Семиозис - Сью Бёрк

что метанэтиол, запах некоторых гниющих растений, передает неприятное чувство.

Я велю Бартоломью достать кувшин трюфеля, который он прячет в секретере с юридическими документами. Он иногда пьет трюфель, когда его никто не видит. Эта его привычка меня тревожит, но, возможно, этиловый спирт успокоит стекловаров.

Похоже, Бартоломью расстроен.

– Ты все видишь, да?

«Трюфель имеет много полезных свойств», – успокаиваю я его.

Мне известна социальная роль лжи. Трюфель следовало бы запретить – но этого никогда не будет.

Он вынимает кувшинчик. Видеть-Ты придвигается к нему. Он вынимает пробку. Она принюхивается. Он достает из книжного шкафа стакан и наливает немного.

– Я покажу тебе, как это делается. За дружбу!

Он проглатывает содержимое, наливает еще – и протягивает стакан ей.

Она подозрительно принюхивается, делает глоток – и кашляет.

Зумм и Сероглазка подошли, любопытствуя. Они принюхиваются и чирикают.

«Налей немного на плоскую тарелку, – советую я. – Им хватит запаха».

Они расслабляются – или, по крайней мере, воспринимают от Бартоломью достаточно мощное послание, чтобы почувствовать себя спокойно. Надеюсь, этот запах перебьет ту ложь, которую я буду распространять за стенами этого здания.

Я полностью сформулировал свой план: я буду выпускать запах бегства, начиная с восточной части города. Ветер понесет его на запад. Я стану распространять «защищаться» и «атаковать» в сторону запада, увлекая их к западным воротам. Я попрошу верные мне растения к западу от города также выделять эти запахи и прикажу открыть ворота. Я буду координировать бойцов-мирян так, чтобы вытеснить сирот через западные ворота.

Я сообщаю об этом Бартоломью и самкам. Он приветственно поднимает свой стакан:

– Превосходно. – Однако он не пьет. Он гладит девушку-певицу по голове. – Сейчас дадим знать.

– Ты быть-ты большой лжец, – говорит мне Видеть-Ты.

Надеюсь, это значит, что она видит вероятность моего успеха.

У плана есть слабые места, о которых я им не сообщил. Нам надо не позволить сиротам вернуться в город снова, а это будет непросто. Орлы приближаются – и, возможно, отвлекут сирот. Или нет. Может, они не появятся. Может, они объединятся с сиротами. Может, нам смогут помочь львы. Много всяких вариантов. Люди говорят, что проблемы надо решать по мере их поступления, но я желаю восстановить контроль немедленно, хочу спрогнозировать будущее прямо сейчас. Если я потерплю неудачу, я потеряю все. Вообще все.

Двигаясь через город, сироты уничтожают все, что могут: ломают корзины, разбивают кувшины, рвут вывешенную сушиться одежду. Шум и движения помогают мне определить их местоположение… Они буквально повсюду, потому что способны передвигаться так быстро. Я начинаю выделять кетоны и бета-пинены в рощах вдоль восточной стены и прошу тюльпаны и чечевичные деревья поступать так же.

– Полезное вещество. Вредители уйдут, обрезчики останутся.

Возможно, если я построю вокруг города стену запаха, сироты не станут пытаться вернуться после того, как их вытеснят.

Девушка громко объявляет:

– Гоните сирот к западным воротам и из города!

Бойцы слышат и одобрительно кричат. Им нужен был план. Они не подозревают, насколько он ненадежный.

Я сосредоточил внимание на корне планирования, а тем временем на улицах шли жаркие сражения. Я насчитал трех убитых сирот – или настолько тяжело раненных, что они не могут шевелиться. Ранены еще девять, но осталось около сорока готовых атаковать – и, по правде говоря, у сирот преимущество благодаря быстроте и слаженности. Они уже познакомились с местностью и начинают координировать свои действия. Они создают перемещающиеся засады быстрее, чем котам и летучим мышам удается их выявить и предупредить людей, быстрее, чем мне удается произвести нужный запах, быстрее, чем люди способны реагировать.

Пока девушка выпевает мой план, патруль Сосны попадает в окружение сирот, выскочивших из-за домов: шесть сирот против пяти людей. Миряне зовут подмогу, но сироты завершают атаку и убегают раньше, чем помощь приходит. Только один боец остался на ногах, остальные – в том числе Сосна – ранены или убиты.

Я перемещаю стену запаха на пятьдесят метров западнее, а потом – еще на пятьдесят. Фруктово-цветочный запах манит их к западным воротам. Чем быстрее, тем лучше, потому что хаоса больше нет: сироты явно побеждают. Они тоже нашли эффективную стратегию. Далеко к западу от стены запаха горит дом, и если я буду следовать плану, то не смогу помешать подобным событиям на западной стороне стены: там сироты творят что хотят. Может произойти что угодно.

На еще один патруль людей нападают из засады. Шум сражения заставляет мальчишку, Фабио, открыть дверь своего дома. Двое сирот врываются туда, а еще несколько подбегают, чтобы прикончить патрульных, – а потом они тоже входят в дом… Звуки и запахи неописуемо горьки и происходят с такой скоростью, которая говорит о намеренной жестокости.

Патрули прислушиваются к оповещениям из Дома Собраний, но порой девушка не может выйти и их сделать из-за того, что сироты слишком близко. Беллона догадалась, что девушка передает информацию, и теперь распространяет запахи, чтобы организовать нападение на Дом Собраний. Я спешу переместить запахи бегства дальше на запад, окутывая ими Дом Собраний. Беллона сбита с толку и в итоге ищет новую цель – а к западу от линии запаха целей много. Полночь уже миновала, а орлы продолжают приближаться.

Еще один патруль и засада сирот расходятся с ничьей: по одному мертвому с каждой стороны, все остальные ранены. Я снова перемещаю запах западнее.

В другом месте сироты вытаскивают окровавленного Фабио из дома и прикрываются им от стрел. Лучники прекращают огонь, но коты любят детей – и бросаются в атаку, лягаясь вокруг мальчика, хотя и не могут делать это со своей обычной ловкостью. Двух котов забивают насмерть. Они все равно продолжают нападение. Сироты своими когтями ослепляют и терзают вопящего мальчишку, продолжая держать его перед собой как прикрытие. Наконец один основной хватает паренька за лодыжки и разбивает ему голову о каменную стену. Они убегают. Мальчик не умер мгновенно, но он умрет, и очень скоро. Люди в горе, и если бы я мог плакать, как они…

Я вижу это, информация идет от корня к корню, и каждый корень трансформируется. Волна, формировавшаяся во множестве корней, сливается в единое осознание. Сироты, как слизни, не годятся для одомашнивания – но по иной причине. Сама природа слизней противится одомашниванию. Сироты, вероятно, могли быть одомашнены, но не заслуживают одомашнивания.

Я не желаю, чтобы мне служили подобные животные. Слизни – просто падальщики и по-своему необходимы. Сироты сделали то, что я клялся никогда не делать – что я клялся никогда не допустить. Их поступки отрезают их от цивилизации.

Мне надо реагировать.