Красная дорама 3 - Денис Георгиевич Кащеев

покачнулся, но устоял — и, несмотря на страшную, по идее, рану, попер на меня, уже безоружного… В этот миг слева к нашему врагу подступила Катя — и, сама уже падая, ударом снизу вверх всадила клинок «близнеца» демону под брюхо.

Тело «тигрокрыса» сотрясла дрожь — и он завалился набок, прямо на распластавшуюся на камнях Кан. Сразу же конвульсивно дернулся встать — но не сумел. Яростно сверкнув напоследок, глаза его закрылись — и демона не стало. Во всех смыслах — тело полосатой твари сперва сделалось полупрозрачным, а затем и вовсе растворилось в воздухе без следа.

Звякнули высвободившиеся из нутра «тигрокрыса» хвандо, «близнец» и наконечник копья Чан Ми.

— Готов! — выдохнула Кан, силясь приподняться. — Уходим отсюда, пока ворота открыты!

Я шагнул к ней — но меня опередила Ким. Вдвоем с ней мы Катю подняли — и не столько повели, сколько поволокли к выходу.

— Ты-то тут какими судьбами? — спросил я у Чан Ми, уже на ходу.

— Когда ты выступил в Поход Смерти — меня будто вниз головой подвесило, — отдуваясь, ответила та. — И — ни туда, ни сюда. Это все из-за той нашей с тобой связи… Хорошо, мама была рядом. Она мне объяснила, в чем дело. Но вытянуть назад не смогла — только дальше протолкнуть получилось. Ну и вот… Так что моей заслуги тут особо и нет!

— Все равно — спасибо, — усмехнулся я. — Если бы не ты — нам бы с Катей конец!

— Пожалуйста, обращайся, — ответила мне Ким теми же словами, что услышала от меня в подземелье. — Кстати, чуть не забыла! — встрепенулась тут она. — Мама просила передать — от майора Хана: тебе уже можно ехать домой!

— Ким Чжу Э очнулась?

— Деталей не знаю. Но в Пхеньяне вчера стреляли. А сегодня к нам приходил товарищ майор и сказал: все в порядке, пора…

Под эти ее слова мы проследовали через ворота — и углубились в туман. В котором вскоре и расстались — возвращаться в бренный мир каждому из нас троих предстояло собственным путем.

47. Вопросы современной медицины

— Это тот самый прокол точки Лань-Ши Чжи? — полюбопытствовала Катя Кан, показав глазами на мою обклеенную с обеих сторон пластырем кисть.

— Ну да, — кивнул я.

— И как, болит? — осведомилась девушка.

— Да так, — неопределенно пожал я плечами. — Дергает иногда…

Возможности подлечить себе руку «по-шамански» у меня пока не было — все из-за блока на вознесение сознанием. Я предполагал, что после четвертой услуги его снова не избежать, и, хотя точно в этом уверен и не был, прогуляться духом к границе тонкого мира не поспешил — чтобы ненароком не застрять «в полупозиции» и не беспокоиться хотя бы о том, что внезапно могу покинуть тело, рискуя «потеряться».

А затем и Катя подтвердила, что блок не мог не установиться. Причем, блок длительный — если после первой услуги частичное его снятие произошло уже через два часа, после второй — через четыре, после третьей — через восемь (правда, в тот раз я этого не проверял, предусмотрительно от вознесения сознанием воздержавшись), то тут речь шла даже не о шестнадцати часах (как можно было бы предположить) — вероятно, минимум о паре суток.

Впрочем, точного срока ученица мудан и сама не знала.

С Кан я связался вскоре после возращения в бренный мир. Напрямую воззвать к ней я не мог — все из-за того же блока — но еще с прошлой поездки помнил ее телефонный номер. Который и набрал — признаться, без малейшей уверенности, что дозвонюсь.

Но Катя ответила. Не сразу, слабым голосом — да еще и сказала, что немного занята: допрашивает с пристрастием китайца, дежурившего в квартире. Но выказала живую готовность встретиться со мной приблизительно часа через два. Я предложил через три: время было уже ближе к полудню, а в 13:00 у меня было назначено совещание в чимчильбан с Джу и Лим — для детального обсуждения плана эвакуации Мун Хи. Моя собеседница согласилась.

И вот теперь мы с ней сидели в кафешечке на окраине Сеула, чинно попивали кофе и беседовали.

— Дайте, пожалуйста, вашу руку, — попросила девушка в ответ на то мое «да так». У самой у нее лицо было бледным и осунувшимся, белки глаз — сплошь в алых прожилках, но держалась Катя бодро, нет-нет да улыбалась — иногда даже просто так, без видимого повода. Не иначе — просто радуясь жизни.

Я протянул ей через столик поврежденную кисть.

— Я это сниму? — показала моя собеседница на пластыри — и, не дожидаясь ответа, их содрала. После чего мягко заключила мою ладонь в свои.

Руку мне тут же опалило, словно огнем — вынудив меня слегка поморщиться.

— Ой, простите, — не отпуская ее, пробормотала Кан. — Не сообразила предупредить, что может быть немного больно. Просто с этой точкой Лань-Ши Чжи — шутки плохи! — принялась объяснять она. — Если сразу как следует не обработать прокол, может начаться воспаление — особого рода, убивающее дар. Но еще не поздно, сейчас я все сделаю!

Так мы с ней просидели где-то с минуту, в течение которой жар в моей кисти понемногу утихал. Наконец девушка развела ладони:

— Теперь все в порядке, — удовлетворенно сообщила мне она.

Ранка у меня, правда, никуда не делась — так и темнела капелькой запекшейся крови.

— Лучше потом все же снова заклейте — или даже перевяжите, — продолжила между тем ученица мудан. — Уже чтобы просто грязь не попала. Я по-своему продезинфицировала — на пару часов эффекта хватит. Но после лучше подстраховаться — пока у вас блок.

— Хорошо, — кивнул я. — Сразу не спросил: а ваше-то как здоровье? — опомнился затем, как-то само собой снова перейдя с собеседницей на вежливое «вы».

— Все как я и предполагала, — пожала плечами Катя. — Рак. Уже с метастазами, — совершенно спокойно поведала мне она. — И к нему еще парочка довесков схожей убойности.

— Это вам врач сказал? — нахмурился я. — Вы успели какую-то клинику посетить?

— Нет — когда бы? — развела руками девушка. — Но если подлатать себя я по этой части не могу — то поставить диагноз мне ничто не мешает. Так что сведения