Танец Огня - Sleepy Xoma

Лесной Царь невообразимо быстрым ударом впечатал кулак Сюин в грудь, и пожирательница отлетела на десяток шагов, впечатавшись в дерево. Отличные доспехи Иоганна и артефактные щиты помогли не получить ни капли урона и не подставиться под невероятно быстрый выпад.

Она перекатилась в сторону, вскочила, а я в это время набросился на духа со спину, намереваясь проткнуть того копьём.

В последнюю секунду он ушёл с линии атаки и попытался достать меня на противоходе, но я разорвал дистанцию, отклонил вражеский меч самым кончиком копья, заставив того на секунду потерять равновесие, а после добавил три усиленных до предела Стрелы Древних, каждая из которых попала в цель.

Увы, толку от них было негусто: даже без своих татуировок он плевать хотел на мою магию. Лишь пара ссадин виднелись на гладкой юношеской коже.

- Пригнись! – взревела Сюин, и я рухнул, пропуская над собой алую волну, которая ударила точно в шею духа, отбросив его назад – прямиком к Иоганну, замахивающемуся своим Богоборцем, чтобы снести голову с плеч.

Каким-то невообразимым образом он уклонился и от этой атаки, отскочил назад, и в этот самый момент позади него из воздуха появилась Фотини, которая, как и обещала, «атаковательствовала» в спину.

Мачете навылет пробил грудь духа - и тот закричал, взвыл сиреной, изогнувшись и отбросив вампиршу прочь. Вот только рана его и не думала закрываться!

Чем бы Лесной Царь ни был, клинок Дочери Ночи, закалённый в крови высших созданий, мог причинить ему боль и мешал исцелению.

Ровно так же, как и мой Губитель!

Поймав момент, я метнул копьё прямо в живот и едва не попал. Враг в самый последний момент отбил моё оружие и рванулся к деревьям, чтобы вырваться из окружения. Путь ему заступил Иоганн, метнувший в духа приснопамятную золотую сеть, которую тот разрезал небрежным взмахом клинка, но артефактор бросил ещё две ловушки, одна из которых должна была приклеить ноги нашего недруга.

Тот сразу понял к чему идёт дело и подпрыгнул, уклоняясь, но тем самым лишил себя манёвра, чего Иоганн и добивался.

Богоборец устремился к шее врага, но тот, изогнувшись в воздухе совершенно неестественным образом, поднырнул под лезвием, приземлился на траву, перекувырнулся и, вскочив, наотмашь рубанул Иоганна.

Доспехи выдержали, но с трудом – целые куски брони отлетели от спины, а замечательные ножны разлетелись на части. Иоганна прикрыла Сюин, принявшая на клинок второй удар духа, и тот, не став драться, отступил к деревьям.

Я бросился за ним, снова метнул копьё, промазал, призвал Губителя и, оттолкнувшись от земли, устремился вслед за улепётывающим духом, чтобы задержать, не дать спастись!

Он резко обернулся, отвёл лезвие моего копья в сторону, а затем размахнулся и опустил меч на плечо.

Магические щиты не остановили чёрный клинок ни на секунду, броня тоже не выдержала, хотя и смягчила удар. Лезвие резануло по левой руке чуть ниже плеча, и я кубарем покатился по земле, воя от боли.

Из раны хлестала кровь, восстановление и не думало работать, по всему телу разлился мертвенный холод, его окутала невыносимая слабость. Я лежал, хватая ртом воздух и пытаясь подняться, а дух уже заносил меч над головой, намереваясь сократить число врагов.

И в этот самый момент в него врезалась Фотини, которая, открыв пасть, вонзила многочисленные клыки в шею нашего врага. И она прокусила его кожу!

Тот взревел и резким ударом отбросил кровопийцу, но та в полёте успела выстрелить из двустволки.

Пули, конечно, не нанесли никакого вреда, но отшвырнули Лесного Царя в сторону, а в это самое время перед ним появилась Сюин, которая принялась махать мечом, снося одно дерево за другим, наваливая их в кучу, точно обезумевший дровосек.

Иоганн швырнул в скопление ёлок небольшой камешек, и подрубленный кусок леса вспыхнул сразу во всех местах, быстро и решительно. Пламя было такое, что мне опалило брови, и пришлось отползать к своим, ощущая, с каким трудом начинает залечиваться плечо, как отпускает мертвящий холод вражеского клинка.

Тут я осознал, что один глубокий удар – и всё. Никакая регенерация не спасёт.

И это при том, что наш враг всё ещё не пользовался магией. Брезговал? Или не мог? Ответа у меня не было, однако такая принципиальность давала шанс!

В этот самый момент из огня выступила фигура, объятая пламенем. Духу не понравилось то, что сотворил Иоганн, на его теле виднелось несколько ожогов, но не более того. А потрескавшаяся маска даже и не думала плавиться и гореть.

Он бросился на нас, полоснул по Сюин с такой силой, что отбросил ту, попытался добраться до Фотини, но тут под его ногами вырос частокол стальных пик, а сверху ударила молния.

После этого свет родился прямо перед его глазами, заполонив всё вокруг и ослепив на мгновение даже нас, после – без перерыва – земля под ногами духа вспучилась и взорвалась, исторгнув из себя поток лавы, моментально застывшей и едва не сковавшей ноги вёрткого, точно угорь, противника.

Иоганн не обращал на это внимания! Он активировал одну игрушку за другой, и те рассыпались мелкой пылью, и каждая делал нас чуточку сильней, а врага – слабее.

Всё это были одноразовые, но невероятно мощные артефакты, которые наш командир копил не одно десятилетие, и вот теперь он бросил их все на чашу весов, стремясь подобраться к уровню бога.

Мы ускорились, но и дух тоже. Стоило только нам атаковать быстрее, как он ускорялся.

Я, как и было приказано, метал копьё, открывая возможность девушкам атаковать, Иоганн, вонзив меч в деревянную площадку, помогал нам всё новыми и новыми усилениями.

И всё без толку! Ни одна атака, как бы мы ни старались, не проходила. Он словно бы чуял, что именно мы будем делать, и в самый последний момент отклонялся, парировал, блокировал.

А сразу же после переходил в контратаку, уничтожая защитные артефакты один за другим.

Если же мы начинали брать верх, то он стремительно разрывал дистанцию, петляя меж деревьев, заставляя нас рассыпаться строем, атакуя по одному.

Сражение затягивалось, а мы никак не могли подставить духа под меч Иоганна, которого тот откровенно боялся. Утешало лишь то, что и сами не поймали ничего серьёзного. Но за это следовало благодарить великолепные доспехи нашего командира, которые, впрочем, изрядно пообтрепались.

Часть пластин были выбита или разрезана чёрным мечом, один наруч превратился в дуршлаг, наплечник,