Юрий Петухов - Журнал «Приключения, Фантастика» 2 95

— Ты — мавка?! — удивился юноша. — Мавки же — это утонувшие некрещеные младенцы, а ты вон какая — девица на выданье!

— Когда-то была маленькая, а теперь подросла.

— Да-а — Он почесал затылок, опасливо оглядел потемневший лес. — А ты меня не защекочешь?

— А как это?

— Ну, это… — юноша запнулся. — Не знаешь — и не надо.

— Я хочу знать, скажи.

— Ну, зачем тебе…

— Одежду не верну! — пригрозила мавка.

— Да я и сам не знаю, — схитрил он. — У подружек русалок спросишь.

— Они со мной не играют, говорят, маленькая еще. Вот когда стану русалкой…

— А когда ты станешь?

— Они не говорят. Спрошу, а они перемигиваются и хохочут, — обиженно сообщила мавка.

— Да-а… — Юноша опять почесал затылок и хитро улыбнулся. — Вышла б, что ли, на полянку, а то заговариваю и не вижу с кем.

Мавка вышла из ельника, села неподалеку от юноши, положив одежду посередине между ним и собой. Двумя руками она, нимало не смущаясь, перекинула волосы назад, открыв красивое детское личико, острые груди, плоский живот и пушистый треугольник в низу его. То, что юноша стыдливо отвел взгляд, она поняла по-своему:

— Некрасивая, не нравлюсь тебе?

— Красивая — выдавил он.

— Почему же отворачиваешься?

— Голая ведь, прикрылась бы, — он подтолкнул свою рубашку к ней.

— Зачем? — Не поняла она. — Тебе неприятно смотреть на мое тело?

— Приятно — потупив глаза, ответил он.

— Ну и смотри на здоровье — Она пересела ближе. — Мне нравится любоваться тобой, когда купаешься: ты тоже красивый. — Она дотронулась до его плеча, испуганно отдернула руку — Какой ты горячий!

— Разве?? — удивился юноша.

— Ну да! — Она взяла его руку и положила на свою грудь.

— Это потому, что ты холодная, — сказал он, все еще отводя глаза.

— Так погрей меня, — попросила она и прижалась к его плечу.

Юноша отпрянул и, сглаживая грубость, произнес:

— Ты не очень холодная.

Мавка тихо засмеялась, пересела вплотную к нему и дотронулась кончиком указательного пальца до висевшего на юношеской груди темно-коричневого деревянного крестика.

— Подари его мне.

— Нельзя, — сказал юноша. — Мне его при крещении надели. Вот крестишься, и у тебя… — Он запнулся.

— Я и хочу, чтоб ты меня крестил.

— Это поп делает, я не умею.

— А как умеешь, — предложила она и добавила с мольбой:

— Что тебе — жалко?

— Да нет, только силы такое крещение иметь не будет.

— А вдруг будет? — предположила мавка. — Попробуй, а?

— Ну, хорошо, — согласился юноша.

Торопливо пробормотав «Отче наш», он осенил ее троекратно крестным знамением, снял с себя гайтан с крестиком и надел на мавкину шею. Она задержала руки юноши на своих плечах, прошептала:

— Теперь я крещеная, и ты можешь взять меня в жены, прямо сейчас.

— Но ведь венчаются в церкви, — нерешительно возразил он, однако руки не убрал.

— Венчаются там, где влюбляются, — сказала мавка и поцеловала его.

Она лежала с открытыми глазами, смотрела на темное небо, на котором появились звезды, тусклые, еле различимые, и казалось, что они интересуют ее больше, чем торопливые ласки юноши, но вот ресницы ее затрепетали от боли, зрачки расширились и медленно сузились, а на губах появилась слабая улыбка. Рукой она принялась поглаживать юношу, стараясь попадать в такт его движениям, а когда он напрягся и застонал, мавка тоже застонала, потому что внутри нее разорвалось что-то очень горячее и растеклось по всему телу. Ей стало так жарко, будто окунулась в кипяток, и так же медленно, как остывает кипяток в теплую погоду, покидал ее этот жар и уносил с собой ее силы. Открыв глаза, увидела, Что небо посветлело, а звездочки исчезли, и вспомнила, что пора возвращаться в озеро. Она попробовала выбраться из-под юноши, тяжелого и холодного, не смогла и жалобно попросила:

— Встань, мне тяжело… Слышишь?

Он ничего не ответил и не пошевелился.

Собрав остатки сил, она все-таки выползла из-под юноши, встала на колени. Настороженно, будто дотрагивалась до чужого тела, провела рукой по своему лицу, шее, удивляясь, что они теплые, задержалась на левой груди, уловив толчки внутри.

— Живая… — засмеявшись, произнесла она. — Слышишь, я живая! — крикнула она и шлепнула юношу по плечу, твердому и холодному.

Не дождавшись от него ни звука, перевернула юношу на спину. На нее глянули переполненные белками глаза, и она вскрикнула от ужаса и закрылась руками, а затем упала головой на грудь юноши и зарыдала. Длинные зеленые волосы разметались по его телу, обнажив девичью спину с бледнорозовой кожей.

Ржание лошади, донесшееся от озера, заставило ее оторваться от юноши. Какое-то время на повсхлипывала, размазывая слезы по порозовевшим щекам, потом закрыла юноше глаза, поцеловала в губы.

— Мы будем вместе: где ты — там и я! — поклялась она и побежала к озеру.

На краю обрыва она остановилась, схватилась двумя руками за гайтан и, тихо всхлипнув, кинулась в омут. Разбежались круги, заставив пошуршать камыши, и на поверхность всплыли венок с измятыми кувшинками и деревянный крестик с порванным гайтаном.