Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 6

Некоторые из темнокожих мальчишек заулыбались.

— А мы знаем, кто вы такой, — сказал один из них. — Вы пащенок старикашки Абернати. Вы верите в Ветхого Господа. А вот тот калека, он учил нас катехизису!

— Он проповедовал вам Господа Гнева?

— И вам бы в него следовало верить, — сказал другой мальчик. — Здесь царство Его, а не того недотепы с креста.

— Это вы так думаете. Точнее, это вам взрослые внушают, — сказал Пит. — Я же думаю иначе. Я общаюсь с тем, кого вы называете Ветхим Богом, уже много лет. Я его хорошо знаю. Он вовсе не недотепа.

— Но вашему Богу было слабо устроить классную войну! — сказал тот же мальчик с насмешливой ухмылкой.

— Он сумел сделать куда больше, — возразил Пит. — Он создал Вселенную и все, что в ней есть. Все мы обязаны своим существованием ему и только ему. Временами он вмешивается в наши жизни, дабы помочь нам. Он может спасти всех нас — и каждого из нас в отдельности… А если он сочтет нас недостойными, то способен лишить своей милости и благодати и оставить во грехе. Неужели вам приятнее жить в раздоре с Богом и во грехе? Я надеюсь, вы этого не желаете, ибо печетесь о своей бессмертной душе!

Пит раздражался все больше. Эта упрямая мелюзга бесила его. Остолопы! А с другой стороны, больше никто не может подсказать ему, проезжал ли Тибор по этой дороге.

— Мы молимся тому, кто что захочет, то и сделает! — взвизгнул другой замурзанный негритенок.

Остальные поддержали его и закричали, перебивая друг друга:

— Да, мы славим того, который может сделать что угодно и с кем угодно!

— Того, который все-все может!

— Вы филотаны! — изрек Пит.

— Что это такое, мистер?

— Смертолюбы. То есть люди, обожествляющие смерть. Вы славите своего злейшего врага — того, кто пытается отнять у вас жизнь. Это самая чудовищная ересь, бытующая в современном мире… Ладно, спасибо вам, хоть и не за что.

Сэндз пошел прочь скорым шагом, сгибаясь под тяжестью своего рюкзака. Ему хотелось побыстрее уйти от этого сборища невежественных упрямцев.

Дети улюлюкали и хохотали за его спиной. Но скоро им надоело, и они побежали по своим делам.

Вот и хорошо.

Пит остался наедине с собой.

Отойдя подальше от селения, он присел на обочину, порылся в своем рюкзаке и достал оттуда передатчик, установил его на что-то вроде треноги, вытянул антенну и повертел ручку.

— Отче Абернати, — сказал он в микрофон, — докладывает Пит Сэндз.

— Слушаю тебя, Пит, — прозвучал в наушниках голос отца Абернати.

— Я уверен, что напал на след. — Пит рассказал о встрече с детьми, на которых церковь Служителей Гнева уже оказала свое тлетворное влияние. — Они проговорились, что он учил их катехизису. И вообще само их упрямое молчание говорит о том, что им есть что скрывать. Они покрывают Тибора. Так что я на правильном пути.

— Удачи тебе, — сухо произнес отец Абернати. — Послушай, Пит, если найдешь его, не делай ему ничего худого.

— Почему это? — возмутился Пит. — В нашей беседе, не далее как день или два назад, вы говорили…

— Я никогда не приказывал тебе преследовать Макмастерса. И никогда не советовал остановить его или причинить какое-либо зло.

— Согласен, вы такого не говорили. Но не ваши ли это слова: «Когда художник-калека вернется со свежей фотографией Господа Гнева и успешно завершит работу над фреской, это будет серьезной победой для церкви Служителей Гнева вообще и для отца Хэнди в частности». Разве по этим словам трудно догадаться о вашем истинном желании и о том, что именно пойдет на пользу Истинной Церкви!

— Нет греха страшнее, чем убийство. В Святом Писании сказано: «Не убий!» Так заповедано от Бога.

— Да я и не собираюсь причинить ему зло, — сказал Пит Сэндз. — На кой он мне сдался…

Про себя же подумал: «Если он мне и нужен, то только затем, чтобы он привел меня к так называемому Господу Гнева… Занятно, что я буду делать, если действительно повстречаю этого самого Господа Гнева? Ну да ладно, там видно будет».

— Как там Лурин? — спросил Пит, чтобы сменить тему разговора.

— Хорошо.

— Я знаю, зачем я иду и что делаю, — сказал Пит. — Так что, отче Абернати, позвольте мне довести до конца то, что я не могу не сделать. Вся ответственность лежит не на вас, а на мне. Извините за грубость, у меня своя голова на плечах.

— Да, — откликнулся отец Абернати, — но ответственность за тебя лежит на моих плечах!

Последовало короткое молчание.

— Я буду докладывать вам о происходящем дважды в день, — сказал Пит. — Уверен, что мы с Тибором сумеем прийти к соглашению. Впрочем, вероятность того, что Тибор Макмастерс разыщет Карлтона Люфтойфеля настолько ничтожно мала, что наш спор носит скорее академический характер.

— Я буду молиться за тебя, — молвил отец Абернати.

Связь прервалась — отец Абернати выключил свой аппарат. Пит заворчал, досадливо покачивая головой, и убрал передатчик обратно в рюкзак. Некоторое время он сидел ссутулясь, потом достал пачку «Pall Mall» и закурил драгоценную сигарету из своего скудного запаса.

«И какая нелегкая понесла меня на большую дорогу? — спросил он себя. — Добро бы послало начальство! Или меня действительно послало начальство — косвенным намеком во время того памятного разговора о Тиборе? А может, я просто неправильно истолковал невинные слова отца Абернати? Шут его знает… Если я совершу преступление, отец Абернати может, разумеется, ото всего отпереться — дескать, никаких советов или поручений не давал. Скажет, как гангстеры говаривали в старину, «ни сном, ни духом». У церкви и «Коза ностры» есть кое-что общее: некое олимпийское равнодушие главных боссов к судьбам мелкой сошки. Все шишки передаются по иерархии вниз и валятся на какого-нибудь беззащитного, который обретается в самом низу пирамиды. А я и есть тот беззащитный в самом низу пирамиды, на которого положено вешать всех собак».

Подобные мысли Пит не любил и старался побыстрее их прогнать. Но они назойливо возвращались.

— Отче наш, иже на небеси, — мысленно обратился он к Богу, с наслаждением, неспешно затягиваясь сигаретой, — дай мне знать, как поступить. Надо ли продолжать слежку за Тибором Макмастерсом или следует бросить это дело из моральных соображений? Но тут есть и другая сторона: я могу в случае чего помочь Тибору — далеко ли он уедет, такой увечный, с этой своей жалкой коровенкой! Если его тележка сломается, если он угодит в канаву, или поранится, или застрянет где-нибудь на дороге, я ему помогу — это само собой. Поэтому нельзя сказать, что я следую за ним с низменными целями. Можно взглянуть на мой поход иначе: гуманные поиски несчастного калеки, который, быть может, уже к этому моменту преставился в придорожной канаве… А-а, пропади оно все пропадом!»