Василий Головачев - Беспощадный

– Они знали, что это ты… совершил правосудие?

– К моему удивлению, знали. Предложили работу, ну, я и согласился. Тем более что до сих пор убежден: антикоррупционный террор нашему государству необходим как воздух! Единственное, к чему я никак не могу привыкнуть, так это к тому, что я живу в оккупированной стране.

– Я тоже, – усмехнулся Буй-Тур, морщась; резко заболел ушибленный затылок. – Когда князь впервые коснулся этой темы, я ужаснулся. Зато понял, что если не бороться с засильем в верхах нелюдей, будет только хуже.

– Мы все через это прошли. Ну, вот, потом началась работа. Сначала я попал в подразделение «икс-пи» по выявлению и нейтрализации хакеров и создателей компьютерных вирусов. За три месяца работы нашли пятерых доморощенных «гениев», в основном безусую молодежь. В голове – ни грана здравомыслия! Технически и математически – все гении! Но в остальном – полная мразь, не признающая никаких моральных норм! А я с детства ненавижу вымогателей и психов, людей даже не задумывающихся о последствиях своих «гениальных» разработок.

– Тут мы смотрим на это дело одинаково, – буркнул Гордей. – Не прав был классик: гений и злодейство еще как совместимы! Вот только душа у такого «гения» мертвая. Именно поэтому он никогда не поймет, что своей деятельностью мешает жить миллионам других людей. А что вы делали с хакерами? Не пробовали увещевать?

– Били их нещадно! – улыбнулся Олег и тут же зашипел от боли, неловко дернув плечом. – С-сука толстоносая… Ставили на контроль, снова били – тех, кто продолжал плевать на закон и наши предупреждения… Пробовали и воспитывать. Да это все равно, что просить рыбу бороться за права червяков. Никакого положительного результата! Да и какой должен быть результат, если у всех у них психика нарушена? Я уже потом понял, когда перешел в другое подразделение, что этих тварей невозможно усовестить и вылечить, их можно только «мочить». Потом я работал с телефонными террористами, из тех, что любят сообщать по телефону о минировании больниц, школ и вокзалов. Это в основном подростки и молодые идиоты до двадцати лет, редко – старше. Этих мы тоже пиз…ли жестоко, предупреждали родителей и друзей, что будем калечить…

– Результат был?

– За полгода работы этот вид кретинизма снизился в Москве на пятьдесят с лишним процентов, я читал сводку. Приятно было, что работал не зря. – Олег вдруг хихикнул. – Мне даже удалось побыть в шкуре телохрана.

– Что тут смешного?

– Так ведь охранял я не просто VIP-персон, а наших девчонок, участвующих в конкурсах типа «Мисс Мира». Навидался такого, что до сих пор с удовольствием вспоминаю. Им ведь разрешалось переодеваться только в присутствии охраны, представляешь? Мы отворачивались первое время… И знаешь, что я тебе скажу?

– Что?

– Видел я многих красавиц, в том числе зарубежных, европейских, американских, азиатских, но, ей-богу, лучше наших не встречал! Американки вообще все уродки: грудь деланая, попа подтянутая, носик исправленный – сплошной силикон и хирургия! А наша – утречком проснулась, потянулась, яблочко съела – и хоть замуж, хоть на конкурс! А губки какие! – Олег зажмурился. – Так и целовал бы сутками!

Буй-Тур засмеялся.

– Поцелуй – источник заразы.

– Это ты просто завидуешь. Не, командир, я правду скажу, наши девки лучше всех! Ну а уже после всех тестов я и попал под твое начало.

– Не разочаровался?

– Ни на грош. Наоборот, понял, что без нашей работы с паразитами не справиться. Я как-то полистал брошюрку под интересным названием «Азбука российских скинхедов». Изданную, между прочим, типографским способом. Так вот там говорится, что быть скинхедом почетно, что бритоголовые – солдаты своей расы и нации, белые воины, что именно они стоят на передовой расовой борьбы, каждый день сражаясь за будущее и счастье своего народа. А разве мы не делаем то же самое?

– Движение скинхедов – политическая провокация, – вспомнил Буй-Тур свои беседы с князем. – Национальное движение должно быть чистым, не агрессивным, хотя и твердым, а скины работают грязно, настраивают общественное мнение против в с е х попыток выражения национальной идеи.

– Ну, в философии я не силен, но уверен, что мы – воины справедливости, от которых многое зависит. Ты разве не так думаешь?

– Болтаешь много… воин справедливости, – проворчал Буй-Тур. – Пора выбираться на волю. Нехорошо у меня на душе, чую чье-то недоброе намерение сделать нам секир башка. Как бы воеводу нашего не угрохали по дороге к главному…

– Что предлагаешь?

– Надо снять наручники.

– Как?

– Ключом, естественно.

Олег хохотнул и охнул, снова дернув плечом.

– Хорошо же мы встречаем Новый год! В разных местах бывало, но в камере – первый раз. Однако ключа у нас нет, ты связан, я практически некомбатант. Может, ребятам позвонить?

– В рельсу, что ли? Мой телефон сразу изъяли, как только нас сюда сунули. Остается только позаимствовать ключ у тюремщиков.

– Я баб уговаривать не умею, а добровольно они не отдадут.

– Значит, придется отбирать принудительно. Я начну, когда кто-нибудь явится, а ты поддержишь. Вряд ли они будут ждать нападения.

– Я-то поддержу, – с сомнением проговорил Олег, – да только я не большой спец по рукопашке. Пострелять – да…

– Ничего, прорвемся, не ждать же, пока нам кишки выпустят.

– Они могут, стервы еще те… Хотя я предпочел бы сейчас сидеть за столом с ребятами, а не лежать здесь и ждать конца.

– Тише… идут!

Пленники замерли. Потом Олег прошептал:

– Это просто муха залетела…

Буй-Тур фыркнул.

– Ты чего? – хмуро удивился лейтенант.

– Представил, как муха залетела …

– Ну?

– Не врубился? Знаешь, как бабы между собой говорят, забеременев? Я, кажется, «залетела».

Олег хмыкнул.

– Ну и воображение у тебя, командир… а вот теперь, похоже, идут!

В коридоре за дверью камеры послышались голоса, шаги, металлическое позвякивание, деревянный стук. Загремел, поворачиваясь в замке, ключ, дверь открылась. В камеру вошли две давешние девицы: мускулистая белокурая блондинка с толстым носом и смуглолицая, с лицом некрасивым и злым, и с ними знакомый Гордею монгол, узкоглазый и равнодушный.

Блондинка подошла к Буй-Туру, пнула его носком сапога.

– Вставай, полковник, пора начинать бал.

– Дед Мороз ждет, – ухмыльнулась ее напарница.

Буй-тур понял, что шансов на объективное разбирательство дела у них нет. И допрашивать их князь вовсе не собирается. Ему они не нужны, ни как сотрудники, ни как свидетели. А это означает одно: жить им с Олегом осталось всего ничего – от силы полчаса. Убивать их здесь не будут, это вотчина воеводы, уберут за пределами Благоева «при попытке к бегству». Значит, атаковать конвоиров надо при посадке в машину, иначе будет поздно. Понимает ли это лейтенант?