Старуха 4 - Квинтус Номен

товаров в магазины и на зарплаты продавцам. А если конкретно рассматривать эти стиральные машины, то я точно знаю, что население их покупает даже немного ниже себестоимости.

– Ты меня не удивила, но я-то хочу у себя продавать их все же с прибылью, так что…

– Я еще одну небольшую деталь относительно их производства знаю: лицензию тебе не продадут ни за какие деньги. А если и продадут, то ты сама ее покупать откажешься.

– Это почему? Вы запросите слишком высокую цену?

– Нет. Вся прелесть этих машин, как я понимаю, заключается в центрифуге, ведь их никто в мире не делает. Сами активаторные машины – да их на рынке полно, особенно у американцев, а вот центрифуга… я сильно подозреваю, что завод, который их производит, обойдется дороже, чем вся Хускварна – и я имею в виду и компанию, и город целиком. На все заводы, которые эти стиралки производятся, центрифуги привозят откуда-то еще, и я понятия не имею, откуда. Но совершенно случайно знаю, что с какого-то военного завода, а Сталинскую премию за прошлый год получил парень, который придумал, как невероятные затраты на строительство этого завода хоть немного, да окупить. Потому знаю, что была членом комиссии по присуждению этих премий, в группе экспертов по химии, конечно – но народ там разный, друг с другом достижениями делится, хвастается иногда… в общем, нынешние семь заводов, выпускающих эти стиральные машины, позволят центрифужному заводу окупиться лет за пятнадцать – а ведь эти заводы уже производят больше полумиллиона машин в год.

– Печально такое слышать…

– Это да, ты уж извини, что грустную новость тебе сообщила. Хотя… знаешь что, а у меня есть идея как тебе в этом деле помочь. У тебя же контракт на эти бельгийские прессы уже подписан?

– Больше того, я бельгийцам уже заплатила полмиллиона крон аванса, и теперь прессы эти лежат в ящиках в порту Гетеборга. Но ведь остальные деньги на их оплату появятся не ранее конца года… а я вообще не понимаю, зачем тебе эти прессы, ведь ты же химик…

– Делать баллоны высокого давления. При производстве кокса получаются кое-какие очень нужные мне газы, но в сварной баллон весом в сотню килограммов их влезает килограмма два, а баллон кованный – уже пять. Поэтому сейчас две трети этих газов просто сжигается… но мне это сильно не нравится. И не нравится, что деньги у меня на прессы появятся лишь к концу года, а с учетом их доставки, наладки и обучения рабочих производство нужных мне баллонов не начнется раньше следующего лета… причем не нравится это не только мне. Но если деньги есть у тебя… думаю, я смогу кое с кем поговорить…

– Пять миллионов крон… ну, допустим, что столько денег у меня есть. Но нужно будет обсудить условия предоставления тебе кредита…

– А тебе очень важно, где будет находиться твой завод по выпуску стиральных машин?

– Не очень. Я вообще его думала в Германии ставить, ведь там импорт готовой продукции очень сильно ограничен…

– Тогда предмет для разговора появляется, причем для разговора очень взаимовыгодного. Никакого кредита, ты просто покупаешь половину уже практически готового завода по выпуску таких машин. И сделанные на заводе машины сразу становятся шведскими! Понятно, что себестоимость машин от этого не уменьшится, да и забирать их ниже себестоимости тебе никто не даст – но ведь закон о пошлинах при выводе продукции концессионных предприятий никто вроде не отменял – а там максимальная пошлина не превышает процентов двадцати. Тогда у тебя машина в Хапаланде будет стоить примерно сто десять крон… а нужно ли платить пошлину при ввозе в Швецию шведской продукции, я не знаю…

– Интересно, а как наши таможенники догадаются, что возится именно шведская продукция? – ехидно поинтересовалась Фрея.

– Да хоть по названию! Надо придумать машинкам совершенно шведское название… Три Кронор не подойдет, король обидеться может, а вот «Три звезды»… Три ханор… а еще нужно эмблему компании правильную придумать…

Вера вытащила из ящика письменного стола карандаш, пару листков бумаги. И совершенно неожиданно для себя нарисовала на бумажке десять ромбиков, образовавших и три четырехлучевых звездочки.

– Вот, примерно так: картинка запоминающаяся, броская. И простая: я мужа попрошу, он штампы для такой эмблемы за день сделает. Он все равно для завода в Новгороде как раз станки и делает сейчас…

– Эмблема действительно неплохая, а вот ваше правительство согласится мне завод продать? И какие гарантии, что его Советы у меня не отберут через пару месяцев?

– Во-первых, не завод, а всего половинку завода. Во-вторых, кое-кого уже собираются больно бить за то, что по расчетам уже осенью стиральных машин будет производиться больше, чем народ их купить в состоянии. А этот кто-то знает, что через тебя мы втрое больше машин за рубеж продать сможем. И в состоянии понять, что на самом деле мы поможем тебе таким образом больше зарубежных рынков захватить, причем без ущерба для собственного производства. А гарантии… Я думаю, что гарантией может стать пункт о том, что ты в любой момент будешь иметь право завод нам… то есть свою долю в заводе, обратно Советскому Союзу продать за те же деньги, за которые его и купила. С потерей, конечно, права на сниженные пошлины, но ты же не дура!

– Звучит все это очень интересно…

– Ты где остановилась? У Фреи?

– В отеле, рядом с Красной площадью…

– Так договоримся: завтра часиков в шесть я к тебе в гости заеду… с готовым проектом контракта. И если там тебе все понравится, то мы его сразу и подпишем.

– А от СССР кто подписывать его будет? И когда?

– Я и подпишу. Потому что я работаю в том числе и первым заместителем председателя НТК и юридически право такие контракты подписывать имею. А если кто-то там посчитает, что контракт нам не годится… ну, мне настучат по голове, однако аннулировать его не смогут, все же Советский Союз по своим обязательствам, даже по самым идиотским, всегда отвечает…

– Отлично, значит завтра в шесть? Буду ждать…

Когда гости ушли, Вера подумала, что нарисованная ею эмблема в голове посему-то ассоциировалась с корейской компанией, производившей дешевую рисовую водку: бутылку такой с яркой этикеткой друзья мужу Веры Андреевны привезли с корейской войны.