Роберт Хайнлайн - Американская фантастика. Том 14. Антология научно-фантастических рассказов

— Тебе повезло, что ты меня вернул обратно. А то бы мама тебе устроила!

— Ты просто пискля, — повторил Боб и облизал палец целиком. — Если я превращусь в лошадь, я не разрешу тебе кататься на мне верхом, а если превращусь в леопарда, я откушу тебе голову.

Снова раздался громкий хлопок. Бонни вскочила, глядя на брата широко раскрытыми глазами:

— О, Боб, какой ты красивый!

— В кого я превратился? — спросил Боб.

— Ты превратился в краси-и-и-ивого сенбернара, Боб. Пойдем покажем тебя Мелиссе и Чаку!

— В сенбернара? — собака выглядела несколько разочарованно. — Но я не хочу быть собакой. Я хочу быть леопардом!

— Но ты такой красивый, Боб! Пойди посмотри на себя в зеркало.

— Вот еще!

Собака подошла к столу.

— Что ты собираешься делать, Боб?

— Хочу попробовать еще раз.

Сенбернар положил передние лапы на стол, опрокинул кастрюлю к, когда сыворотка начала капать на пол, принялся слизывать ее языком. С громким хлопком сыворотка возымела действие. Бобби продолжал лакать, оставаясь на четвереньках. Снова раздался хлопок.

— Ну, в кого я теперь превратился? — спросил он.

— Снова в сенбернара, — ответила Бонни.

— А, черт, — пробормотала собака. — Ладно. Сегодня не получилось.

Сенбернар слизнул последние остатки сыворотки. Хлоп! Бобби поднялся с пола и с удрученным видом направился к выходу на улицу. Бонни побежала за ним.

— Что мы будем делать теперь, Боб?

— Пойдем купим мороженого.

Они молча спустились по склону холма. Каждый думал о своем: Боб расстраивался из-за того, что ему не удалось превратиться в леопарда, а Бонни жалела, что он не захотел остаться сенбернаром. Когда они приближались к центральной улице их маленького городка, Бонни повернулась к своему брату.

— Давай завтра сделаем еще такого же состава?

— Такого не хочу, — ответил Боб.

— А что мы тогда будем делать?

— Я еще не решил.

— А давай сделаем бомбу? Атомную?

— Посмотрим.

— А мы сможем сделать ее в соковыжималке?

— Конечно, — ответил Боб, — только нужно будет найти пару луковиц.

Роберт Артур

Марки страны Эльдорадо

В клубе проводилась “Неделя увлечений”, и Малькольм демонстрировал свою коллекцию марок.

— Например, вот эти треугольники, — рассказывал он. — Их цена точно никому не известна, поскольку они никогда не продавались серией. Но это наиболее редкий, интересный и полный набор из всех, известных филателистам. Они…

— У меня однажды была серия марок, даже более редкая и интересная, — перебив его, меланхолично произнес Мерчисон Моркс.

Моркс, невысокий тщедушный человечек, обычно сидит у камина и молча смотрит на угли, покуривая свою трубку. Думаю, он недолюбливает Малькольма — нашего единственного миллионера, обожающего, чтобы то, чем он обладает, было лучше, чем у других.

— У тебя есть серия марок более редкая, чем мои треугольники? — недоверчиво спросил Малькольм. По его и без того румяным щекам разливалась темная краска раздражения.

— Сейчас нет, — покачал головой Моркс, мягко поправляя его, — но была.

— Ага! — воскликнул Малькольм презрительно. — Надо понимать, они сгорели? Или украдены?

— Нет, — вздохнул Моркс. — Я их использовал. Для почтовых отправлений. До того, как понял, насколько они уникальны.

Малькольм закусил губу.

— Эта серия марок, — уверенно сказал он, кладя руку на стекло, закрывающее треугольные кусочки бумаги, — стоила жизни по крайней мере одному человеку.

— А моя, — ответил Моркс, — стоила мне моего лучшего друга.

— Стоила жизни лучшего друга? — потребовал уточнения Малькольм.

Моркс покачал головой. На его лице появилось выражение давней печали, словно в памяти он вновь переживал все еще хранящую в себе боль страницу прошлого.

— Я не знаю, — ответил он. — В самом деле не знаю. Может быть, нет. Я искренне надеюсь, что Гарри Норрис — так звали моего друга — сейчас в десять раз счастливее, чем каждый из присутствующих здесь. Когда я думаю, что мог бы быть с ним, если бы не моя нерешительность… Лучше я расскажу вам эту историю целиком, — добавил он чуть более уверенно. — Тогда вы все поймете.

“Сам я не филателист, — начал он, вежливо кивнув в сторону Малькольма. — Но мой отец собирал марки. Он умер и среди прочего оставил мне свою коллекцию. Коллекция была не особенно значительная: он больше увлекался красотой марок, нежели редкостью или ценностью, и, продав ее, я получил сумму, которой едва хватило на то, чтобы расплатиться за оценку коллекции.

Я даже думал какое-то время сохранить ее, поскольку некоторые марки из коллекции, особенно марки тропических стран, изображающие экзотических птиц и зверей, мне очень нравились. Но в конце концов я продал их все. Кроме одной серии из пяти марок, которые скупщик отказался взять у меня, потому что они якобы поддельные.

Подделки! Если бы он только догадывался!

Но я, разумеется, принял его слова на веру, полагая, что он в этом деле разбирается лучше меня. Кроме того, эти пять марок заметно отличались от всех, что я до того видел, и даже не были помещены отцом в альбом. Они просто лежали в конверте, заложенном в конце книги.

Поддельные или нет, марки были красивые и интересные, все с разными номиналами: десять центов, пятьдесят, один доллар, три доллара и пять. Все негашеные, в отличном состоянии — так, по-моему, говорят, Малькольм? — и самых веселых цветов: ярко-красная с ультрамарином, изумрудная с желтым, оранжевая с лазурью, шоколадная с цветом слоновой кости и черная с золотом.

И все они были большие — раза в четыре больше, чем теперешние авиапочтовые марки, которые вам всем приходилось видеть. Сюжеты на них отличались живостью и достоверностью. Особенно на трехдолларовой с туземной девушкой, несущей на голове корзину с фруктами…

Однако я опережаю события. Короче, решив, что это действительно подделки, я спрятал марки в стол и забыл о них.

Нашел я их снова совершенно случайно, когда копался в столе в поисках конверта, чтобы отправить только что написанное моему лучшему другу Гарри Норрису письмо. В то время Гарри жил в Бостоне.

Так случилось, что единственным конвертом, который я смог отыскать, оказался тот, где хранились марки отца. Я высыпал их на стол, надписал конверт и, запечатав письмо, наконец обратил внимание на эти странные марки.

Я уже сказал, что они были большие и прямоугольные, размером скорее похожие на багажную наклейку, чем на обычную почтовую марку. И вообще выглядели они необычно. По верху на каждой марке шла броская надпись: “Федеральные Штаты Эльдорадо”. По обеим сторонам приблизительно в середине- номинал, а внизу еще одна строчка: “Скоростная почта”.