Ольга Онойко - Доминирующая раса

Нелюбезный рритский посол Р’харта, помнится, поминал разумную плесень. Неужели не с потолка взял?

— И что?

— У них было искусство, — вздохнул Ценкович. — Вроде стихов. На основе электрических импульсов. Понимаете? У пней, состоящих из клеток-прокариотов, было свое искусство…

— И что случилось?

— Когда наши поняли, что ррит никак не выкурить, — сухо сказал шумер, — они снесли всю биосферу планеты. Всю вообще. Она и так слабенькая была, недавно зародившаяся. Астероидный пояс рядом случился, даже бомб тратить не пришлось… Там теперь ничего нет.

— Жалко, — сказала я. — Неужели никто не знал?

— Почему? — вскинулся Ценкович. — Знали. Но шла война. Лес рубят — щепки летят. Вы вспомнили про Магелланово облако, а я про Наиргу. У меня есть гипотеза, что многих рас просто не замечают. А многих долго не замечали и, в конце концов, уничтожили. И теперь уже никому нет до этого дела. А какое богатство впечатлений могло бы дать общение с принципиально иной расой!

— Впечатлений и от похожих рас полно, — мрачновато заметил Дитрих, запаливая новую сигарету. — Впечатлений и стрельбы…

— Alas! — печально согласился Ценкович. — Но, возможно, что с двумя альтернативными расами мы и сейчас находимся в превосходном симбиозе. Почти.

— Так вы признали нукт альтернативной расой? — с улыбкой уточнил Дитрих.

— Я допускаю возможность, скажем так.

— А вторая? — я опередила Дитриха.

Элия Наумович сложил пальцы домиком.

— Гипотетически, только гипотетически. Это квазициты.

— Что? — довольно глупо сказала я. — Но они неразумны!

— Мы пользуемся маленькими фрагментами их колоний. Вдобавок мутированными, — пояснил шумер. — А колония — это цельный организм. Если бы мне позволили провести исследования на Третьей Терре… но ведь не позволят. Потому остается только повторить: alas!

Это даже я понимаю: если паче чаяния обнаружится, что квазициты — разумная раса, то придется либо менять конвенцию, либо отказываться от нее. Никто не пойдет на то, чтобы лишиться биопластика. В принципе, можно представить, что нукт признают полноценной расой и откажутся от их эксплуатации. Фатальных последствий не будет. Но от пластика, даже если это действительно изуродованные фрагменты тел разумных существ, — от пластика не откажутся никогда.

По себе сужу.

До прибытия на Терру оставалась всего пара часов. «Акелла» уже вышел из мерцания, когда местер Ценкович подошел ко мне, взял за плечо и мягко отвел в сторону. В пустой коридор, ведущий к рубке. Одна из ламп погасла, и оттого свет здесь стоял какой-то замогильный.

— Яна, — сказал шумер, — во-первых, хочу уведомить, что мое приглашение остается в силе.

— Спасибо… — начала я.

— Но! — Элия Наумович поднял палец. — Вам не так легко будет на него откликнуться. Я в любом случае собирался послать вам вызов, но коли уж мы видим друг друга лично, отчего не воспользоваться ситуацией? Так вот, как вы смотрите на то, чтобы получить индикарту Седьмой Терры?

Я вытаращилась. Миграция на Урал была закрыта много лет назад, невзирая на более чем скромные цифры переписи. Стать семитерранином почти невозможно, если вас не приглашают родственники. Или правительство.

— С определенными ограничениями, увы, — каялся шумер, — поскольку вы в любом случае не переедете к нам на постоянное место жительства и не сдадите экзамен на знание языка. Совмещенное гражданство, только личное, не распространяющееся на детей и других родственников.

— Я очень польщена, — сказала я, немало опешив, — но зачем я вам нужна?

— Честно? — тонко улыбнулся местер Ценкович. — Совершенно не нужны. Но, во-первых, я обещал и сдержу слово, а во-вторых, у нас я легко могу устроить вам операцию.

— Какую операцию? — глупо спросила я, окончательно растерявшись.

Элия Наумович на меня умилился. Заулыбался. Огромные черные глаза заблестели, в чаще бороды впервые показались зубы: кривоватые, но хорошего оттенка.

— Запчасти, — сказал он. — Вам, к несчастью, выдали не полный комплект. Но это можно поправить. У нас отличные врачи. И вы будете хмурить бровки, морщить носик и подмигивать. Это здорово прибавит вам обаяния.

— Я думала, это делают только на Земле…

— Делают, — с легким пренебрежением сказал Ценкович. — Но там вас будут резать и зашивать, и продержат еще месяц на реабилитации — а вы знаете, сколько стоит день пребывания в более-менее приличной клинике. А мы не будем вас резать, — и он подмигнул с детским задором. — У нас другие методы. Мы немного пошаманим, и все вырастет само.

Я засмеялась.

— Так вот, — продолжал он уже совершенно серьезно. — Я не могу обещать, что это будет совсем даром, но накладно для вас не будет — обещаю.

— То есть как?

— Элементарно, — он пошевелил пальцами. — Вы служили в составе наших частей. Вы получите индикарту. Вы приходите на прием ко мне, я с вами работаю как психотерапевт, мы решаем ваши проблемы. И я пишу, что вам показана пластическая операция. По психологическим причинам. И вам ее делают как солдату Урала — бесплатно. Затраты — только на временное проживание там у нас.

Я стояла и моргала, не в состоянии поверить своим ушам.

— Элия Наумович! Зачем?

— Да прекратишь ты задавать глупые вопросы или нет? — напоказ рассердился вавилонский муж и начал сверкать глазами. — Зачем, зачем! Можешь ты поверить, что люди иногда делают добрые дела просто потому, что им это ничего не стоит? И вообще, — он развернулся, собираясь уходить, но еще глянул на меня через плечо, — одного человека ты своими «зачем» вогнала в хронический стресс. А это человек, имеющий значение для человечества, бестолковая ты девчонка! Три десятка лет! Инфантилизм прогрессирует!

Он зашагал по кают-компании, дальше к жилым помещениям, бурча под нос странноватые числовые выкладки по поводу возраста формирования личности в разные века человеческой истории. Вывод, к которому он пришел, я краем уха услышала, но ничего высоконаучного в нем не было.

«Куда катится мир?»

Ха!

Прелесть, что за старый хрен.

Хронический стресс, надо же. Инфантилизм. А то, что сорокалетний мужчина не может выговорить три обычнейших слова, — это не инфантилизм?

Или мне их говорить первой?

4

Волнения утихли. Война начала переходить в карательную — в пространствах Ареала чийенкее. Она могла затянуться надолго, потому что зачистить территории планет куда сложнее, чем космос. Но чийенки представляли много меньшую опасность, чем ррит когда-то. Можно было не сомневаться в победе.