Князь Голицын - Дмитрий Лифановский

бы на уровень самообеспечения по промышленным товарам. Я уж и не мечтаю об экспорте в центральные районы Российской Империи. Но хотя б тогда война с Японией легче пойдет.

Эх как бы мне сейчас помог Нафаня! Но до мест его возможного обитания в ближайшее время мне не добраться. А когда будет возможность, то не будет времени. Так что встречу придется отложить на конец двадцатого века, если будет такая возможность. Да и уверенности нет, что в этой реальности он существует.

Опять отвлекся! Время спать. Спать я сказал!

Глава 3

Поздний вечер 30 июня 1882 года. Москва. Тверская площадь

Кабинет московского генерал-губернатора князя Долгорукова Владимира Андреевича. Срочное совещание по произошедшей железнодорожной катастрофе на участке Чернь — Мценск, возле села Кукуевка.

Докладывал обер-полицмейстер генерал-майор Янковский Евгений Осипович. Статный, сорока пяти летний мужчина с умными глазами и статью истинного шляхтича. Нездоровая бледность и покрасневшие глаза говорили, что ночь у обер-полицмейстера выдалась бессонная и тревожная:

— Владимир Андреевич, по полученным данным это действительно природная катастрофа. В тот момент был сильный ливень с грозой. Водой размыло насыпь, вот поезд и сошел с рельсовых путей. Дренажные системы просто не смогли справиться с таким количеством воды, да и насыпь как говорят путейцы была не рассчитана на такие катаклизмы. Проводник с предыдущего поезда пытался остановить движение по телеграфу на соседних станциях. Но гроза и ливень повредили телеграф, он просто не мог ничего сделать. Разгул стихии, — Янковский развел руками. — К несчастью в этом поезде ехал племянник Тургенева Ивана Сергеевича, Тургенев Николай Николаевич. Он погиб. И как доложили мне в обед, на месте катастрофы сейчас находится писатель Гиляровский Владимир Алексеевич. Так что публикаций и внимания общественности не избежать, — генерал-майор недовольно дернул щекой, — Больно уж резонансное дело получается, как бы кто из высочайшей фамилии не приехал с проверкой.

Митрополит Иоанникий, перекрестившись, прогудел:

— Надобно будет службы назначить по Москве и соседним губерниям. И обратился непосредственно к обер-полицмейстеру: — Значит Евгений Осипович козней не было и проповедей по церквям, по этому вопросу проводить нет необходимости?

— Ну почему же, проповеди все-таки не помешают. У нас проблемы не только с террористами и революционерами наблюдаются. — вместо Янковского возразил князь Долгоруков. — Наверняка были предпосылки для катастрофы, но люди внимания на них не обращали. Вот и результат. Надо бы напомнить всем о внимательности. И еще не мешало бы дать предварительные рекомендации, для лиц работающих по проверке железнодорожного полотна и насыпи, по всем путям зоны нашей ответственности. Вы Евгений Осипович, озаботьтесь поручить путейским предоставить материалы по особо сложным перегонам и их рекомендациям по исправлению возможных недочетов.

Обер-полицмейстер кивнул, приняв распоряжение к исполнению. В кабинет заглянул адъютант с сообщением, что прибыли посыльные со срочными донесениями. Долгоруков разрешил им войти и очень сильно удивился, когда увидел, что посыльные прибыли сразу к митрополиту и обер-полицмейстеру. Янковский первым прочел донесение и повернувшись к обоим посыльным, попросил подождать в приемной о дальнейших распоряжениях.

— Что у вас? — подобрался генерал-губернатор.

Янковский молча передал ему донесение. Митрополит помахивая донесением спросил:

— Значит, Евгений Осипович у вас видимо то же самое?

— Утверждать не буду, но если вы позволите ознакомиться с вашим донесением: — и протянул руку митрополиту. Отец Иоанникий передал ему донесение, и попросил Долгорукова показать ему другую часть. После ознакомления с донесениями, установилось молчание.

— И какое отношение имеет станция Ферзиково, к катастрофе? — спросил Долгоруков.

— Наверное гроза и туда дотянулась, — ответил Янковский.

Митрополит задумчиво произнес, покачав головой:

— Видимо надо ехать в Калугу, как бы ереси не было. Да и случай очень необычный, если это не выдумки конечно. Но тогда надо будет срочно решать что с этим делать.

— Голицына Елизавета Петровна? Это она вроде была Валуева до свадьбы? — поинтересовался Долгоруков ни к кому конкретно не обращаясь. — А Петр Алексеевич значит ее сын?

— Да, ваша светлость, — ответил Янковский.

— Знаете, Евгений Осипович отдайте ка команду по сбору информации по семье Голицыных. Особое внимание обратите на Петра Алексеевича — распорядился князь — И съездите вместе с Его Высокопреосвященством в Калугу. Опросите свидетелей, да и с самими Голицыными поговорите. Особенно постарайтесь узнать их отношение к произошедшему.

— Вас что-то беспокоит Владимир Андреевич? — спросил Митрополит.

Долгоруков задумался:

— Вот соберете данные, тогда и поймем что беспокоит. А пока, Господа, очень Вас прошу, сделайте все возможное чтобы окружающие не узнали о нашем интересе к этой семье. А то начнут рыскать, греха потом не оберешься.

— Но ваша светлость я обязан доложить обо всем туда, — сказал Янковский и посмотрел в потолок.

— Да и моя обязанность в том же состоит. Такие вещи от Синода не утаишь, — подтвердил Митрополит.

— А вы и докладывайте, но по существу дела, — хитро посмотрел на них Долгоруков, — Тут я думаю и без нас докладчиков будет много. И в основном это будут слухи и прочие выдумки. А вот мы по остальному, после обсуждения собранных данных и примем решение. И на всякий случай слухи тоже соберите. Видимо все-таки придется с личным докладом нам ехать в столицу, — князь полными перстней холеными пальцами нервно пробарабанил по столу.

— Неужели все настолько серьезно? — спросил Янковский.

Митрополит помахивая донесением ответил вместо князя:

— Если судить по этому, и если это правда, то только у нас представители всех конфессий вцепятся в Петра Алексеевича. Начнется борьба за влияние на него и его семью. Ему сколько, двенадцать? Значит давить будут не только на него, но и на Елизавету Петровну. Лишь бы добиться влияния на Петра Алексеевича. А ведь есть еще и Католическая Церковь! Но вы ведь, Владимир Андреевич, совсем не это имели в виду, так ведь? — митрополит испытующе посмотрел на князя.

Долгоруков немного помедлив ответил:

— Знаете, мужа Елизаветы Петровны, звали Александр Васильевич. Мы с ним знакомы были, да и с Елизаветой Петровной я не раз встречался. И умер князь Голицын в 1869 году. Но Петра все равно записали как Князя Голицына. Просто так, по собственному желанию, такого никто сделать не сможет. И живет он хоть и не афишируя себя, но и не скрываясь. Да и имя с отчеством меня пугает. А уж в месте с данными донесениями, то тут поневоле задумаешься.

— Это какой же змеиный клубок может здесь развернуться? — проговорил Янковский — Похлеще иных столиц! Но тогда тем более нужен срочный доклад!

— Потому и говорю, докладываем только по существу дела! — проговорил Долгоруков — Обо всем остальном только тщательно проверив материал. Еще бы знать кому