Артур Кларк - Сад Рамы

– Николь, – шепнул мистер Ким, преодолевая боль. Вся кожа на его лице почернела. Даже одно произнесенное слово причиняло ему нестерпимую муку. Я хочу умереть, – сказал он, повернув голову в сторону сидевшей в углу жены.

Миссис Ким встала и подошла к Николь.

– Мой муж хочет, чтобы я подписала бумаги на эвтаназию [умерщвление безнадежно больных по гуманным соображениям]. Но я сделаю это, только если вы скажете, что никакой надежды уже нет. – Она всхлипнула и умолкла.

Николь не стала медлить.

– Ничего не могу гарантировать вам, миссис Ким, – скорбным голосом проговорила Николь, переводя взгляд то на обгоревшего человека, то на его жену. – Скорее всего ваш муж умрет в ближайшие 24 часа и будет непрестанно страдать до самой смерти. Но если случится медицинское чудо и он все-таки выживет, останется калекой до конца дней своих.

– Я хочу умереть поскорее, – с трудом выговорил мистер Ким.

Николь отослала Тиассо за документами на эвтаназию. Их следовало подписать врачу, супруге и самому больному, если, по мнению доктора, он еще мог принимать решение. Когда Тиассо ушла, Николь жестом пригласила Элли за собой в коридор.

– Зачем ты пришла сюда? – негромко спросила Николь, когда они вышли наружу. – Я же велела тебе оставаться дома и отдыхать. У тебя тяжелое сотрясение мозга.

– Я себя прекрасно чувствую, мама, – ответила Элли. – Потом я услыхала, что мистер Ким сильно обгорел, и захотела помочь ему чем-нибудь. В прежние дни он был для нас таким хорошим Другом.

– Он в ужасном состоянии, – сказала Николь, покачивая головой. – Не могу даже поверить тому, что он еще жив.

Элли прикоснулась к руке матери.

– Он хочет, чтобы его смерть послужила людям. Миссис Ким сказала мне об этом... и уже послала за Амаду, но я хочу, чтобы ты сама переговорила с доктором Тернером.

Николь посмотрела на дочь.

– О чем ты?

– Помнишь Амаду Диаба?.. приятеля Эпонины, фармаколога из Нигерии, у которого бабушка была сенуфо. Он тоже подхватил RV-41 при переливании крови... во всяком случае, Эпонина сказала мне, что его сердце быстро разрушается.

Николь замолчала, она не могла поверить своим ушам.

– Итак, ты хочешь, чтобы я, – проговорила она наконец, – попросила доктора Тернера выполнить пересадку сердца без помощи робота-хирурга, притом во время всей этой трагедии?

– Если он согласится, можно пересадку произвести и потом, разве не так? Сердце мистера Кима можно сохранить на какое-то время.

– Видишь ли, Элли мы даже не знаем...

– Я уже все проверила, – перебила ее Элли. – Одна из Тиассо подтвердила, что мистер Ким вполне подходит в качестве донора.

Николь вновь покачала головой.

– Ну хорошо, хорошо, – сказала она. – Я подумаю об этом. А сейчас я хочу, чтобы ты легла и отдохнула. Сотрясение мозга – не пустяк.

– Вы понимаете, чего добиваетесь от меня? Неужели вы действительно хотите, чтобы я это сделал? – доктор Тернер с недоверием поглядел на Николь.

– Видите ли, доктор Тернер, – проговорил Амаду с заметным британским акцентом, – прошу вас я, а не доктор Уэйкфилд. И хочу, чтобы вы сделали эту операцию. Только не стоит преувеличивать риск. Вы сами говорили мне, что я не проживу более трех месяцев. Конечно, я могу умереть и на операционном столе. Но если выживу, то в соответствии с вашей статистикой, быть может, проживу еще восемь лет... с вероятностью 50%. Можно даже жениться и завести ребенка.

Доктор Тернер повернулся и поглядел на стенные часы в кабинете.

– Мистер Диаба, попробуем забыть, что сейчас уже заполночь и что я проработал девять часов, оперируя получивших ожоги. Подумайте сами: целых пять лет мне не приходилось пересаживать сердце. А на Земле я никогда не делал подобных пересадок без самого лучшего кардиологического оборудования. Например, операции всегда проводятся роботами.

– Я понимаю все это, доктор Тернер. Только это неважно. Без операции меня ждет верная смерть. Кроме того, в ближайшее время нового донора наверняка не будет. К тому же Элли сказала мне, что вы недавно освежили в памяти все методики пересадки, подготавливая бюджетный запрос на новое оборудование.

Доктор Тернер бросил на Элли вопросительный взгляд.

– Моя мать говорила мне, как тщательно вы подготовились, доктор Тернер. Надеюсь, вы не станете винить меня в том, что я кое о чем сказала Амаду.

– Я рада помочь вам всеми средствами, – добавила Николь. – Мне не приходилось заниматься хирургией сердца, однако я проходила практику в кардиологическом институте.

Доктор Тернер оглядел комнату, перевел взгляд на Элли, потом на Амаду и Николь.

– Ну хорошо, хватит разговоров. Похоже, что вы не оставляете мне никакого выбора.

– Значит, вы сделаете это? – в голосе Элли слышался девичий восторг.

– Попробую, – ответил доктор. Он подошел к Амаду Диаба и протянул вперед обе руки. – А вы знаете, что у вас не слишком много шансов проснуться?

– Да, сэр... да, доктор Тернер. Но между полным отсутствием шансов и почти полным есть кое-какая разница. Я благодарю вас.

Доктор Тернер повернулся к Николь.

– Приходите через пятнадцать минут в мой кабинет, обсудим методику операции... Кстати, доктор Уэйкфилд, не попросите ли вы Тиассо заварить нам кофе покрепче?

Подготовка к пересадке сердца пробудила воспоминания, которые доктор Тернер похоронил на задворках своего ума. На мгновение ему даже померещилось, что он снова находится в Медицинском центре Далласа. Он вспомнил, каким счастливым был в те далекие дни... в другом мире. Он любил свою работу, свою семью. Ему просто нечего было желать.

Прежде чем начать операцию, доктора Тернер и Уэйкфилд тщательно записали точную последовательность предстоящих действий. И во время всей операции, завершая основные этапы, они останавливались, чтобы свериться друг с другом. По ходу дела никаких неприятных неожиданностей не случилось. Удалив старое сердце Амаду, доктор Тернер перевернул его так, чтобы Николь и Элли (она настояла на своем присутствии на всякий случай вдруг потребуется какая-нибудь помощь) могли видеть атрофированную мышцу. Сердце находилось в скверном состоянии. Амаду, вероятно, умер бы, не протянув и месяца. Пока новое сердце подсоединяли к основным артериям и венам, кровообращение в организме пациента поддерживал автоматический насос. Наступила трудная и опасная стадия операции: насколько помнил доктор Тернер, она никогда не проводилась человеческими руками.

Однако множество ручных операций, которые доктору Тернеру пришлось провести за три года пребывания в Новом Эдеме, лишь отточили его хирургическое искусство. Он удивил даже себя самого той легкостью, с которой подсоединил новое сердце к основным кровеносным сосудам тела Амаду. К концу операции, когда все опасные стадии были завершены, Николь попросила разрешения закончить все оставшиеся мелочи. Но доктор Тернер покачал головой. И хотя в колонии уже наступало утро, он намеревался самостоятельно завершить операцию.