"Фантастика 2025-60". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кипчаков Александр Заид Массани

— А она разве тебе ничего не сказала? — спросил Тритон.

— Вообще ничего! Вот те крест! — побожился Остап.

— Вот ведь сучка!

— Ты это… Поаккуратней со словами.

— Или что? Застрелишь меня?

— Слушай, Тритон, раз уж так вышло, давай драться на кулаках. Кто победит, того и Николь. Идет?

В ответ раздался крысиный смешок:

— Ты меня за идиота держишь? Ты же дерешься, как Чак Норрис, я тебя на ринге видел. С одного удара меня в нокаут отправишь!

— Тогда дерись со мной, — предложил ему Черныш.

— А с тобой у меня будет отдельный разговор.

И сказав это, Тритон надавил на спусковой крючок и горячая автоматная очередь прошила тело Черныша наискось.

Надежды на спасение стремительно таяли.

— Что, и меня пристрелишь? — спросил Остап.

— Всему свое время. Только ты сначала это… броник сними.

— Чего?

— Что слышал. На тебе бронежилет, я видел.

— Какой броник? Где видел?

— Видел где надо. А ты под дурачка не коси. Снимай давай!

Пришлось подчиниться. Растаяла одна из самых последних надежд.

— А теперь я расскажу тебе сказочку, — присев на фанерный ящик, протянул Тритон. — Это будет сказочка про одного добра молодца, что полюбил красну девицу. И всем эта девица была хороша: красотою лепа, червлена губами, бровьми союзна… А добрый молодец был…

Рассказчик из него получался так себе. Говорил сбивчиво, часто запинался, путался в словах. Суть же изложенного состояла в следующем. Один мужик влюбился в одну барышню, признался ей в любви, а она ему отказала, и мужик стал грустненьким.

Выслушав «сказочку», Остап осторожно спросил:

— Терять мне больше нечего, поэтому спрошу напрямую: это ты рассказывал про вас с Николь?

Тритон молча кивнул.

— Но ты ведь говорил, что вы встречались…

— Я? Ничего я такого не говорил!

— Да ладно. Мы здесь вдвоем. Я — считай уж покойник, так что можно сказать, что ты здесь один. А зачем врать себе?

— И вправду, незачем… Только я такого не говорил. Ты, наверное, что-то припутал.

— Нет. Я своими ушами слышал, как ты сказал, что Николь — твоя девушка. Бедолага Черныш подтвердил бы, но ты выключил его из игры.

— И все-таки ты что-то путаешь…

— Да не путаю я ничего.

— Может быть, я так образно сказал…

— Слушай, а может быть, ты болен?

— Че-его? Ты кого это больным назвал, гнида?

— Погоди, не ершись. Есть такое психическое расстройство. Мифомания. Это когда человек врет и не может остановиться. Причем врет даже не ради своей выгоды, просто у него это так спонтанно получается.

— Ты меня сейчас что, психом назвал?

— Нет. Просто… Короче, нет ничего плохого в том, что у людей есть психические расстройства. В мире, из которого я прибыл, они у каждого второго, и люди ходят к психологу. Это такой врач, который помогает им бороться с этим недугом.

— Что ты со мной как с ребенком, знаю я, кто такие психологи.

«Тянуть время, нужно тянуть время», — повторял про себя Остап, напряженно ища выход из сложившейся ситуации.

— Я вообще из Саратова, — продолжал Тритон. — Семь лет как сюда попал.

— Я тоже из России! Из Москвы. А в Саратове был полгода назад. Хочешь расскажу, как там сейчас?

— Не надо. Не хочу ничего слышать про этот дерьмовый городишко. Если бы меня не похитили, я бы там точно спился или скурился. А Карфаген меня спас. Здесь я получил вторую жизнь…

— А про Россию, хочешь, расскажу? Про Родину? А может, споем? — и Остап затянул. — «Я в весеннем лесу пил березовый сок, с ненаглядной певуньей в стогу ночевал. Что имел — не сберег, что любил — потерял, был я смел и удачлив, но счастья не знал»…

— Завязывай, Расторгуев! Моя родина теперь Алькатрас. Ты мне лучше скажи, как мне к Николь подкатить, а?

Режиссер посмотрел на этого дефективного мужика с мордой Федула из кинофильма «Афоня», и у него появилось горячее желание, несмотря на оружие, двинуть собеседнику в рожу.

— Никак, — честно ответил Остап.

Лицо Тритона вытянулось, а глаза полезли на лоб.

— Чего⁈

— Ничего. Не пара ты ей.

— Это мы еще посмотрим!

— Пожалуйста…

— Ты ведь в курсе, что я тебя убью?

— Ну, да. Иначе зачем ты целишься в меня из автомата?

Все происходящее стало напоминать Остапу какую-то комедию абсурда. И эта комедия была не смешной.

— Слушай, Тритон, а что ты со мной нянчишься? Убил бы и дело с концом! — решил пойти ва-банк Остап.

— Я думаю… — небрежно, через губу ответил Тритон.

— А что тут думать? Нажал на спусковой крючок и все!

— Я думаю… — процедил сквозь зубы двойник Брондукова.

— Как ваша фамилия мыслитель? Спиноза? Жан-Жак Руссо? Марк Аврелий? — пришла на ум Остапу цитата из «Золотого теленка».

На лице Тритона блеснула улыбка.

— Моя любимая книга…

— «Теленок»?

— Угу.

— А мне больше «Двенадцать стульев» нравится.

— Тоже хорошая.

— Ты ведь в курсе, что меня Остапом кличут?

— Угу.

— Прикинь, как Остапа Бендера.

— Прикинул. И что?

— Ну… может быть… ты меня не будешь убивать…

— Только потому, что тебя зовут Остап?

— Ну да…

— Нет! Я убью тебя!

Остап невольно усмехнулся. Вроде бы он должен был бояться, но как-то не получалось. Этот клоун Тритон мог вызвать лишь чувство смеха или брезгливости. Но скоро Остапу стало не до смеха. Он почувствовал, что кто-то дернул его за штанину. Это был Черныш. Он не превратился в зомби, так был еще жив. Смертельно раненый, истекавший кровью, он держал в руке гранату, напоминающую большую погремушку. Чеки в ней не было. Рот Черныша исказился в злой улыбке и наружу выбралось хриплое:

— Беги…

Дальше события развивались в ускоренном ритме. Остап резко бросился на Тритона. Толкнул его, а сам забрался в холодильник.

И грянул взрыв…

09. Карфагенская Санта-Барбара

— Слушай, а ты не знаешь, где сейчас Кабан? — адресовался к Тигги Луцык.

Та кокетливо намотала на палец локон волос и томно вздохнула:

— Наверное, говорится к свадьбе.

— То есть это все на самом деле?

— Что именно?

— Свадьба нашего друга и Веды-Миланы?

— Абсолютная правда. Классно, правда?

— Ну как тебе сказать…

В его воображении отчетливо нарисовалась картина первой брачной новоиспеченных мужа и жены. Напоминало это отрывок из пошленькой секс-комедии, которые любили снимать в пору его юности. Луцык их просто обожал. «Американский пирог», «Американский пирог-2», «Евротур», «Дорожное приключение», «Король вечеринок», «Муравьи в штанах», «Секс-драйв», «Мартовские коты», «Девочки сверху», «SuperПерцы», «Секси бойз, или Французский пирог», «Мальчишник в Вегасе», «Выпускной угар, или День самоуправления»… Все эти ленты он мог пересматривать до бесконечности. Но любимой картиной у него была «Горячая жевательная резинка». Этот фильм был очень старым. Его сняли еще в семидесятые, в Израиле. Сюжет можно было охарактеризовать так: «три молодых балбеса в поисках приключений, секса и веселья». Просто улетная вещь! У нее еще был покадровый штатовский ремейк «Последний американский девственник», но он не шел ни в какое сверните с оригиналом. Вроде бы все тоже самое, но не смешно… Как в том анекдоте: в продажу поступили фальшивые елочные игрушки, внешне они ничем не отличаются от настоящих, но радости от них никакой.

Сценка, которую вообразил Луцык могла стать украшением любой секс-комедии. И так. Обнаженный Кабан лежал на роскошной кровати с балдахином. Вокруг горели ароматические свечи и благоухали букеты с полевыми цветами. Новобрачный был привязан за руки к спинке кровати, во рту у него находился кляп. И вот в кадре появляется Веда-Милана, одетая в прозрачный пеньюар, у нее за ухом красуется алая роза. Она подошла к кровати, послала своему суженому воздушный поцелуй. Прокашлялась. Вытащила изо рта вставную челюсть. Положила ее в стакан с водой. Затем отстегнула искусственную ногу. Далее сняла парик и залезла на Кабана. Он плакал и мычал, не в силах вымолвить и слова. Его пухлые щеки омывали соленые слезы, а лицо бледнело от страха. «Теперь ты мой! Весь!» — взревела старуха и где-то громыхнул гром.