Куратор (СИ) - Киров Никита

— Ну что, казённый дом выпал? — спросил я в шутку. — Или на что ворожишь?

— Откуда ты такие вещи знаешь-то? — Анастасия Фёдоровна посмотрела на меня. — Я тогда сказала, что ворожу, а ты на меня посмотрел, как на слабоумную. А у Петровны внук твоих лет вообще сказал ей, что ты, бабка, совсем с ума посходила на старости лет.

— Не, ты чего, — нашёлся я. — Это же сейчас модно.

— А, вот оно что, — бабушка вернулась к своим делам, заулыбавшись. — Как модно, так сразу не старая суеверная бабка, а какой-нибудь хендмейд, — она засмеялась. — Или как это называется-то?

— Молодёжь любит всякую фигню придумывать, — пробурчал дед, садясь на диван. — Хренмейд.

— А я тут ходила в магазин, — продолжала баба Настя. — Говорю, вот у вас же написано-то, что скидка для пенсионеров. А посчитали без скидки.

Дед тем временем с шелестом развернул газету и начал читать новости.

— А продавщица говорит, а покажите приложение для скидки. А я говорю: какое приложение? Связи-то нет. У меня не открывается. А вы что, спрашиваю, не верите, что я пенсионерка? А она мне снова про приложение. Вот же народ пошёл. И главное — говорит так грубо!

Баба Настя продолжала рассказывать, нарезая белый хлеб толстыми ломтями. Он свежий, судя по сильному запаху, который сразу пошёл в комнате.

— А я говорю, ваш магазин — страшно смотреть. Цены — ужас, фрукты гнилые, над ними мошки летают. Ещё и гомном воняет. А вы мне всё про приложение.

Лежащий на столе телефон оглушительно зазвонил.

— Верка, что ли, звонит? — спросил дед, поднимая голову.

— Незнакомый номер, — бабушка надела очки и присмотрелась к экрану. — Кто это, интересно. Да, я слушаю, — ответила она, нажав кнопку. — Здравствуйте. Да, я. Кто? Что⁈

Лицо изменилось, баба Настя приоткрыла рот, глаза расширились.

— Да что вы говорите-то такое? Да не может такого быть. И что мне делать-то?

Не понравилось мне это, я решил вмешаться.

— Кто звонит? — спросил я, поднимаясь с кресла, опираясь на поручни.

— Какое дело? — переспросила бабушка в трубку, не слыша меня. — Какое дело? Вы что?

— Дай телефон, — произнёс я твёрже, уже понимая, к чему всё идёт.

Она замотала головой, мол, не дам, важный разговор.

— Дай телефон — повторил я.

Анастасия Фёдоровна протянула мне маленький смартфон. Бабушка достаточно продвинутая, технику более-менее освоила, чтобы звонить и писать. Но с подобными вещами она ещё разбираться не умела.

— Я слушаю, — сказал я.

— Говорит майор ФСБ Свиридов, — раздался чей-то голос, достаточно молодой для майора и слишком дерзкий. — Уведомляю вас, что против вас открыто дело о финансировании экстремизма.

— Какой-какой майор? — спросил я, улыбаясь.

— Свиридов, — повторил собеседник.

— И откуда?

— ФСБ! — напыщенно произнёс он.

— Не, ну понятно, что ФСБ. Только какой отдел таким занимается? Вы из местного управления или из центра?

Собеседник замялся.

— Э-э-э… Я из уГоловного розыска, — он отчётливо «гэкнул».

— Так, ФСБ или Уголовный розыск? — спросил я, чётко выговаривая каждое слово, сдерживая смех.

Где-то на том конце провода кто-то сглотнул. Ну да, откуда им знать, в своих краях, как у нас тут всё устроено. Их задача — запугать жертву до полусмерти, а не знать структуру госбезопасности другой страны.

— Короче, — произнёс собеседник злым голосом, — если не хотите, чтобы на вас повесили статью…

— Так уголовный розыск — это полиция. Или у вас особый, уГоловный розыск? — я отчётливо «гэкнул», как он.

Тот в ответ заматерился и бросил трубку. Ну, это ещё консультанты по безопасности банков пока не звонили из ближайшей колонии. Так и с батяней Толика поговорить выйдет.

— Мошенники, — пояснил я, возвращая телефон бабушке. — Достали уже.

— Ох, не то слово, — она забрала телефон и вернулась к плите. — Тут про Петровну вспоминала, так ей недавно сын позвонил, мол, в аварию попал. По видеосвязи, его голосом! Она побежала кредит брать! Квартиру продавать хотела.

— И что потом?

— А он перезвонил, напугал, говорит, всё нормально. Но представь себе! Голос даже подделывают и лицо! Вот она и поверила.

С текущим уровнем нейросетей это немудрено. Вот Трофимов, кстати, никогда не говорит по мобильному телефону. Раньше он опасался, что его голос смонтируют, а теперь — что на его голосе обучат нейросеть.

У меня есть образец его голоса, но, скорее всего, за это время спрятанный диктофон найден. Я туда схожу, но сначала проверю, нет ли там засады или наблюдения. Если Трофимов или кто-то из связанных с ним людей нашёл ту приблуду, то они могли бы решить, что у меня есть сообщник. И вполне могли организовать засаду.

Хотя почти через два месяца такое вряд ли возможно, и всё же, рисковать нужно аккуратно. Сначала проверить, потом делать.

— И звонят, и звонят, — недовольно пробурчал дед, переворачивая страницу газеты. — А Верка-то приедет или нет? Ничего не говорила?

— Нет, не звонила, — ответила бабушка.

— Могла бы уж приехать, раз уж такое с сыном произошло.

— За мужика своего боится.

— Он сам кого хочешь боится.

Фёдор Ильич поморщился. Это они о матери Толика и о её сожителе.

Вскоре бабушка начала расставлять еду на столе. Обед — царский. Она налила мне огромную тарелку парящего борща с мясом. На второе — макароны по-флотски. Также был свежий хлеб, очень мягкий, и порезанные помидорки с луком. К сожалению, как и все помидоры в последнее время, это был безвкусный пластик, но всё остальное было на высшем уровне.

Анастасия Фёдоровна посмотрела на меня с тревогой. Наверное, думала, что парень ничего из этой роскоши есть не будет.

— Картошки фри и наггетсов нету, — развела она руками. — Что есть, то есть.

— Да какая картошка фри? — я уселся за стол и взял ложку. — Когда тут такое.

— Тебе чай или компот?

— Кофе есть? Чёрный, с молоком, без сахара.

— А можно? — с опаской спросила она.

— Немного можно.

Я начал есть суп, наваристый, очень густой. Он был таким же вкусным, как и выглядел.

Вес мне надо набирать, я слишком тощий. И мясо на костях надо наращивать. Так что тарелку я приговорил быстро.

— А сметанку-то забыл? — спросила бабушка.

— А что сметанку-то? — пошутил дед и полез в холодильник. — Вот есть сальце. Будешь?

— Буду, — ответил я.

— А это? — улыбающийся Фёдор Ильич держал в руках запотевший графинчик.

— И это буду.

Дед засмеялся, думая, что я пошутил. Хотя на самом-то деле я не шутил, а ответил на автомате. Но в моей ситуации со спиртным надо завязывать. Да и вообще, сейчас не для того.

— Толенька, ты прям всё съел, — произнесла бабушка, когда я закончил. — Молодец! Но… ты будто какой-то… другой. Обычно слова не скажешь, не разговариваешь с нами, телефон из рук не выпускаешь. А сегодня…

Я посмотрел ей в глаза и нашёл что сказать:

— Так соскучился, ба.

Она заулыбалась очень тепло.

А у меня в душе заскребли кошки. Парень-то в свои двадцать такой смерти не заслужил. Тем более, он был убит без всякой причины, случайно, переходя дорогу не в том месте. Киллеры сбили его на машине, когда уходили.

Но от возмездия они не уйдут. Не так много у Трофимова людей, способных запачкать руки, так что ему придётся с ними работать и дальше.

На них я выйду. Я помню их лица, узнаю о них всё. И не только. Я знаю и подельников Трофимова, всех, с кем он связан.

Пока я собираю данные, но в какой-то момент начну работать против него. Даже если у меня не будет надёжного союзника, я всё равно смогу подпортить ему кровь.

И кое-что я смогу сделать против него уже сегодня.

— Ладно, — я потёр живот.

Внутри разлилось тепло, а тяжесть совсем не мешала. Давно так сытно не ел. Уже чувствую себя сильнее. А всего-то надо было навернуть бабушкиного борща.

— Теперь надо будет походить, — я начал вставать.

— А куда это ты? — Анастасия Фёдоровна встревожилась. — Тебе отдохнуть надо.