"Фантастика 2025-60". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кипчаков Александр Заид Массани

— А ну сворачивай базар! — громко скомандовал Грива.

Толпа расступилась, освободив место для трех вооруженных людей.

— Остап⁈ — голос Фунта дрогнул.

— Прекращайте базар-вокзал и бросайте пушки. Остальных попрошу разойтись! — возвестил Шрам.

— Граждане свободного Алькатраса, давайте сплотим ряды и дадим отпор этим могильщикам революции! — взяв себя в руки, уже уверенно прокричал главный заговорщик.

«А ведь лихо загнул, поганец! Интересно, у кого он подрезал эту фразу? Ишь ты! „Могильщики революции“. Звучит!» — подумал Остап.

Послышался шум голосов и недовольные крики. Из народной гущи вышли пять крепких мужиков. Трое были вооружены ножами, остальные держали топоры. Недолго думая, Шрам выстрелил им под ноги.

— Ты что это творишь, гад? — заорал тот, что с топором.

— Я ясно сказал: по домам! Ты что, глухой?

Люди стали отходить от места действия. Нет, они не спешили расходиться по домам. Сохраняя безопасную дистанцию, алькатрасовцы внимательно наблюдали за ходом событий. Они жаждали зрелища.

И они его получили.

Грива и Шрам синхронно открыли огонь по мятежникам. Они ответили тем же.

Итогом стали смерть одного из мушкетеров и ранение в плечо Шрама. Последний шумно рухнул на землю, ружье выскользнуло из его рук и отлетело куда-то в сторону. Грива бросился на помощь к другу, но тут же был убит выстрелом из револьвера. Пуля попала ему в левую щеку, прошла сквозь черепную коробку и вышла из-под основания черепа сзади.

Поняв, что дело пахнет керосином, Остап быстро воспользовался ближайшим укрытием и притаился.

Довольный Фунт вальяжной походкой подошел к раненому, раскручивая на пальце пистолет, как заправский ковбой. Следом семенили уцелевшие вассалы, ружья они держали наизготовку.

— Больно? — спросил бунтовщик.

Ответа не последовало, впрочем, он его и не ждал.

— А сейчас будет еще больнее, — урка ткнул стволом револьвера в рану на плече.

Раздался оглушительный крик, из глаз Шрама брызнули слезы.

— Ой, а кто это у нас хнычет? — просюсюкал Фунт.

— Мальчику сделали бо-бо! — вторил ему один из мушкетеров, самый разговорчивый, которого звали Арамисом.

— Я порву тебя на куски, ублюдок, — захрипел раненый.

— Не смеши меня, чушка.

— «Чушка». Это ты себя так назвал, да?

— Тебя, чушка! Тебя!

— Ты покойник, Фунт!

— От покойника слышу.

Фунт повторил пытку. На сей раз он засунул ствол глубже и как следует провернул в пулевом отверстии. Истошный вопль, гораздо громче прежнего, вновь огласил округу.

— Ты… ты… — простонал Шрам.

— Что я? Не слышу. Можешь говорить громче? — истязатель поднес открытую ладонь к уху и мерзко хохотнул.

— Ты… Ты приблудная шавка, которая не помнит добра. Забыл, как мы тебя приютили в Алькатрасе? А теперь ты кусаешь руку хозяина. И кто же ты после этого? Неблагодарная свинья — вот кто!

— Я сам себе хозяин. А скоро стану хозяином Алькатраса!

— Этому не бывать!

— И кто же мне помешает? Этот предатель Остап? Или слепой старик?

— Я!

— Ты⁈ Ну попробуй. Только смотри не надорвись.

— Фунт, разреши мне прикончить его, — попросил мушкетер Арамис. — Этот ублюдок убил нашего брата. И я жажду отмщения.

— Ничего не имею против, — разрешил предводитель.

Вассал довольно хрюкнул, приставил ствол ружья ко лбу Шрама и уже готов был нажать на спусковой крючок, но тот вдруг попросил:

— Разрешите помолиться перед смертью.

— Ты что, верующий? — удивился Фунт и жестом приказал опустить пушку.

— Верующий, — сказал Шрам, убрал ладонь от кровоточащей раны и сунул ее в карман брюк.

— И в кого же ты веришь? В Иисуса Христа? В пророка Мухаммеда? А может быть, в волшебницу Дарьяну?

— В тринитротолуол! — в вынутой из кармана руке была лимонка без чеки.

— Атас! У него гранта! — крикнул разговорчивый, и революционеры бросились врассыпную.

Спустя несколько секунд прогремел взрыв.

Шрама разорвало на куски. Мушкетеры погибли от осколочных ранений. А вот Фунт выжил, потому что бежал впереди всех со спринтерской скоростью.

Кровь была повсюду. Части тел разбросало по округе. Голова Шрама угодила прямиком в печную трубу одного из домов, с крыши другого свисало кольцо кишок, издали напоминавшее питона. Никто из наблюдавших не пострадал, лишь некоторые запачкались кровью.

Фунт ощупал себя и, убедившись, что не ранен, с облегчением вздохнул. Он снова крутанул на пальце револьвер и прокричал:

— Выходи, Остап! Выходи, подлый трус!

Остап поежился и шепотом сказал:

— И не подумаю.

— Выходи! Нет смысла прятаться. А если не выйдешь, я найду тебя и отрежу нос. Ну же! Считаю до семи. Раз, два…

Мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации: «Что делать? Спасаться бегством глупо, меня все равно поймают, а нос у человека один… Может, броситься на него с катаной?.. Ну да, и получить пулю в лоб. И геройски погибнуть. Так себе план, конечно…»

— Три, четыре…

«А если попробовать договориться с Фунтом? Навешать ему лапши на уши, сказать, что это был мой хитрый план…»

— Пять…

Так ничего и не придумав, Остап с поднятыми руками вышел из укрытия:

— Я сдаюсь. Не стреляй.

Урка сплюнул и направил на него ствол:

— Знаешь, в чем главная проблема киношных злодеев, Остап?

— В чем же?

— Они слишком много болтают перед тем, как убить свою жертву. А я не буду повторять их ошибок, — и Фунт нажал на спусковой крючок.

Но револьвер дал осечку.

Нажал снова.

Опять осечка.

Третьей попытки не случилось. Со спины к нему подбежал какой-то человек в черной робе и, нанеся мощный удар кулаком прямо в затылок, вырубил.

Спасителем оказалась Николь. Девушка с железными кулаками.

— Как же ты вовремя! Вот спасибо!!! — не сдерживая эмоций, проговорил уже попрощавшийся с жизнью Остап.

— Да пустяки. Считай это моим извинением.

— Извинением за что?

— Помнишь, я вырубила тебя на выходе из «Второго дыхания»?

— Ах, это… Я уж и забыл.

Он забрал у бесчувственного заговорщика револьвер и засунул себе за пояс. Ну вот, теперь и у него есть пушка.

— Что с ним делать будешь? — Николь кивнула на Фунта.

— Не знаю пока.

— Мочить его надо.

— Что, прямо сейчас?

— Нет же. Ты должен убить его в драке.

— Зачем?

— Чтобы показать жителям Алькатраса, чего ты стоишь.

— Да все это и так знают. Видела меня на ринге?

— Угу. Ты классно дерешься. Но если ты убьешь Фунта сейчас, когда он в отключке, тебя будут считать трусом. А коли завалишь его в честном бою, урки станут тебя бояться, а значит — уважать.

— А сейчас, выходит, не боятся?

— Боятся, но пока не уважают.

— Я же чемпион! Победитель зомби!

— Не забывай, что на ринге ты свернул мальчишке шею. Так себе поступок… А если еще пристрелишь беззащитного Фунта…

— Мне понятен ход твоих мыслей.

— Тогда давай приведем его в чувство.

От ведра воды урка тут же пришел в себя и медленно поднялся на ноги, поглаживая ушибленную голову.

— Готов к драке? — не стал мешкать Остап.

— К чему? — сиплым голосом спросил Фунт, суетливо посматривая по странам.

— К драке. Или как ты там говорил, напомни…

— Чего?

— Вспомнил! Смертельная битва!

— Слушай, Остап, давай…

— Не давай! — он бросил к ногам противника топор, вынул катану из ножен, слегка отступил и заорал во всю глотку. — Смертельная битва!

Остап чувствовал себя великолепно. Страх отсутствовал. Азарт предстоящей схватки пьянил и кружил в своих объятиях. «Победа любой ценой! Ни шагу назад!» — словно бы кричала каждая клеточка организма.

Что такое с ним произошло? Откуда столь разительные изменения в характере того, кто всегда шел на уступки и старательно сглаживал любой конфликт?

Видимо, влияние обстоятельств. И история знает много подобных примеров. Вот скажем, сопливые мальчишки, попав на войну, в одночасье взрослели и проявляли мужество и героизм, шли в атаку и грудью закрывали амбразуры вражеских дзотов. А писатель Аркадий Гайдар! Тот вообще в шестнадцать лет полком командовал!