Дэвид Вебер - Одинокий тролль

Митчелл покосился на своего напарника. Угадать мысли Аллена Фармера по выражению лица было невозможно, но Митчелл заметил тревогу в его взгляде. Когда ему в напарники назначили чернокожего, он держался с ним настороженно, но эти времена давно миновали. Правда, сегодня беспокойство снова вернулось. Между ними всегда оставалась какая-то недосказанность – каждый чувствовал, что отличается от другого. Это не мешало им уважать друг друга и даже дружить, но факт оставался фактом. В глубине души Митчелл был недоволен тем, что Аллен считал любого человека расистом, пока тот не доказал обратное. Аллен никогда не признавался в этом, но Митчелл был уверен, что не ошибается.

И сегодня, с горечью подумал Митчелл, он наконец понял причину подозрительности Аллена.

Сзади завизжали тормоза, и двое полицейских подбежали к автомобилям, перегораживавшим полосы трассы 23, которые шли на юг. Поперек полос, шедших на север, Митчелл распорядился поставить лесовоз.

– Что происходит в тылу? – спросил Митчелл у старшего полицейского.

– В Марс-Хилле все спокойно, пока, – взволнованно ответил тот. – Но в Ашвилле дело худо. Говорят, какие-то подразделения гвардии начали палить друг в друга.

– Проклятье! – Митчелл сплюнул табачную горечь на мостовую и прищурился от северного ветра. Почему до сих пор нет подкрепления? – Кроме вас никого не прислали?

– Подкрепления не будет, пока гвардейцы не придут в себя. – На лбу полицейского выступил пот, но голос оставался ровным. – Не могу сказать, что эта позиция мне нравится.

– И я не могу, капрал, но наша задача – не допустить этих психов до пересечения девятнадцатой и двадцать третьей, – пожал плечами Митчелл.

– Ага. – Полицейский вытер губы и замер: издалека донесся шум двигателей. – Мне сказали, что здесь командуете вы. Что будем делать?

– Я должен остановить этих мерзавцев. И я, если понадобится, буду стрелять по ним из этой вот штуки. – Митчелл приподнял «Итаку», и капрал напряженно улыбнулся.

– Это мне подходит, – сказал он.

Почуяв вкус крови, тролль внутренне задрожал от удовольствия. Дураки в мундирах, пытавшиеся остановить его ослепленных ненавистью людей, заплатили жизнью за свою глупость. А тролль сделал открытие: радость убийства чувствуется гораздо сильнее, когда ее можно испытать многократно при помощи нескольких открытых для тебя сознаний.

Тролль ощутил, как его ментальная сеть растягивается в разные стороны, распадается на отдельные фрагменты и снова собирается воедино. Она становилась крепче, восприятие делалось четче… И тролль снова раскидывал ее, с наслаждением чувствуя, что присутствует в душах убийц, радостно оравших и рвущих друг у друга из рук окровавленную куртку одного из помощников шерифа.

Колонна поднялась на пригорок, и впереди показались машины, перегораживавшие дорогу.

Митчелл разглядывал головной автомобиль колонны, кативший по трассе, на которую уже легли вечерние тени. Это был набитый до отказа микроавтобус, а за ним виднелись универсалы и седаны. Он сглотнул, прикинув шансы на победу. Их не было, но почему-то он ощутил странное нежелание бежать от надвигавшейся на него толпы.

– Пора, ребята, – сказал Митчелл. – Расходитесь по местам и не высовывайтесь без нужды.

Все бодро повиновались, и Митчелл заметил, что старший полицейский вооружен М16 – старой моделью А1, а не новой A2, в которой был ограничитель стрельбы по три выстрела – а не дробовиком.

– Подпущу их поближе, – негромко сказал Митчелл сам себе. – Чуть-чуть поближе…

Тролль раздувал безумие людей, доводя их до исступления собственной яростью. Преисполненные ненавистью существа, мчавшиеся по трассе, уже не были людьми, не были даже озверевшей толпой – они стали органами тролля, его оружием, воплощением его страсти к разрушению и убийству…

Дико хохочущие орудия убийства неслись вперед, изо всех сил сигналя клаксонами.

– Огонь! – крикнул Митчелл и выстрелил по микроавтобусу.

Он слышал, как винтовка Фармера вторит ему, чувствовал запах порохового дыма и видел, как осколки лобового стекла разлетелись во все стороны, блестя в закатных лучах, будто крупинки соли. Капрал вел стрельбу одиночными, тщательно целясь.

Вот уже лобовое стекло седана, шедшего за микроавтобусом, разлетелось на тысячу кусков. Из автомобилей стали выскакивать нацисты и куклуксклановцы, и Митчелл все быстрее передергивал затвор. В ответ раздавались вопли и визг – марионетки тролля падали под беспощадными пулями. М16 перешла на стрельбу очередями. На асфальт падали раненые и убитые, самые сообразительные безумцы, попрятавшись за машины, открыли ответный огонь.

Тролль задрожал от гнева: его колонну остановили! Конечно, это были всего-навсего люди, но они принадлежали ему! Их мучения и смерть были приятны троллю, но не доставляли такого удовольствия, как мучения и смерть его противников. Он еще раз хлестнул их сознания бичом своей ненависти, заставляя идти вперед, несмотря ни на что.

– Они подходят ближе! – заорал Митчелл в микрофон, висевший у его рта. – Где, твою мать, национальная гвардия?!

Его машина, присев на простреленных шинах, догорала; патрульный автомобиль скрывали клубы черного дыма. Один из полицейских погиб, но капрал, лежа в трубе подземных коммуникаций, вел беглый огонь по толпе нападавших.

– Четыре-два, отходите! – закричал в трубку диспетчер.

– И как мы это сделаем? – рассмеялся Митчелл, наполняя опустевший магазин.

– Подкрепление на подходе, четыре-два! Держитесь!

– Больше болтать не могу, – сказал Митчелл и перекатился под автомобиль к Фармеру, непрерывно стреляя в сгущавшуюся темноту.

Когда наконец подтянулись бронетранспортеры М113 национальной гвардии, они обнаружили сорок один труп и девятнадцать раненых перед разгромленной заставой. Митчелл и Фармер лежали рядом. Митчелл сжимал в руке табельный пистолет с пустым магазином, а Фармер так и не выпустил свой дробовик, приклад которого был в крови и волосах врагов.

Эстон и Абернати смотрели, как подполковник Клара Дикл, командующая авиационной группой морской пехоты номер 200, прищурилась, вглядываясь в карту и прикидывая расстояние. Она вполголоса вела со своим тактиком таинственную, непонятную для посторонних беседу. Если они и боялись лететь в темноте над Аппалачами, то по виду их этого не было заметно.

А вот Абернати выглядел подавленным, и Эстон не мог его осуждать. Они не имели сведений о численности и вооружении противника. Они знали только, что Людмила считает атакуемый объект похожим на лагерь кангов. На основании этого они могут сделать кое-какие выводы. Но если она ошибается, эти выводы могут стоить им жизни.