Генезис - Поселягин Владимир Геннадьевич

Быстро отстегнув пряжки и сбросив ремни парашюта, я перевесил сидор на спину и, достав пистолет, мне ТТ выдали, привел его к бою и побежал в сторону ближайшего из наших летунов. А мой купол позади трепало, тот зацепился за что-то. Тут метров триста, я пробежал их легкой трусцой. Летчик уже скинул с себя все, когда я его опознал. Это стрелок-радист с нашего ТБ, мы с ним из одного экипажа, хотя я с ними и временно.

– Свои, спокойно, сержант, – сказал я, подходя ближе.

– Товарищ лейтенант? – обрадовался он моему появлению.

– Точно. Бросай парашют, он тут только мешать будет.

– Так подотчетное имущество, товарищ лейтенант.

– Ну ладно, тащи, дело твое. А сейчас бегом за мной. Нужно остальных собрать, пока они не разбрелись.

Сержант, засовывая на ходу купол парашюта в парашютную сумку, побежал следом. Мне удалось собрать шестерых летчиков, командир полка тоже был тут.

– Товарищ подполковник, вижу еще три купола, туда немцы направляются от моста, на мотоцикле и машине. Можем успеть перехватить наших. Я сам сбегаю к ним, так скорее все выйдет. Вы к реке двигайтесь. Встретимся в трех километрах от моста выше по течению.

– Давай, будем ждать.

Порадовавшись, что он не стал возражать, я рванул к нашим. До одного было полтора километра, так тот парашют бросил и еще на километр умотал, двигался ко второму прыгуну, видимо, по светлому куполу рассмотрел. Там я до обоих и добрался. К сожалению, не особо этому порадовавшись. Один, старший лейтенант-бомбардир, нормально, а второй, капитан, командир борта, сломал ногу при посадке. Неудачно она у него прошла. Они из одного экипажа были. После опознавания я оставил бомбардира с его командиром и побежал к следующему прыгуну, остальные слишком далеко. Успел. Это был старшина, борт-стрелок. Вернулся с ним, они с бомбардиром взяли командира на руки, и мы быстрым шагом направились к реке.

– Ложись! – крикнул я.

Едва мы успели упасть на рыхлую вспаханную землю поля, как это место осветили фарами грузовика. А в нашу сторону, тарахтя мотором, двигался мотоцикл с пулеметом на коляске.

– Сволочи, как они нас рассмотрели? – пробормотал я. – Ладно, по-пластунски двигаемся дальше. Там овраг, до склона метров сто не дошли. Укроемся в кустарнике.

Летчики, держа командира за ворот комбинезона, рывком двигали его с места и так ползли, а я, сняв сидор и убрав в рытвину от плуга, приготовил пистолет, сам также укрылся в рытвине. Все равно засекли, можно и пошуметь. Как я и думал мотоциклисты больше отвлеклись на летунов, те как приманка сработали, и, когда они проезжали мимо, я быстро выстрелил три раза. По пуле каждому в голову. И рывком вскочив, бросил сидор в коляску, водителя скинул с его места, быстро содрал с него карабин и ременную систему, после чего, запрыгнув в седло, ударил по заводной ножке и, догнав наших, крикнул:

– В овраг!

Дальше я спустился вниз, куда чуть позже скатились летчики. Немцы с грузовика, поняв, что происходит что-то не по их сценарию, начали стрелять, и над головами засвистели пули. Однако я поглядывал, солдаты как стояли у машины, так и стояли, стреляли из карабинов, видимо, пулемета не было, а подходить ближе те явно не рискнули. Сидор я уже убрал за спину, проверил тела немцев, мертвы – тут гарантия, снял пулемет с коляски и, поднявшись на верх склона (тут как раз и летуны добрались, скатившись вниз), поставил машинку на сошки, крикнув им:

– Соберите трофеи с немцев! Оружие и все остальное. Шину товарищу капитану наложите на ногу. Дальше на мотоцикле поедем, а я пока постреляю.

Прицелившись, до грузовика метров четыреста было, поправил прицел и, дав длинную очередь, сбив с ног трех солдат, остальные сами попадали, стал короткими очередями опустошать пятидесятипатронную банку. Грузовик осел на пробитых шинах, фары погасли, двигатель запарил, кого-то из солдат, возможно, достал. Я посчитал, что пострелял отлично. Отсоединив банку, присоединил запасную и спустился вниз. Летуны уже закончили, капитана усадили в коляску, так что я вернул пулемет на место. Карабин себе оставил, оба автомата и пистолеты уже по рукам разошлись. Перекинув ремень карабина через голову, подсумки к нему я бросил в багажный отсек коляски и, запустив двигатель, погнал по дну оврага. Только не к реке, а прочь. С таким транспортом я только наведу немцев на наших. Отъедем, сделаем крюк и доберемся до реки в другом месте.

А так старлей за мной сидел, капитан – в коляске, водил стволом пулемета, старшина разместился сзади него на запасном колесе, закрепленном на коляске, боком, если где мотоцикл с трудом двигался, то спрыгивал и толкал, помогая. Выехав на полевую дорогу, я посмотрел в обе стороны и повернул влево, подальше от моста. Я штурман, и как у нормального штурмана при мне была планшетка с картой, так что куда катить – я знал, остальные тоже понимали, что мне известно, куда ехать. На первом же повороте я свернул и прибавил скорости, благо дорога позволяла. Километров пятьдесят в час, не больше, иначе старшина на очередной кочке слетит. Катили мы параллельно реке, двигаясь вверх по течению. Вскоре я приметил тропку и свернул на нее, так и добрались до реки. Только километров на пять от моста встали.

– Все, баста, приехали, – заглушив хорошо потрудившийся движок, сказал я.

Старлей уже соскочил на землю, ноги разминал.

– Вы шину товарищу капитану наложили?

– Не успели, – сказал он.

– Ясно. Я за нашими сбегаю, а вы пока срежьте с той осины кору и сделайте шину, дальше вправьте ногу и перебинтуйте… Что, никто не умеет?

– Раньше не доводилось, – несколько смущаясь, пояснил старлей.

– Ладно, сам сделаю. Доставайте пассажира.

За двадцать минут я все сделал, сапог даже срезать не пришлось, так слез – перелом ниже колена. Вправил кость, наложил шину и туго перебинтовал. Конечно, желательно гипс наложить, но что есть. Хорошо хоть закрытый перелом, не понятно, как капитан боль терпел. Но его мужеству остается только позавидовать. Дальше, подхватив подсумки к трофейному карабину, я велел осмотреть трофеи, сам мотоцикл, забираем все, и побежал к нашим. Нашел их вскоре и повел к мотоциклу. Пока темно, желательно через реку переправиться. Пока шли, спорили по только что завершившемуся вылету. Вот каково было мое мнение:

– Я считаю, что информацию о вылете передали немцам. И враг сидит высоко. Ведь вы, товарищ подполковник, предлагали разделиться на две группы и таким образом разными маршрутами добраться до моста. А нам что приказали? Лететь одной группой. Немцы появились сразу же. Они знали, где мы будем лететь, на какой высоте и сколько нас. Я вообще того полковника подозреваю, что задачу ставил.

– Я звонил в штаб фронта, там его полномочия подтвердили, – сказал комполка, после чего, помолчав, добавил: – Но ты прав, лейтенант. Мне эта история тоже сильно не нравится. Потери в ночном вылете никогда не были такими большими.

– Согласен, об этом я и говорю. Немцам сильно не по душе наша работа за последние десять дней, отправили диверсантов или резидентуру задействовали, и вот таким способом наш полк и уничтожили. Хватило одного предателя, чтобы провернуть все дело. Сколько они пытались отбомбить уже пустые стоянки, когда полк передислоцировался? Не помогла авиация, вышло с диверсантами, как я понимаю… А еще мне поведение вашего полкового комиссара не понравилось. Сам не полетел, а настаивал выполнять приказ этого посланца из штаба фронта… Кстати, вон и наши, уже закончили мотоцикл обирать, пулемет тоже сняли. Там канистра с бензином в держателе на коляске имеется, нужно будет прихватить. На дорогах немало нашей техники брошено с пустыми баками, зальем и ночью с ветерком прокатимся. Если повезет изрядно, сократим путь.

– Неплохое предложение, – согласился комполка.

Дальше, пока те работали спешно, пока рубили из кустарника будущий плотик для вещей, так-то вплавь будем переправляться, я снял ремень и стал соединять его с немецкой ременной системой. Удалось подсумки подвесить, плечевые ремни. Из сидора достал флягу, свежей воды в нее из реки набрал и подвесил на ремень. Немецкую флягу, что там ранее висела, отдал комполка, тот ее себе на ремень подвесил. В общем, я был готов. Дальше на плотике сложили вещи, капитан сам плыл, и направились к другому берегу. Тут где-то метров пятьсот было, широко. На той стороне, подсохнув, оделись, сделали носилки, ножей у летунов хватало, и мы направились в путь.