Дэвид Вебер - Любой ценой

– О, весьма замечательно, мать его, – с горечью произнесла Причарт, а Тейсман наклонился вперёд, положив на стол обе руки.

– Хорошо, – сказал он ровным, деловым голосом флаг-офицера, привыкшего отдавать распоряжения, – может быть вы все-таки объясните мне, что, чёрт подери, тут происходит?

Если кто-то в этой комнате – быть может, за исключением Анрио – и считал его тон неподобающим для обращения к президенту республики, никто ничего не сказал.

– Том, – вместо этого очень серьёзно ответила Причарт, – это означает появление невероятной кучи проблем.

Тейсман, похоже, был готов немедленно взорваться и она продолжила тем же самым ровным тяжёлым тоном.

– Кевин почти месяц проводил тайное расследование деятельности Джанколы. Деннис знал об этом с самого начала, но тебе я об этом не говорила, потому что ты, говоря откровенно, еще худший притворщик, чем Деннис. Ты уже ненавидел Джанколу и я боялась, что тебе будет трудно не вызвать у него подозрений насчёт того, что что-то замышляется. Я собиралась сообщить тебе всё сразу, как только команда Кевина получит что-нибудь надёжное.

– Расследование по какому поводу? – глаза Тейсмана были внимательны, как и глаза Траяна. Лицо Анрио всё ещё демонстрировало больше замешательства, чем чего-то ещё, но и на нём начала проступать тревога.

– Расследование возможности, что нашу дипломатическую переписку сфальсифицировал он, а не манти.

– Он что? – Тейсман подскочил. Траян даже не шелохнулся, как будто оцепенел от удивления, а Анрио отшатнулась, как будто Причарт её ударила.

– Кевин, – резко сказала Причарт, – Расскажи им всё.

Все глаза обратились к шефу ФСА и тот вздохнул.

– Всё это началось, когда я задал себе несколько вопросов, на которые не смог ответить, – произнёс он. – И вот, когда я начал пытаться найти ответы, то обнаружилось, что…

– … так что, в конце концов, четыре дня назад мы взломали файлы поверенного Гросклода, – спустя несколько минут закончил Ушер. – И, когда мы это сделали, то обнаружили, что Гросклод спрятал улику, неоспоримо доказывавшую, что Джанкола нёс ответственность за фальсификацию и нашей исходящей дипломатической переписки, и поступавших от манти нот.

– Позвольте мне выразиться прямо, – сказал Тейсман опасно спокойным голосом. – Вы обнаружили этот файл четыре дня назад, а я только сейчас об этом слышу?

– Прежде всего, – решительно заявила Причарт, – ты, Томас Тейсман, военный министр. Ты не генеральный прокурор, ты не судья или иное юридическое должностное лицо и не имелось никакой причины обязательно уведомлять тебя до тех пор, пока мы не были способны так или иначе найти подтверждение всему вышесказанному.

Стальные топазовые глаза столкнулись с сердитыми карими и именно карие отвели взгляд.

– Во-вторых, – немного мягче произнесла президент, – как я уже говорила, твои сценические способности оставляют желать лучшего, чтобы соответствовать политическому деятелю твоего уровня.

В третьих, несмотря на то, что я весьма неофициально уполномочила Кевина на ведение расследования, оно было совершенно тайным и, говоря откровенно, производилось незаконно. Ты не был бы счастлив это слышать. И даже если бы ты был готов радостно петь осанну, имелась мелкая проблемка насчёт того, что единственное имеющееся у нас свидетельство было получено противозаконно.

И, в четвёртых… – она сделала жест Ушеру.

– И, в четвёртых, – подхватил Ушер, – улика в этих файлах была несомненно сфабрикована.

– Сфабрикована?

Огромное число людей было бы готово засвидетельствовать, что Томас Тейсман был толковым человеком, но его голос начинал звучать определённо ошарашено.

– Присутствуют по меньшей мере три значительных внутренних несогласованности, – сказал Ушер. – На первый взгляд они не совсем заметны, однако становятся совершенно очевидны, когда вы тщательно анализируете весь файл.

– Так Джанкола этого не делал?

– Согласно документам, которыми мы сейчас располагаем, нет, – ответил Ушер. – На самом деле, на основании имеющихся улик, дело выглядит так, как будто это сделал Гросклод, после чего собирался подставить Джанколу, если и когда его действия будут обнаружены.

– Почему-то мне кажется, что я слышу парящее где-то на заднем плане «но».

– Потому, что я в достаточной степени уверен, что так или иначе, но именно Джанкола сфабриковал файлы и подбросил их Гросклоду. После его убийства.

– В «катастрофе аэрокара», – заметил Тейсман.

– Кажется, их в последнее время происходит немало, – язвительно согласится Ушер.

– Так ты видишь нашу проблему, Том? А ты, Рашель? – спросила Причарт. – Единственная «улика», которую мы на самом деле смогли обнаружить – незаконно – явно сфальсифицирована. Очевидно, с целью подставить Джанколу, что наверняка будет расценено многими, особенно его союзниками и сторонниками, как доказательство того, что он на самом деле был невиновен. Однако у нас есть факт, что человек, который якобы сфальсифицировал улики, погиб в том, что мы с Кевином считаем чрезвычайно подозрительным «несчастным случаем». И вот теперь, к сожалению, наш единственный второй подозреваемый только что погиб в ещё одной катастрофе. Учитывая, как любили подобные «несчастные случаи» Законодатели и госбезопасность, как по вашему мнению будет реагировать общественное мнение – или конгресс – если мы выложим весь этот – Как ты его назвал, Кевин? А, вот. – Если мы выложим весь этот «бутерброд с дерьмом» средствам массовой информации?

– Но если он на самом деле это сделал, то тогда пропадают все наши основания для возобновления войны. – Тейсман покачал головой, его лицо было обеспокоено.

– Да, это так, – твёрдо сказала Причарт. – Я могу привести доводы – полагаю, убедительные – в пользу того, что то, что на самом деле делало правительство Высокого Хребта, оправдывает нашу угрозу использования силы или же реальное её использование, для того, чтобы заставить манти честно вести переговоры. К сожалению, это не то, что мы сделали. Мы использовали силу потому, что мы, как нам казалось, имели доказательства того, что манти вели переговоры неискренне, и для доказательства нашей правоты мы опубликовали дипломатическую переписку, которую сфальсифицировали они.

И это, как бы мы ни сожалели и как бы до этого не докатились, та позиция, от которой мы должны теперь отталкиваться. Мы ведём войну. Популярную войну, с мощной политической поддержкой. И всё что у нас есть, это предположения, улика, которую мы не можем использовать (и которая наверняка была сфабрикована) и два мёртвых чиновника, погибших в катастрофах, в натуральности которых мы никогда не сможем убедить публику. И, вдобавок к этому, мы имеем известия о рейдах Харрингтон.