Стивен Бакстер - Око времени

Было видно, что царь в отчаянии. Вероятно, он надеялся, что святыня каким-то образом переживет Разрыв, что это место, самое священное для него, обретет пощаду. Но этого не произошло. Он не нашел здесь ничего, кроме мертвого груза времени.

Бисеза шепнула Евмену:

– Скажите ему, что не всегда было так. Скажите ему, что девять столетий спустя, когда эти края стали частью Римской империи, когда официальной религией в империи стало христианство, здесь, в этом оазисе, все равно оставалась группа адептов, поклоняющихся Зевсу-Амону и даже самому Александру.

Евмен торжественно кивнул и негромко, размеренно поведал царю об этой вести из будущего. Царь что-то ответил ему, и Евмен вернулся к Бисезе.

– Он говорит, что даже богу не подвластна победа над временем, но память сроком в девятьсот лет порадовала бы любого.

Александр и сопровождавшие его лица пробыли в оазисе еще день. Отдохнули, нагрузили верблюдов бурдюками с водой и вернулись к побережью.

42

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ

Через неделю после возвращения в Вавилон Бисеза сообщила: она уверена в том, что Око Мардука отправит ее домой.

Это сообщение все встретили недоверчиво – даже ее ближайшие друзья. Она чувствовала: Абдыкадыр считает, что она выдает желаемое за действительное, что ее ощущения, связанные с Оком и с существами, стоящими за ним, могут быть лишь плодом воображения. Просто ей хочется в это верить – и все.

Александр задал ей простой вопрос:

– Почему – ты?

– Потому что я попросила, – так же просто ответила Бисеза.

Царь задумался, кивнул и позволил ей уйти.

Но невзирая на недоверие, ее друзья, британцы и македоняне – все верили в ее искренность и чем могли помогали ей в подготовке к отбытию. Все даже смирились с датой, которую она назначила. Она по-прежнему не могла ничем доказать свои предположения, она даже сама не была уверена в том, что интерпретирует свои догадки о сущности Ока правильно. Но все воспринимали ее всерьез, и это ей льстило, хотя некоторые все-таки немного посмеивались над тем, как глупо она будет выглядеть, если Око ничего для нее не сделает.

Приближался последний день. Бисеза сидела рядом с Джошем в святилище Мардука. Око мрачно и безмолвно висело в воздухе над ними. Они прижимались друг к другу. Сейчас они не испытывали страсти. Бывало, они сливались в любовном экстазе, не обращая внимания на холодный взор Ока, и даже тогда они не могли о нем забыть окончательно. Теперь они хотели только одного, только об одном они могли друг друга просить – об утешении.

Джош прошептал:

– Как ты думаешь, их хоть немного волнует то, что они натворили? Мир, разодранный на части, погибшие люди?

– Нет. О, возможно, они питают определенный научный интерес к таким эмоциям. Но не более того.

– Значит, они мельче меня. Если я вижу убитое животное, я способен переживать за него, я могу ощутить его боль.

– Верно, – спокойно отозвалась Бисеза. – Но, Джош, ты ни капельки не переживаешь за миллионы бактерий, погибающих в твоем кишечнике каждую секунду. Мы – не бактерии, мы сложные, независимые, разумные существа. А они настолько выше нас, что мы для них – почти ничто.

– Так с какой стати тогда они согласны отправить тебя домой?

– Не знаю. Наверное, это им просто забавно. – Джош сердито посмотрел на нее.

– Чего хотят они – это не имеет значения. Ты уверена в том, что этого хочешь ты, Бисеза? Допустим, ты действительно вернешься домой, но что, если ты окажешься не нужна Майре?

Она повернула голову и посмотрела на него. В сумраке, рассеиваемом масляными светильниками, его глаза казались огромными. Кожа у него была такая гладкая, такая юная.

– Это глупый вопрос.

– Вот как? Бисеза, кто ты такая? Кто такая она? После Разрыва мы все – составленные из кусочков создания, бредущие по разным мирам. Возможно, какой-то осколок тебя может возвратиться к какому-то осколку Майры...

Она не желала соглашаться с этим, в ее сердце вспыхнул протест, чувства, которые она питала к Майре и Джошу, вскипели.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь. – Он вздохнул.

– Ты не можешь вернуться назад, Бисеза. Из этого ничего не получится. Оставайся здесь. – Он схватил ее за руки. – Нам нужно строить дома, растить урожай, рожать детей. Останься здесь со мной, Бисеза, стань матерью моих детей. Этот мир – он больше не какая-то чужеродная безделушка. Это наш мир, наш дом.

Она вдруг смягчилась.

– О Джош! – Она притянула его к себе. – Милый Джош. Я хочу остаться, поверь мне, очень хочу. Но не могу. Дело не только в Майре. Это возможность, Джош. Шанс, которого они не предложили больше никому. Каковы бы ни были их намерения, я должна принять это предложение.

– Почему?

– Потому что я что-то смогу узнать. О том, почему все так вышло. О них. О том, что нам с этим всем можно будет сделать в будущем.

– А-а-а... – Джош печально улыбнулся. – Как я не догадался. Я мог бы поспорить с матерью о ее долге перед дочерью, но я не могу оспорить долг солдата.

– О Джош...

– Возьми меня с собой.

Она в изумлении отстранилась от него.

– Этого я от тебя не ожидала.

– Бисеза, ты для меня – все. Я не хочу оставаться здесь без тебя. Я хочу идти за тобой, куда бы ты ни пошла.

– Но я могу погибнуть, – тихо проговорила она.

– Если я умру рядом с тобой, я умру счастливым. Для чего еще жить?

– Джош, я не знаю, что сказать. Я все время делаю тебе больно.

– Нет, – нежно проговорил он. – Майра всегда здесь. Если не между нами, то рядом с тобой. Я это понимаю.

– И все равно меня никто никогда так не любил. Они снова обнялись и какое-то время молчали. Потом он сказал:

– Знаешь, у них нет имени.

– У кого?

– У зловещих разумов, которые все это придумали. Не Господь, не боги...

– Нет, – сказала она и закрыла глаза. Она чувствовала это даже сейчас, как ветер, дующий из старого, умирающего леса, сухого, шуршащего, наполненного увяданием и распадом. – Они не боги. Они из этой Вселенной. Они родились в ней, как и мы. Но они стары, они ужасно стары – мы даже не можем себе представить насколько.

– Они живут слишком долго.

– Наверное.

– Тогда мы их вот как назовем. – Он запрокинул голову, дерзко вздернул подбородок. – Первенцы. И пусть они сгниют в аду.

Чтобы отметить необычный уход Бисезы, Александр приказал устроить пышное торжество. Праздник продолжался три дня и три ночи. Устроили атлетические соревнования, конские скачки, танцы – и даже большую охоту в монгольском стиле. Рассказы об этой охоте произвели на Александра большое впечатление.

В последнюю ночь Бисеза и Джош были гостями на роскошном пиру во дворце у Александра. Сам царь оказал Бисезе честь и присутствовал на пиру, наряженный Амоном, своим богом-отцом. Шлепанцы, бараньи рога, лиловый плащ. Пир получился шумным, пьяным и грубоватым, как вечеринка в каком-нибудь заштатном клубе регбистов. К трем часам ночи бедолага Джош был уже пьян до бесчувствия, и слуги унесли его в одну из дворцовых опочивален.