Деймон Найт - Сумерки людей

— Посмотри… — сказал я.

Он рванулся прочь так поспешно, что и разглядеть ничего не успел, кроме приближавшегося к нему коричневого пятна.

Я бежал за ним, спотыкаясь и падая. В руке я держал фигурку, а вместе с ней и послание.

Дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Я стучал по ней, пока случайно не попал по кнопке. Когда дверь открылась, я ворвался в дом с криком: «Погоди!» — и вскоре очутился на извилистой лестнице, освещенной жемчужно-серым светом. Я бежал наугад и попал не в ту дверь — в подземную оранжерею, горячую и влажную в желтом свете, где длинные ряды буйной растительности нависали над проходом. В ярости я ринулся по проходу, опрокидывая горшки, пока не добрался до лифта в вестибюле.

Вскоре я вышел на третий этаж, оказавшись в лабиринте комнат для гостей — гулких и пустых комнат. Здесь я услышал голоса.

Последняя дверь была прозрачной витриной, и я не торопился открывать ее, приглядываясь и прислушиваясь. За ней находились мальчик и женщина, его мать или сестра, и еще одна женщина, постарше. Она сидела в массивном кресле и держала в руках щенка.

Когда я ворвался внутрь, наступило общее замешательство, душное, будто одеяло, сквозь которое не мог пробиться мой голос. Я почувствовал, что должен кричать.

— Все, что они говорят тебе, — ложь! — крикнул я. — Посмотри сюда — вот где правда! — Я держал фигурку прямо у него перед глазами, но мальчик не видел.

— Риша, иди вниз, — тихо промолвила молодая женщина. Он послушно повернулся, проворный, как хорек, но я успел загородить ему дорогу.

— Останься, — сказал я, тяжело дыша. — Только взгляни…

— Помни, Риша, разговаривать нельзя, — предупредила женщина.

Больше терпеть я не мог. Не знаю, куда делся мальчик, я потерял его из виду. С фигуркой в одной руке и посланием в другой я бросился на женщину. Я почти успел — почти добрался до нее, но жужжание в голове остановило меня за каких-то полшага. Оно нарастало — все громче и громче, как в конце света.

Второй приступ за последнюю неделю. Я чудовищно ослаб и поначалу не мог даже сдвинуться с места.

В доме царило безмолвие. Все ушли… После моего визита дом считался оскверненным. Они уже никогда не станут здесь жить. Ничего, отстроятся в другом месте.

В глазах у меня стоял туман. Некоторое время спустя я поднялся и оглядел комнату. Конечно, можно было разодрать обои, переломать мебель, набить коврами и постельным бельем подземную кладовку… Но не лежала у меня к этому душа. Я слишком устал. Тридцать лет… Тридцать лет назад они уступили мне все царства мира сего — а значит, и славу. Куда больше того, что может выносить человек тридцать лет.

В конце концов я наклонился и подобрал фигурку, а вместе с нею и послание. Жалкий был вид у него — будто у письма, которое выбросили непрочитанным.

Я горько вздохнул.

А затем разгладил бумажку и еще раз прочел последнюю часть.

ТЫ МОЖЕШЬ РАЗДЕЛИТЬ СО МНОЙ ВЕСЬ ЭТОТ МИР. ОНИ НЕ СМОГУТ ОСТАНОВИТЬ ТЕБЯ. ВОССТАНЬ — ВОЗЬМИ ОСТРОЕ И КОЛИ, ВОЗЬМИ ТЯЖЕЛОЕ И БЕЙ. ЭТО ВСЕ, ЧТО НУЖНО. ТЫ СТАНЕШЬ СВОБОДНЫМ — ЭТО МОЖЕТ СДЕЛАТЬ ЛЮБОЙ.

Любой. Кто-нибудь. Любой.

Ночь обмана[7]

Голые холмы мрачно нависли над городом. Был ранний вечер, и ветер вяло пробирался по обширным пустырям. Где-то во тьме застрекотал сверчок, за ним другой. По длинным извилистым улочкам стали загораться фонари, подобные тусклым колдовским огням. Они заливали декоративные фасады волшебным светом, наполняли пустые окна и пыльные безмолвные комнаты. Вывеска над лавкой раскачивалась взад-вперед, жалобно поскрипывая. По улице поплыла еле слышная музыка. Мужской смех ракетой взлетел вверх, радостный и громогласный.

На тротуар, крутя усыпанной блестками юбкой, выбежала женщина. Стройная фигурка в золотисто-кремовых одеяниях; бледность ее лица и золото волос в точности соответствовали наряду.

— Кен! — позвала она. — Сюда, Кен!

Вдали из-под аркады появился мужчина. Худощавый и гибкий, при ходьбе он раскачивался, как боксер.

— Лорна! Мы живы, а их нет! Ее смех так и заструился к нему:

— Конечно! Ведь это здорово! Размашистыми шагами он подошел к ней.

— А где Мюррей? И Луиза?

— Здесь!

— Здесь!

Перед их глазами тут же возник коренастый мужчина, смеющийся и румяный, а затем и женщина в переливающемся небесно-голубом платье. Они встретились в середине длинной улицы, мужчины обменялись рукопожатиями и похлопали друг друга по плечу, а женщины обнялись.

— Мы живы, а захватчиков нет!

— Они отчалили — обратно к Арктуру!

— Забыли про нас!

— Мы живы!

В фиолетовом свете их лица сияли торжеством — блестели глаза и сверкали зубы. Женщина по имени Луиза тряхнула темными волосами, а ноги ее заплясали под музыку.

— Вот здорово… не могу стоять на месте… я должна танцевать!

Она схватила за руки Мюррея и затянула его в искрометную польку — круг за крутом под музыку, а двое других хохотали и под конец завопили в один голос:

— Ох, Мюррей… Посмотрел бы ты на себя!

— Ни разу, — выдохнул коренастый, вытирая лицо пестрым платком, — ни разу в жизни я так не плясал!

Все вдруг умолкли; музыка утонула в безмолвии, и лишь неторопливый ветер одиноко бродил по улицам.

— Вперед! — воскликнул Мюррей. — В эту ночь мы должны веселиться — у нас есть куда пойти и есть чем заняться, друзья мои!

Огонь фонтаном хлестал из шпиля церкви, алые искры разносились по ветру. Каждый залитый светом карниз извивался, точно голубой червь. Римские свечи с шелестом поднимались над городом. В воздух взлетали ракеты — чтобы взорваться среди безмолвных звезд, падая и пропадая в небе.

— К сторожевой башне! — крикнула Лорна.

— Между прочим, и в винный погребок! — подхватил Мюррей. Смех полетел вдаль по тихому городку.

Они взобрались к лязгающему подъемнику внизу лестницы.

— Я был величайшим в мире ученым, — заявил Мюррей, глядя поверх крыш.

— А я — величайшей певицей, — сказала Лорна.

— А я — лучшим боксером.

— А я — самой дорогой шлюхой.

— И вот мы четверо… — начал Мюррей, и безмолвие окутало их. Окружавшая весь город пустыня была мрачна и безлюдна.

— За нас! — выкрикнула Луиза, поднимая бокал.

— За нас! — И они выпили, стоя высоко над крышами, а угрюмый ветер ворошил их волосы.

— Почему именно мы, четверо? — шепотом спросила Лорна у Кена. — Похоже…

— Мы старые друзья, — ответил он. — А кто еще? Можешь ты представить себе мир без старины Мюррея или Лу?

Она коснулась его волос.