Проклятый лес - Александр Макута

покоится Савель Гир, герой Западного Даангана. Он шел за подвигом, но нашел смерть. По его последней воле он похоронен в земле и поверх воздвигнут памятник. Всякий, кто достоин, да обретет частицу его доблести!»

Раздался болезненный стон — очнулась жертва болотников. Схватив тусклый светильник, я присел около нее. Девица лет семнадцати, из местных. Судя по состоянию, она под действием какого-то яда, словно одурманена. Движения вялые, ничего не понимает, говорить не может. Я оттащил ее в дом и оставил отдыхать. Может быть, к утру и придет в себя.

Сам же, немного подремав, снова покинул домик. Тут едва занялся рассвет и я пошел осмотреть место ночного побоища. Тела болотников исчезли, оставив лишь темные потеки на траве и песке, а вот дохлая зубастая тварь никуда не делась. При свете дня она оказалась еще более неприятной. Хорошо, что я ее прикончил.

Девчонка смогла разговаривать и самостоятельно ходить только когда солнце полностью взошло. Они выбралась на порог и сидела, обхватив голову руками.

— Тебя чуть не съела вон та зубастая морда. Как ты попалась болотникам?

— Не помню. Может угодила в их ловушку или поймала отравленную стрелу, — ее глаза сфокусировались на мне. — Я не знаю тебя. Ты кто такой? Беглый от графа Мато?

— Я Итан, из Круга, который около Острых скал, — так в моих снах назвались лесные города-поселения. И я назвал то место, где учился и тренировался. Насчет имени тоже не сомневался — меня там так называли, и это лучше, чем выдумывать новое.

— Чушь, — она прищурилась и поджала губы. — Там никто не живет уже несколько лет. С тех пор как пришли имперцы и всех убили. Тот Круг они тоже сожгли. Зачем врешь?

— Но… А как же шаман Михел, Игам-старший, барон Пачек? — я назвал имена тех, кого считал самыми известными в том поселении и даже его управителя, которого никогда не видел.

— Я не знаю этих людей, — засомневалась девчонка. — Правда, тогда я была совсем маленькой.

— Как тебя зовут? Из какого ты Круга? — поинтересовался я.

— Майя, а Кругов давно нет. Ни одного не уцелело. Бабушка говорила, что после резни, устроенной здесь имперцами, нашего народа почти не осталось. Те, кто выжил, ушли в горы или живут в крохотных общинах, а то и одни, как я с бабушкой.

— А люди с собаками, кто они?

— Псари графа Мато, егеря, скауты. Выслеживают тварей по долгу службы. Иногда они ищут беглых — тех, кто хочет скрыться в лесах от имперского правосудия.

— И много таких?

— Не знаю, я видела только одного. Он умирал от стрелы, которая торчала у него из спины. Южанин, как сказала бабушка. У него была темная кожа.

— А кто этот граф Мато?

Майя встала и немного прошлась вперед-назад, оставив мой вопрос без ответа.

— Надо уходить отсюда. Болотники мерзкие и мстительные, могут придумать какую-нибудь пакость. Как я здесь оказалась?

— Они притащили тебя сюда ночью, — пожал я плечами. — Отсюда можно выбраться только через гать?

— Нет, по тропе мы не пойдем, лучше в другую сторону, — и она указала куда-то на кочки, поросшие редкими деревцами. В самую трясину, как мне показалось. А затем очень серьезно добавила: — Хоть ты и беглый, но спас меня от болотников. Так что некоторое время сможешь пожить у нас.

— Я не беглый…

— Ты врешь, и я тебя не знаю, хоть ты и назвался Итаном, — отрезала Майя. — Но может бабушка тебя знает. Идем!

И она как ни в чем ни бывало повернулась ко мне спиной и зашагала прямо к болоту.

— А ты не боишься беглых?

— Пфф, болотники гораздо опаснее, — весело фыркнула она.

Шли мы почти весь день и лишь изредка останавливались, чтобы передохнуть. Девчонка шагала как заведенная, а я едва за ней поспевал.

К вечеру добрались.

Невзрачная изба с несколькими небольшими пристройками, обнесенная легкой изгородью — вот что представляло собой жилище Майи и ее бабки. Разбит скромный огород, под навесом сушатся связки травы, несколько вязанок хвороста, ведра стоят, утварь всякая.

Словно почуяв нас, во двор вышла тощая старуха, закутанная в шкуры. На меня она сначала не посмотрела, а отвесила Майе такую оплеуху, что та повалилась на землю. Бабка выхватила что-то похожее на вожжи и перетянула внучку поперек спины. Та взвизгнула и на четвереньках бросилась прочь, но напоследок еще раз получила по спине или по заднице.

Ругаясь, бабка повернулась ко мне и уставилась тяжелым неприятным взглядом. Некоторое время стояла, что-то себе обдумывая.

— Чего надо? — вздохнула она наконец.

— Это Итан, он со мной, — выкрикнула от двери Майя, не решаясь подойти ближе. — Добро сделал, за мной долг.

— Вот как, значит, — пробормотала бабка. — Долг, ишь, что выдумала.

И снова посмотрела мне в глаза. Прошамкала беззубым ртом, развернулась и пошла в избу.

— В стойле можешь переночевать, — бросила она напоследок.

— Она нормальная, — подошла ко мне Майя. — Сердиться перестанет и тогда…

— За водой иди, — выкрикнула из сеней старуха, обращаясь к внучке. — А потом огородом займись.

Нетрудно догадаться, что мне здесь не рады. Ну, так я и не напрашивался. Переночую, дорогу разузнаю и уйду.

Но от старухи, которая уже скрылась в доме, так ощутимо веяло злобой, что во дворе я решил не оставаться, а вышел за распахнутые настежь ворота. Пережду ее гнев и вернусь.

Вокруг лес, одинаковый, густой, местами почти непролазный. Как они тут живут вдвоем?

Пройдя по неприметной тропинке, я заметил невдалеке сплетенную из тонких веток сеть, подвешенную на уровне груди. В центре была распластана небольшая лесная птица. Сейчас уже мертвая, конечно. Я сошел с тропы, чтобы получше рассмотреть. Оказавшись поближе, я увидел веревочки, которыми птица была привязана, и несколько перышек, подвешенных по углам этой конструкции. Развернувшись, чтобы вернуться на тропу, я едва не наткнулся на бабку, которая стояла прямо за спиной. Старуха вытянула руку и схватила меня за горло, вцепившись в гортань крепкими сильными пальцами. Я не успел даже шевельнуться, так быстро это произошло.

— За беглым придут егеря, — зло проговорила она. — Будут искать, расспрашивать нас.

Ее черты начали будто бы плавиться, и из старой женщины, она приобрела хищный звероподобный вид. Голова вытянулась, обозначив пасть, лоб ушел назад, плечи раздались вширь, а сама она стала едва ли не моего роста. Оборотень, причем не из простых. Еще в Круге у Острых скал, я видел нескольких, отмеченных тотемными знаками. От подростков, до матерого и жуткого Игама-старшего. Даже в человеческом виде наводившего на многих, в том числе и меня, оторопь. Я до