Бутлегер. Книга вторая (СИ) - Барчук Павел

Патрик, который и сам уже понял, что ляпнул лишнего, кивнул.

— А если копы остановят? — поинтересовался я.

Рикки впервые посмотрел на меня без откровенного презрения. В его взгляде мелькнуло что-то вроде профессиональной оценки.

— Если остановят, ты показываешь наклейку на лобовом стекле. — Он указал на едва заметный значок с надписью «Masseriy Co. Import». — Это импортная контора дона Массерии. Легальная. У них все бумаги в порядке. Потом открываешь ящик и показываешь бутылки с оливковым маслом. Но ни в коем случае не позволяешь фараонам лапать товар руками. Он с секретом.

Рикки подошел к одному из ящиков, нашел незаметную защелку сбоку, нажал — и дно ящика отъехало в сторону. Под ним аккуратно, в специальных гнездах, лежали шесть бутылок виски. Судя по этикеткам, охренительно дорогих бутылок.

— Понятно, — я был искренне впечатлен. Для 1925 года — это, можно сказать, высокотехнологичный уровень контрабанды. В голову сразу же полезли мысли о более эффективных методах: магнитные крепления, дистанционные замки, распределение партий… Я поймал себя на том, что мысленно оптимизирую мафиозную схему доставки, и едва сдержал улыбку. Макса Соколова ничего не исправит. Даже смерть.

— Ну раз все понятно, тогда не задерживайтесь. Первая точка — парикмахерская «Тони» на Малберри-стрит. Последняя — ресторан «Виктория» на Хаустон. К шести вечера вы должны вернуться назад. С пустыми ящиками и полными конвертами.

Мы с Патриком с энергичным рвением занялись работой. Для начала — догрузили товар. К тем ящикам, что уже лежали в машине, добавилось еще четыре. Судя по всему, нам предстоит возить товар в места, где ценится дорогое бухло. Где ставку делают ее на количество, а на качество. Поэтому и транспорт нормальный, не старая кобыла, не телега с мусором и не вонючая рыба.

Рикки молча наблюдал за нами, облокотившись о стену. Когда мы затворили заднюю дверцу, он бросил мне связку ключей.

— Не подведи, Скализе. За тобой пристально следят.

Я кивнул, сделав вид, что не понял намека. Хотя намек, ясное дело, был. И весьма немаленький. Рикки назвал мою фамилию. Он знает, кто я. Он откровенно мне сейчас заявил, что какие-нибудь оплошности могу простить другим работникам, только не мне.

Я завел мотор. «Додж» затрясся, фыркнул, но послушно тронулся с места. Я вырулил из ворот склада на мокрую улицу.

— Ну и тип, — выдохнул Патрик, когда мы отъехали на приличное расстояние. — У меня аж спина вспотела. Пялился на нас, как удав на кроликов.

— Молчи и смотри в оба, — бросил я, сверяясь с маршрутным листом. — Запоминай лица, имена. Запоминай адреса и улицы. Нам это пригодится.

Первые несколько точек прошли как по маслу. Сначала была парикмахерская, где улыбающийся толстяк-итальянец молча вручил мне конверт и забрал ящик. Затем — небольшой ресторанчик, где официант выкатил тележку и увез наш груз на кухню.

Я пристально наблюдал за всем, запоминал детали, рисовал в голове схему: откуда больше падает тень, с какой стороны удобные подъезды, в каком месте можно устроить потенциальную засаду.

Патрик тоже наблюдал, но еще он отчего-то был сильно напряжён.

— Расслабься, — сказал я, сворачивая к третьей точке, бару «Золотой якорь». — Пока что все тихо.

— Да я не могу, — признался Патрик. — Кажется, что из-за каждого угла сейчас выскочат либо фараоны, либо этот урод Фрэнки.

Как в воду глядел…

Глава шестая

Чтобы не пачкать белое пальто, не снимай белых перчаток

Четвертой точкой нашего маршрута оказался «Дельмонико». Честно говоря, я даже слегка прибалдел от того, насколько сильно изменился контингент, с которым мы теперь работали. Уровень покупателей, жаждущих заполучить свою порцию алкоголя, скаканул где-то в район отметки «Охренеть, как круто.»

Для Нью-Йорка 1925 года «Дельмонико» — это был не просто ресторан, это был храм высокой кухни и таких же «высоких» гостей. Место, где за столиками, накрытыми белоснежными скатертями, финансовые воротилы заключали многомиллионные сделки, политики вели негромкие беседы, решая судьбу Америки, а звезды бродвейских подмостков показывали свои новые наряды.

«Дельмонико» располагался в самом сердце Манхэттена, и даже его черный вход, куда мы подъехали на своем «Додже», выглядел солидно — аккуратная кирпичная арка, чисто выметенный асфальт, никаких помойных баков.

Я уже собирался заглушить мотор, как Патрик резко поднял руку и ткнул пальцем куда-то в сторону.

— Джонни, гляди.

Я поглядел. А потом мысленно выматерился на родном, русском языке. Потому что только русский мат мог передать всю гамму испытываемых мной эмоций. Жаль, что нельзя было высказаться вслух.

Из-за угла, плавно, словно акула, скользящая в глубине вод, выкатился длинный, черный «Кадиллак». На фоне этой тачки наш «Додж» выглядел как деревенский дурачок, попавший в столичный бомонд.

Автомобиль проехал вперед, мимо нас, а затем бесшумно остановился поперек узкого переулка, полностью перегородив дорогу. Мои пальцы инстинктивно сжали руль.

— Это не клиенты, — тихо произнес я, — Не гости ресторана.

— Соглашусь. — Напряженно ответил Патрик, пристально изучая тачку. — Здешние гости через задний ход не пойдут, даже если перед парадными дверьми разверзнется твердь земная и все черти ада полезут наверх.

Двери «Кадиллака» распахнулись. Из него вышли трое. Они были одеты дорого, но без вычурности — добротные костюмы, начищенные до блеска туфли, шляпы, надвинутые на глаза. Эту троицу по глупости можно было бы принять за финансистов средней руки. Но только по глупости.

Потому что в их осанке, в манере двигаться чувствовалась не деловая хватка, а знакомая до боли уличная агрессия. Это были «солдаты». Высококлассные, может даже с определенным статусом, но «солдаты».

Один, похожий на быка, с низким, нависшим лбом, остался у машины. Замер, скрестив руки на груди. Его взгляд беспрестанно сканировал пространство, а напряжённая поза свидетельствовала о том, что в любой момент он найдет другое применение своим рукам. Например, обеспечит их оружием.

Двое других направились к нам. Тот, что шел впереди, выглядел постарше напарника. Ему навскидку было около двадцати семи-двадцати восьми лет. Тогда как парню, который топал следом, я бы не дал больше двадцати одного.

Оба — с умными, холодными взглядами. Оба — спокойные, уверенные, чуть нагловатые. Но это была не та босяцкая наглость, которая, например, отличала людей Фрэнки Йеля. Нет. У этих наглость выглядела оправданной. А значит, за парнями стоят реально серьёзные люди.

Они двигались в сторону «Доджа», изучая нас с Патриком из-под низко опущенных полей своих шляп. Первый явно был за главного.

Я приоткрыл дверь, чтоб иметь возможность для переговоров, но выходить пока не торопился. Парни явно не для дружеского знакомства топают к нам.

— Помочь вам, джентльмены? — спросил я, как только эта парочка оказалась рядом с «Доджем». Старался говорить спокойно, нейтрально. Хотя внутри, врать не буду, бурлил адреналин, от которого меня легонечко подтрясывало.

— Забирай свой хлам и проваливай, пацан, — Сходу, без предисловий и прелюдий, заявил старший. — И скажи своему боссу, что «Дельмонико» было, есть и будет клиентом мистера Хиггинса. Здесь не место выскочкам с Сицилии.

Я слегка завис, соображая, о чем, а вернее, о ком говорит этот тип. Хиггинс… Что, твою мать, еще за Хиггинс⁈ То есть всех этих Маранцано, Лучано и Хреначано было мало, теперь у нас новые действующие лица нарисовались?

— Ну ты что… — Тихо шепнул Патрик, поняв по моей слегка удивленной физиономии и затянувшейся паузе, что я понятие не имею, чьим именем козыряет этот ирдандец в прикиде финансового дельца. — Чарльз «Ванни» Хиггинс. Фредо рассказывал…

И вот только после этого в моей башке что-то щёлкнуло. Я вспомнил. Да. Вспомнил. Фредо действительно упомянул в одной из своей лекций о иерархии криминального Нью-Йорка господина с таким именем.