торжества» незаметно покатались ко мне в руку. Зайдя за угол, я снова увидел следы паучихи. Кровавые следы.

Нужно было торопиться.

— Из всего выходит, что какой-то тип расхаживает по городу и раздает украденное у паучихи золото направо и налево, — говорил Иван, пока я обнюхивал каждый угол. — Вернее, самым слабым и убогим.

— Угу, — буркнул я, выискав очередной золотой в дупле. — Кидает их прямо в пасть к паучихе.

Больше золотом отчего-то не пахло, но это точно не все: сундуков у старушенции было столько, что по всему району немудрено раскидать настоящую сокровищницу. Я побродил еще немного до тех пор, пока солнце на зашло за крыши домов. Настала пора возвращаться к Силантию с Тимофеем. Наверное, у них уже все готово.

И только я направился к лавке, как откуда-то донеслись крики, что-то защелкало и запахло чем-то вкусным. А еще с той стороны обильно потянуло золотом. Ноги сами понесли меня туда.

— О, нет, только не это! — заныл Иван. — Да сколько можно⁈

* * *

В переулке.

— Эй, братаны, там все чисто? Хвоста нет?

— Неа… Все чисто…

Присев на колено, запыхавшийся парень в косухе открыл сумку. В темном переулке было безлюдно. Тут находились только эти трое в куртках, а еще старый бездомный кот, что смотрел на них с крыши.

«Молния» взвизгнула, и в сумке показались золотые украшения.

— Нифига⁈ Их реально столько, Косой?

Тот ухмыльнулся.

— О, да… Глупая баба. И какой дурой нужно быть, чтобы нести их в подоле? Помнишь ее лицо, когда я вытащил нож?

И они расхохотались.

— Теперь мы богаты! Нам больше не придется хватать куски на лету!

Но только они потянулись к золоту, как откуда-то послышалось:

— Золото… Мое… Воры… Убить всех воришек…

Парни тут же заозирались.

— Это кто сказал⁈ — и в руке у Косого появился нож. — Ты кого вором назвала, шкура?

— Маленькие негодники… Всех наказать… всех убить…

Недоумевающая троица снова огляделась, но в переулке по-прежнему было пусто. Затем на лысину одному из них упала ниточка слюны. Он вскинул голову.

Крик поднялся такой, что кот, затаившийся на крыше, с испуганным мявом прыгнул прочь — на чердак. Забившись в угол, он слушал, как затихает эхо, а еще еле слышно звенит золото.

* * *

Зов привел меня на площадь, где от народа яблоку было негде упасть. Там теснились шатры, летали шарики и пахло выпечкой. Тут и там расхаживали какие-то великаны на длинных ногах, а в центре была сцена, и с нее кто-то что-то рассказывал. Каждую фразу встречал взрыв детского смеха.

— … И наводил он на наш народ страх и ужас тысячи лет! И была у него неприступная башня, а в ней сокровищ до самого потолка!

Я закатил глаза. Опять они за свое…

Неожиданно мне удалось распознать зов — он исходил с противоположной стороны площади, и чем дальше я продвигался, тем сильнее он был. В толпе пришлось потолкаться, а вокруг было много всякого. Справа перекидывались метательными топорами пара великанов, тут же какой-то парень в костюме ящерицы извергал пламя…

— Как-то слабовато, — заметил я ему.

…А еще здесь была куча разукрашенных шутов в цветных париках. К ним я побрезговал соваться — а то еще подцеплю что-нибудь.

Вдруг в небе вспыхнул свет, и там появилось крылатое существо. Взревев, зеленая ящерица взмыла в небо, а затем пронеслась над головами собравшихся. Раздались крики и смех, а чародей на сцене поддал «жару» — рептилия раскрыла пасть и полыхнула огнем. По толпе прошелся радостный визг.

Иллюзия была совсем простенькая, однако она спутала мне все карты: из-за нее зова как не бывало.

— Каждый месяц к нему водили самых красивых женщин, — громыхал голос чародея, — и швыряли Ему в пасть! И никто не мог противостоять ему, кроме Олафа!

Рассказчик взмахнул рукой, и рядом со сценой возник рыцарь в сверкающих доспехах. Зарычав, монстр закружился вокруг него.

— Осторожней! — крикнула какая-то девочка, но было поздно — враги уже сцепились. На очередном витке монстр сорвался, чтобы схватить рыцаря зубами, но тот перехватил меч и в нужный момент вонзил его рептили прямо в грудь.

Я покачал головой. Все было не так…

Толпа же ахнула. Чудовищный рев разнесся над площадью, а затем монстра обвил белый свет. Он выгнулся прямо в воздухе и, закрутившись, рванул в небо. Подлетев метров сто, загорелся как звезда. Зажмурившись, родители закрыли глаза детям, а небо вспыхнуло всеми цветами радуги. По площади прошлась волна грохота и хлопков — на месте чудовища взорвался салют. Под радостный визг, свист и плач самых маленьких на головы подпрыгивающим детям опустилось конфетти.

— Монстр погиб! — говорил чародей. — А наш мир заполонила магия, которую он ревностно охранял от большинства людей. Злобный и жадный, он один хотел владеть ею, но к счастью теперь она служит людям…

Я фыркнул. А про порталы он «забыл»?..

Зрители разразились аплодисментами, а представление, тем временем, продолжилось. К «Олафу» подошла девушка в белом платье, и они, закружившись в танце, начали целоваться. Некоторые родители закрыли глаза своим детям.

— Ну мама!

— Рано тебе еще!

Устав смотреть на этот бред, я направился искать «ниточку» зова, но магический фон тут был такой, что пришлось попотеть. Представление, тем временем, подходило к кульминации. «Олаф» надел корону, а потом уселся на трон. Рядом же встала «Дарья».

Казалось бы, конец? Но нет, рассказчик не унимался:

— Но так ли счастлива оказалась концовка? Жили ли они долго и счастливо, как описывается в сказках, а?

Маленькие зрители пожали плечами. Я же повернулся. О чем это он?..

— Бремя власти рождает зависть, — продолжал болтать уличный мошенник. — А зависть рождает злость!

Тут иллюзия начала меняться. «Олаф» начал уменьшаться, его спина выгнулась дугой, а на лице выросла седая борода. «Дарья» же, как ни странно, оставалась точно такой же, только платье из белого стало отчего-то черным.

Над сценой же появился стол, за которым восседал король. Королева же порхала вокруг него, выставляя всякие кушанья. И пока ее престарелый муж набивал