Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Убить Чужого

– По-прежнему молчат?

Президент с надеждой посмотрел на генерала, тот пожал плечами.

– Мы пытаемся связаться…

– Как вы пытаетесь? Как?! Вы ведь не знаете, какая аппаратура у них стоит?!

– Наверняка они имеют понятие о радиоволнах…

– Заткнитесь!

В кабинет вошел Гендерсон. Как обычно, спокойный и, как обычно, незаметный.

– Господин президент, я сказал журналистам, что пресс-конференция откладывается.

– Отменяется? – вскинулся генерал.

– Откладывается, – невозмутимо повторил Гендерсон. —Я полагаю, через некоторое время нам будет что сообщить нации.

– Ах, вы полагаете…

– А сейчас, я полагаю, было бы разумным отозвать истребители, – продолжил помощник президента. – Продемонстрировать, так сказать, жест доброй воли.

– Они уничтожили город!

– И вы надеетесь, что наши истребители с ними справятся?

Генерал покраснел. Гендерсон перевел взгляд на президента.

– Тревога объявлена, войска приведены в полную готовность, мы можем атаковать в любой момент, а потому, я полагаю, необходимо проявить выдержку.

– Они держат нас за горло, – прошептал президент. И покосился на потолок кабинета, имеющего форму неправильного круга. – Я не хочу умирать.

– И не надо, – мягко произнес Гендерсон. – Тем более что поведение инопланетян кажется мне несколько странным для тех, кто собирается воевать. За исключением удара по городу, они не предприняли никаких действий.

– Генерал, отзывайте истребители, – распорядился президент. Высказанные помощником предположения насчет пришельцев явно придали ему уверенности. – Подождем.

– Чего? – хмуро поинтересовался военный.

– Переговоров, – пожал плечами Гендерсон. – Не сомневаюсь, что инопланетяне выйдут на связь.

Он не ошибся.

Через пять минут после того, как истребители легли на обратный курс, последовал краткий сеанс связи с повисшим над Вашингтоном кораблем двиаров. А затем президент вышел в прямой эфир и сообщил землянам, что пришельцы не вынашивают планов порабощения планеты, глубоко сожалеют о жертвах и готовы принять участие в спасательной операции.

В первые дни на базе было очень тихо, как на кладбище. Как на кладбище для живых, точнее – для выживших. И хозяева базы – военные, и медики, которых перебросили на помощь горожанам, – изо всех сил старались быть незаметными. Переговаривались вполголоса, не включали телевизоры и радио, и даже солдатский бар, прежний центр веселья, превратился в зону тишины. Специальных приказов начальство не издавало, люди сами понимали, что довелось пережить горожанам, а потому вели себя соответственно.

Почти на две недели главными звуками на базе стали сдавленные или громкие рыдания, истерические крики да тихий шелест многочисленных психологов.

А потом, постепенно, горожане стали возвращаться к жизни. К нормальной жизни. К спокойному восприятию реальности. Голоса становились все громче и громче, в апартаментах заработали радиоприемники и телевизоры, причем настраивались они не только на новости, но и на развлекательные программы. Во время Суперкубка по футболу двое мужчин из выживших присоединились к солдатам в баре и отчаянно болели за своих любимцев. А после шумно обменивались впечатлениями. Смеялись.

Жизнь брала свое.

Воспоминания о пережитой трагедии смазывались, боль утраты притупилась. Люди стали задумываться над тем, что будет дальше.

И полностью сосредоточились на миссии, которую им предстояло исполнить.

– Чертова железяка!

– А я выиграла!

– Я тоже выиграю!

Голоса перекрыли даже музыку, что лилась из «игровой» гостиной – большого помещения, в котором несколько недель назад администрация расставила различные автоматы. Жетоны бесплатно, выигрыши – теми же жетонами, которые ничего не стоили, однако пребывание в «игровой» стало одним из любимейших занятий горожан.

Сквозь грохот популярной группы Бор сумел различить характерное гудение заработавшего автомата, а затем звон посыпавшихся жетонов.

– Я снова выиграла!!! Айвен, милый, я тебя делаю!

Мужчина ответил неразборчиво.

Бор поколебался, но затем все-таки вошел в гостиную.

– Привет, ребята! Как дела?

– Полтора килограмма против двух, – буркнул Айвен, недовольно кивая на весы. – Она меня обыгрывает.

– Просто сегодня мне везет, милый, – отозвалась Линда.

– Гхкм… – кашлянул мужчина.

– Милый… – Девушка покинула свой автомат, подошла к Айвену и обняла его за шею. – Ты ведь не обижаешься, правда?

И легонько укусила его за ухо.

Мужчина довольно улыбнулся.

– Конечно, нет.

– Вот и славно. – Линда перевела взгляд на Бора. – Будешь играть?

– Не хочу. Просто посижу с вами. Может, принесу Айвену удачу.

– Может быть. – Она вернулась к своему «однорукому» и закурила сигарету. Рассмеялась. – А может быть, и нет.

Вдавила жетон в железное нутро и дернула за рукоять.

Линда и Айвен пришли в себя первыми. Самые молодые из выживших. Ему двадцать четыре, за плечами неудачный брак с сокурсницей и вялое начало карьеры на научном поприще. Семья жила вдали от города, в провинции. Ей едва исполнился двадцать один. Она рыдала, вспоминая родителей, но рядом оказался Айвен. Примерно через неделю после трагедии Линда осталась ночевать в его апартаментах, и с тех пор молодые люди не расставались.

И свое решение они изменили первыми. И не стали делать из этого секрета, сообщили всем, что месть, на их взгляд, не красит землян перед галактическим сообществом. А еще через пару дней Бор накачал Айвена виски в баре, и тот проговорился, что, изменив решение, стал миллионером.

«Не будь дураком, мужик, наших не вернешь, а нам надо жить дальше».

Бор не стал упрекать парня и не стал никому рассказывать о том, что узнал причину перемены решения. Тем более что секретом это вряд ли осталось. В течение следующей недели аналогичное предложение поступило некоторым другим выжившим. Не всем – опытные психологи не рекомендовали, в частности, обращаться к Цвейгу и Бору, но перед остальными зашуршали наличные, заманчиво замельтешили цифры на банковских счетах, и сладким медом потекли в уши слова: «страховка» и «возмещение ущерба».

Кто-то очень хотел, чтобы горожане поменяли принятое на предварительных слушаниях решение.

– Это история! Мы творим историю! – Не в силах сдержать возбуждение, президент метался между помощниками и повторял, повторял, повторял: – Я войду в Историю!!