Рождение Патриарха (СИ) - Сергей Александрович Малышонок

отступления, манёвры с ударами в тыл и фланг, отравленные стрелы, дротики и вообще всё что угодно, лишь бы победить с минимумом потерь. По сути, в вопросе поведения в бою от самых обычных — мелких гоблинов они отличались только тем, что всё-таки могли пойти на прямое силовое противостояние, с неплохими шансами на успех. В общем, соседи того племени орков были найдены, осталась сущая мелочь — узнать, являются ли они такими же демонопоклонниками и есть ли тут такие ещё, словом, разговорить.

Вообще, так уж вышло, что раньше мы пленных не брали и не допрашивали. Нам это было просто не нужно: мы не охотились специально, мы проводили рекогносцировку — изучали лес, осматривали его собственными глазами, запоминали ориентиры и прикидывали, как нам здесь лучше жить дальше. Истребление всякой погани случалось в основном по ходу дела, приятным бонусом, дополнительной тренировкой, а не самоцелью. Мы и на то стойбище орков вышли, по сути, случайно, не задаваясь предварительно целью его искать. Возможно, будь в лесу Хуллак добычи поменьше, мы бы относились к этому иначе, но когда ты при любом заходе в лес сто процентов наткнёшься на какую-нибудь добычу, которую можно быстро догнать и убить, при этом не прилагая к тому никаких усилий, кроме внимательности, оно как-то не тянет начинать рвать жилы. Плюс опыт засад и боёв, мы ведь его первым делом нарабатывали в стычках, а не за деньгами гнались. В общем, может, оно и не очень профессионально, но никаких причин лишний раз рисковать, пытаясь захватить кого-то живьём ради допроса о местоположении лагеря, что нам всё равно не нужен и может в любой момент перекочевать на новое место, мы до недавнего времени не видели. Да и допрос… Будем откровенны, это не самая приятная и добрая процедура. Как к ней отнесутся мои спутницы, я точно не знал. С одной стороны, они опытные авантюристки и тех же женщин и детей орков резали без тени сомнения, но вот пытки… Это всё же другое. Светить же способность к псионическому допросу мне тем более не хотелось. Тут стоял вопрос даже не столько доверия, сколько отношения. Мы с девочками изрядно сблизились, стали друзьями и любовниками, однако хватит ли этого, чтобы они без вопросов приняли тот факт, что их приятель может вторгаться в чужие мозги и делать с ними всякие интересные штуки? Иллитидов ведь очень не любят не только и не столько за дурные манеры, специфические пристрастия в еде и мировоззрение — гоблины и орки, вон, пусть и с некоторыми оговорками, но могут общаться с иными расами не только путём налётов и грабежей, племя Равшай тому доказательство, как и куча других орков на службе Таргейта, но вот мозголазы… За всё время пребывания в этом мире я смог узнать только то, что они есть, но держатся очень обособленно и о себе информацией делиться не спешат, причём это не только к иллитидам относится, но и к иным одарённым… В общем, «засвечивать» этот талант мне не хотелось. Однако сейчас у нас была задача, где допросы нужны, а это значило, что новый опыт неизбежен.

Действовать решили проверенным образом — через засаду на охотничью партию. И с этим сложностей не возникло — хотя хобгоблины не были столь беспечны, как орки-демонопоклонники, но от стрелы в колено это лидера группы из трёх коричневокожих уродцев не спасло. Второй получил арбалетный болт в голову и на этом выбыл из мира живых. Третий довольно быстро сообразил, к чему идёт дело, и со всей возможной прытью рванул назад, но на тропе его уже ждал я. Лоб гоблиноида познакомился с облачённым в перчатку кулаком вампира. Итого — нокаут, у нас два пленника и один труп.

— Ну и как будем его расспрашивать? — Линвэль немного нервно дёргала прядку волос, выбившихся из-за ушка и упавших ей на глаза.

— Злые-ушастые отпускать Глабдрук! И Глабдрук не будет их… — далее последовало странное слово, означавшее что-то не очень цензурное, кажется, как-то связанное то ли с обедом, то ли с размножением.

— Фобос? — дружно повернулись ко мне авантюристки.

— А что сразу Фобос? — я вскинул бровь.

— У нас с гоблинским и орочьим не очень, а ты всё-таки у орка обучался, — пояснила плутовка.

— Так что мы на тебя рассчитываем, — подбодрила меня лучница.

— Э-э-эх… ладно, — вздыхаю. Не то чтобы подобного мной не ожидалось, но более приятным это дело не становится. — Вы же не будете возражать, если потребуется применить… м-м-м… силовые воздействия?

— Хоть на ленточки его режь, — скривила лицо эльфийка, — судя по его сапогам, этот тоже успел прикончить кого-то из наших.

— Ладно… — что же, девочки к подобного рода деятельности относятся спокойно — уже хлеб. Правда, у меня оно по-прежнему восторгов не вызывает.

— Слушай сюды, вонючий опарыш, — начал я говорить на наречии, что имело порядка сорока слов, означающих «предательство», и ни одного, обозначавшего «друг» или «товарищ», — нам нужно узнать об орках, что жили в трёх днях от вон туды, — я махнул рукой на северо-запад, увы, как это направление называется у гоблинов, я не представлял… если у них вообще как-то, кроме «вон туды», направления обозначаются…

Хобгоблин не пытался особо упираться и торговаться. Мы оба понимали, что никто за ним не придёт и в живых его оставлять нам резона нет, но одно дело — помереть от быстрого удара мечом, и совсем другое, когда твои пятки засовывают в костёр и начинают спрашивать уже менее вежливо. Из рассказа пленника следовало следующее: да, есть такое племя. Сильное и злое. Раньше, «много зим назад», они были нормальными орками, но потом какой-то из их шаманов пережрал «волшебных грибов», плюнул на старых богов, нашёл нового и стал ему поклоняться. С тех пор и началось: племя начало «шалеть», не как все нормальные гоблиноиды-оркоиды налетать на соседей, грабить-убивать и сваливать обратно, а целенаправленно захватывать пленников, причём даже таких, кого в рабы точно не использовать, вроде сильных воинов, которые горбатиться на уборке говна из хижин точно не будут, зато попыток поубивать всех вокруг и сбежать устроят сколько угодно. Уведённых больше никто никогда не видел, да и вообще вокруг того стойбища становилось с каждым годом всё неприятнее находиться, места стали считаться «плохими», и окружающие племена, от греха, предпочитали убраться куда подальше. Их собственное племя тоже подумывало о переезде подальше,