Филип Фармер - Одиссея Грина

После непродолжительных экспериментов все трое научились контролировать скорость и направление своих перемещений; для этого все следовало делать очень осторожно и медленно. К счастью, труба была всего лишь двенадцати футов в диаметре, и они могли без особых усилий перелетать от одного края к другому. Если же кто-то зависал на середине и не мог достать до стены, другой мог оттолкнуться от одной стены и, столкнувшись с зависшим, вместе с ним долететь до противоположной.

— Мы можем только надеяться, что манна прекратит прибывать, — сказал Калл. — Кто бы мог подумать, что у нас манны будет больше, чем мы сможем съесть, или что у нас ее будет столько, что она задушит нас?

— Может, мы все же сможем прорыть путь наружу? — опять предложил Федор. — Мы можем задержать дыхание, пока не прорвемся. Даже если мы погибнем при этой попытке, все же это лучше, чем сидеть и ждать смерти от удушья.

— Ты что, не понимаешь? — возразил Калл. — Ну, допустим, мы прокопаем облако насквозь. И тогда — одно неосторожное движение, и ты вылетишь из трубы. И что потом? Мы повиснем в середине сферы радиусом в несколько тысяч миль.

Филлис передернуло, как от холода, хотя в трубе было жарко.

— Я бы не хотела летать в воздухе, — сказала она, — в таком положении я буду абсолютно беспомощной. Да я просто сойду с ума, когда земля будет далеко внизу подо мной. Я все время буду думать, будто я падаю. А я совершенно не хочу все время падать. Нет, я остаюсь здесь. По крайней мере, эта труба — что-то прочное, своего рода дом.

— Кажется, манна прекратила прибывать, — заметил Федор. — Может, это и хорошо, что мы не поддались панике и не начали прокапывать себе выход. Иногда полезно просто посидеть и подумать, а проблема тем временем решится сама собой.

— Ты прав, — согласился Калл. — По крайней мере, на этот раз. Манна остановилась.

Калл слизнул несколько хлопьев, затем набрал целую горсть манны и запихал ее себе в рот.

— Вы бы лучше поели, пока она не затвердела, — сказал он своим попутчикам. — Сейчас она прямо тает во рту: таким образом ваши организмы получат хоть немного влаги.

Он не сказал им, что это, может быть, последняя еда, которую они видят вообще, чтобы не вводить их в еще большую депрессию. Возможно, то оборудование, которое формировало облака из манны и саму манну, еще работало, но в любой момент оно могло остановиться. Ведь все остальное уже пошло к чертям.

Все последовали его примеру. Когда они проглотили несколько глотков белой манны, остальная уже потемнела и стала вязкой, как недоваренные макароны. Эту они уже не глотали, а разжевывали.

— Хотелось бы мне сейчас иметь какой-нибудь мешок, — сказал Калл. — Но просто хотеть бесполезно. Ну-ка, помогите мне собрать остатки в середине трубы. Мы сложим это по обе стороны, оставив посреди проход. Может, мы прихватим с собой и запасем еще из облака. Такой запас может здорово пригодиться.

Все они были очень слабы, но пища прибавила им сил. Они погрузили руки в манну, но тут же в нее погрузились и ноги. Наконец они выработали тактику: один собирал манну, а двое других, летая зигзагами от стены к стене, носили ее в центр. К счастью, влажные и клейкие хлопья легко прилипали к стенам.

Двое носильщиков делали довольно странные маневры: они то крутились около одной стены, то переворачивались вверх ногами, то летали вдоль трубы, пока не утыкались в манную стену.

Федор и Филлис трудились у одного конца, Калл — у другого. Через некоторое время манна начала пропускать в трубу свет и стало видно, что облако отделилось от них и планировало в другую сторону.

Калл был очень доволен этим и с удовольствием ощутил, как струя свежего воздуха овевает его потное тело. Это означало, что воздух внутри сферы еще существует, равно как и разница давлений.

Федор и Филлис, работая вместе, продвинулись дальше, чем Калл.

К тому же Калл остановился из-за того, что наткнулся на что-то твердое. Он осторожно счищал с предмета манну, пока не выяснил, что это такое. Это оказалась ветка каменного дерева с листьями, еще влажными от манны.

Он ничего не сказал другим о своей находке, и продолжил разгребать манну. Через некоторое время он наткнулся еще на одну ветку. Эта вторая была около двух футов длиной.

Решив, что эта находка заслуживает внимания, он позвал к себе остальных. Они начали оттаскивать в сторону манну, которую сгребал Калл, освобождая ему место для работы. Минут через пятнадцать Калл достиг конца трубы и понял, что произошло.

Капризом катастрофы в этом конце трубы застряло каменное дерево. Одну из его ветвей опутывал кусок телефонного провода.

Переведя дыхание, Калл пролез между ветками и расчистил проход к краю.

Через минуту он уже высунулся наружу и огляделся.

Поблизости двигалась большая масса манны. Это было уже не облако, а просто плотный комок. Ниже был виден еще один.

Он повернул голову, чтобы посмотреть туда, где, как он думал, находится верх. Над ним, не отставая от трубы, плыл огромный булыжник. Рядом с булыжником летело, вращаясь, тело женщины. Оно было сильно искалечено и все покрыто засохшей кровью.

Над телом и булыжником летели другие предметы. Огромный ком грязи. Каменный стол, у которого один конец был сломан, летел, медленно вращаясь. Над столом, так же вращаясь, летел каменный кубок. Несколько дальше стола и кубка летело еще одно каменное дерево, намного большее того, что столкнулось с трубой. Оно вращалось очень медленно, и на нем, уцепившись за ветки, сидел человек восточного типа, китаец или японец. Он увидел голову Калла, высунувшуюся из трубы, и его глаза изумленно расширились. Он закричал что-то на непонятном языке, размахивая руками. Затем дерево развернулось, и он скрылся за его стволом.

Калл подождал, пока человек появится в поле зрения, и опять закричал ему по-еврейски, добавив несколько слов по-английски. Человек что-то крикнул в ответ на языке, который Калл определил как китайский. Дерево опять повернулось и скрыло человека из вида. Когда Калл снова увидел его, тот сидел скрючившись, в напряженной позе. Калл крикнул ему, чтобы он не рисковал. Но китаец прыгнул как раз в тот момент, когда дерево снова начало увлекать его вверх. Очевидно, он рассчитал момент прыжка и теперь надеялся, что этот расчет верен. Вращаясь в воздухе, человек начал быстро приближаться к Каллу. Его руки были вытянуты, видимо, в надежде уцепиться за ветви дерева, торчащего из трубы.

Калл полез на четвереньках по одной из самых больших ветвей к стволу, а затем и вдоль по стволу. Наконец он достиг корней дерева и вытянулся вперед, насколько у него хватило отваги. Но как Калл ни старался, человек проплыл всего лишь в футе от его рук. Когда человек понял, что промахнулся, он истошно закричал. Так продолжая кричать, он и летел вниз. Внезапно крик прекратился. Калл посмотрел и увидел, что человек уткнулся головой в твердеющую манну, как-то умудрился перевернуться, но тут же погрузился в манну по колени. Он начал отчаянно дрыгать ногами и извиваться. Калл крикнул ему, чтобы он успокоился, что есть еще надежда, что можно прыгнуть еще раз.

Но человек вдруг расслабился и начал быстро исчезать в манне. В ужасе Калл смотрел на то место, где только что был, человек. Там еще раз Показались ноги. Барахтаясь, китаец оттолкнул большой кусок манны, который медленно поплыл в другую сторону. Все это очень расстроило Калла, хотя по сравнению с тем, чему он был свидетелем за последнее время, казалось, было лишь незначительным эпизодом.

Возможно, он был потрясен потому, что сам попытался вмешаться в это событие, сам попробовал повлиять хоть на что-то. На какое-то мгновение ужас этого человека стал его ужасом. Калл посмотрел себе под ноги и окаменел от страха. Под ним была бездна: он стоял на узеньком корешке над милями и милями пустоты.

С минуту он не мог заставить себя двинуться. Его сердце бешено стучало, он хрипло дышал. В костях своих он чувствовал холод смерти.

Затем, зная, что не может стоять так вечность, что нужно вернуться в трубу, он начал медленно сгибать колени. Когда он нагнулся настолько, что смог дотянуться до корня, он вцепился в него обеими руками и расслабил ноги. Тело выпрямилось, и он повис над пустотой, держась обеими руками за корень каменного дерева. Правда, повис он не вниз, как это могло быть раньше, а ровно в сторону — ведь теперь он не имел веса. Теперь он был в безопасности, но лишь до тех пор, пока не забудет делать все осторожно и медленно, заранее продумывая каждое движение.

«Каждое движение будет вызывать противодействие такой же величины, как и действие». Он даже прошептал это вслух, чтобы затвердить покрепче. Внизу, на поверхности, существовала гравитация, или центростремительная сила, которая сходила за нее. Там он действовал автоматически и уверенно. Теперь надо было привыкать к новым правилам.