Сергей Лукьяненко - Фантастика 2006. Выпуск 2

— Что здесь происходит?

Скулы воспитателя отвердели, он промолчал. Но другие, подчиняясь властному тону, заговорили одновременно — что-то про охоту, про награду за заслуги. Андрей перевел взгляд вглубь поляны и оцепенел.

По поляне ползали на четвереньках малыши. Шестеро. Качали несоразмерно большими головами, пускали пузыри, смотрели на взрослых раскосыми глазами.

— Это же дети!!! — выкрикнул Андрей.

— Это дефективные, — разомкнул губы воспитатель. — Те, у кого слишком поздно обнаружился генетический сбой в развитии. Их оставили расти только для того, чтобы когда-нибудь особо наградить людей, отличившихся в своем деле. Это единственный смысл существования дефективных в обществе.

— Вы что, действительно собираетесь стрелять по детям?! — Андрей переводил взгляд с одного человека на другого. И видел только зрительский экстаз: подергивающиеся кадыки, облизывающиеся губы, на которых тают недоуменные улыбки.

— Не лезьте не в ваше дело, — веско сказал воспитатель. — Вы получили все необходимые пояснения.

Кивнул мужчине с винтовкой:

— Начинайте.

Тот поднял оружие, начал неумело прицеливаться. И замер, сбитый с толку окриком Андрея:

— Нельзя!

— Начинайте, — повторил воспитатель.

— Нельзя! — снова выкрикнул Андрей. Винтовка ходила вверх-вниз в руках человека.

— Стреляйте, — велел воспитатель.

— Нельзя, — в унисон ему сказал Андрей.

Мужчина выронил винтовку и упал навзничь, раскинув руки. Один из детей в тишине заболботал что-то невнятное.

На поляну легкой походкой вплыла Майя, посмотрела с укором на стоящих недвижно мужчин. Присела рядом с упавшим, с натугой перевернула его на спину, похлопала по щекам. Приложила ухо к груди и сказала:

— Не бьется.

Переводя прямой взгляд с брата на воспитателя и обратно, пояснила:

— Наверное, ему слишком сильно хотелось убить. Но переступить через запрет он тоже не мог.

— Значит, одним меньше, — мрачно сказал воспитатель. — Кто там у нас второй, берите оружие!

— Нельзя, — ненавидяще глядя на воспитателя, простонал Андрей.

— Братец, — со вздохом шепнула ему Майя, — зачем ты мешаешь марионеткам, когда они хотят уничтожить сломавшихся марионеток? Это их личное дело, для них вполне естественное.

— Они не куклы, они живые существа!..

— Хорошо, — пожала плечами сестра, — можешь не считать их куклами. Но в любом случае ты уже убил нормального взамен неполноценного. Хочешь продолжить размен?

— По твоему, мне надо уйти и не мешать? — спросил Андрей.

— Как хочешь, — странно улыбнулась Майя. — Уж я-то точно остаюсь.

Брат развернулся и побрел в сад. Когда сзади загремели выстрелы — обернулся, чтобы посмотреть, где Майя. Она стояла позади группы людей и рисовала. Вдохновенно летала рука с кистью, нашедшая наконец «настоящее».

Брызги красного на холсте было видно издалека.

— Что желаете на завтрак, Андрей Борисович?

«Ви-подруга», которая после получения доступа к Главному серверу сменила «ви-друга», была босая, в джинсовых шортах и миниатюрном топике. Смотрела кротко и лишних замечаний не делала. Лицо у нее было в точности как у Анны Далии.

— Пиво с креветками. Очищенными. Впрочем, нет, я ведь поработать хотел… Чего уж там, давай кофе — как я люблю — и омлет с гренками.

— Подать в лабораторию?

— Да, заботливая ты моя.

«Ви-подруга» застенчиво улыбнулась, и Андрей в очередной раз пожалел, что ее нельзя шлепнуть по крепкой на взгляд попке. Впрочем, можно подумать, как сделать виртуальных друзей более осязаемыми. Как-нибудь потом…

Вернувшись из усадьбы Пиотровских, Андрей неделю глушил разум позитив-коктейлями. Потом еще неделю мучился эмоциональным «похмельем». Когда серая душнота депрессии начала развеиваться, к нему пробилась мысль.

Зачем тратить довольно большие в масштабах всего мира средства на ежедневное синтезирование гормональных коктейлей? Ведь можно смоделировать воздействие на нервные импульсы и получать тот же эффект прямыми сигналами в нервную систему. Создать микрочип, который подключается напрямую к мозгу — дело техники.

Через новый чип эмоции, которые станут просто программами, можно будет транслировать на всех через Главный сервер. Возможность выбора все равно перешла в разряд невостребованных человечеством…

Андрей хотел, чтобы микрочип поступил во всеобщее применение до дня смерти родителей. Последних людей, которые не побоялись воспитать собственных детей.

И годовщина трагедии станет днем траура, когда весь мир будет плакать.

Инна Живетьева

Л-рей

— Псы пойдут впереди тебя, вынюхивая проклятых и ставя печать. Псова отметина продержится только одно новолунье, не успеешь снять — так никто и никогда не сможет, и Псы больше не почуют. Твоя судьба отныне — дорога, из города в город, новолунье за новолуньем.

Перед тобой откроются все ворота и границы. Ты больше не подданный короля, у тебя нет рода, и твое имя скоро забудут. Отныне ты — л-рей.

Конь ступил на осклизшие бревна моста, и сырой вечерний воздух прошили звуки охотничьих рогов.

Толстый барон выпихнул вперед дочь с караваем на расшитом полотенце. Хлеб неаппетитной грудой лежал на тарелке. Дева простужено шмыгала носом и кокетливо переступала сапогами, точно собиралась пуститься в пляс. Остальные встречающие слились в темную неподвижную массу. В свете множества факелов поблескивали алебарды стражи.

Л-рей спешился, передал поводья Крею и неторопливо пошел к барону. Звуки его шагов — единственное, что было сейчас слышно. Барон чуть дернул головой, словно хотел оглянуться, но не решился. Дочь снова пристукнула каблуками сапог; с приближением л-рея на ее лицо наползала забавная смесь разочарования и обиды.

Матвей почти перешел мост, когда за спиной послышались стук копыт и шаги — Крей сдвинулся с места и повел за собой лошадей. Л-рей встал перед бароном, не потрудившись поздороваться хотя бы кивком головы. Если толстяк желает сказать приветственную речь — его право.

Барон, в отличие от соседа, оказался умен. Матвей уже и не помнил название города, в котором они были в прошлое новолунье. Зато тамошний градоначальник не скоро забудет дерзкого мальчишку-л-рея. Сам виноват: незачем было нарушать традицию, еще бы карнавал в честь его приезда устроил!

— Сколько? — перебил Матвей барона.

Толстяк заморгал недоуменно.

— Сколько? — холодно повторил л-рей.

— Семь, — подсказал кто-то догадливый из-за спины барона.

Матвей на мгновение опустил ресницы.