Василий Сахаров - Правда людей

— Связь с ними есть?

— Да, через жену Наума.

— Кто они, полиция уже определила?

— Вряд ли, после налета всего несколько часов прошло, а трупы они не бросили.

— Вытащить Пастуха и его группу можно?

— Есть вариант, но нужны деньги и поддержка, чтобы машину быстро достать и документы надежные выправить, тогда справимся.

— А люди?

— Мы не одни, с нами местные, шесть человек, бойцы реальные, я докладывал.

— Ты за них отвечаешь?

— Отвечаю, — ни капли сомнения.

— Хорошо. Через час перезвоню. Отбой.

Камрады молчали, и это правильно. Ни к чему лишний треп, тем более что мне следовало принять решение. Хотя все было достаточно просто. Мы Пастуха и его подельников выручить не сможем, не успеем, но и бросать их стремно, перспективные мужчины, которые нам еще пригодятся. И как поступить? Придется снова, в очередной раз поклониться в ножки Леше Козырю, наверняка, у него на юге люди есть, которые могут моим помочь, и денежка наличкой на подкуп полицейских найдется. Да, так и поступлю. После чего переправим Пастуха с его людьми в Подмосковье, на нашу лесную базу, пусть там отсидятся, а дальше посмотрим, к чему их приставить. Главное, успеть, а то расшмаляют "робин гудов" и саге про благородных разбойников конец.

Было, я хотел убрать телефон, но новый вызов, на этот раз от Лопарева.

— Что-то случилось, Иван Иваныч? В Луховицах?

— Нет. У нас порядок, пока все по плану. Просто по одному из твоих старых номеров, еще московских, отзвонились.

— И кто меня ищет?

— Тормасова Елена.

"Кто это? — я не сразу понял, о ком идет речь, но вскоре память подсказала: — Это же та мать-одиночка, которой помог покойный Миша Токарев. Странно. Зачем она позвонила, и что она хочет?"

— Она говорила, зачем я ей понадобился?

— Нет. Сказала только, что Миша номер твоего телефона оставил и сказал, что по нему ей помогут.

— Скинь мне ее номер.

— Сейчас.

СМС прилетела моментально, и я позвонил Тормасовой.

— Алло, — услышал я приятный женский голос.

— Это Егор, — представился я. — Вы меня искали.

— Да.

— У вас проблемы?

— Да.

— В чем суть?

— Появился дальний родственник Миши Токарева, и теперь он претендует на жилплощадь. Каким-то образом этот человек договорился с полицейскими, и теперь угрожает мне и детям.

— Вы понимаете, что это незаконно?

— Понимаю.

— Так обратитесь в полицию, инстанцией повыше, а то, сдается мне, что это наглая разводка и попытка выбить с вас откуп.

— Я никому не доверяю… Миша сказал, только вам верить можно…

— Ладно. Кто именно к вам приходил?

— Какой-то лейтенант, судебный пристав и родственник Миши, зовут Анатолий, вроде бы. Насилу отбилась от них, перед самым носом дверь захлопнуть успела.

— Сегодня вечером к вам подъедет молодой человек. Поделитесь с ним своими бедами, и он вам поможет. Ничего не бойтесь и посылайте всех любителей дармовщинки подальше. Хорошо?

— Да.

"Мы в ответе за тех, кого приручили", — подумал я, отключил мобильник и обратился к Кашире:

— Сегодня в Москву поедешь. Дам тебе адресок, там женщина с детьми проживает, навестишь их и узнаешь, в чем проблема. Судя по всему, у нее хотят в наглую квартиру отжать или на бабки кинуть. Посмотри, кто там такой "умный", и доложись.

— Ясно.

Кашира кивнул, и одновременно с этим мы въехали во двор небольшого загородного особнячка. Судя по тому, что Жека Лом находился на крыльце, вор в законе был на месте, и мы с Серегой не медлили, прошли в дом и оказались в просторной гостиной.

— О-о-о, ребята! — Леша Козырь находился на диванчике, отдыхал, но при нашем появлении поднялся и улыбнулся: — Проходите-проходите.

Мы обменялись дежурными приветствиями, и я ожидал, что вор сразу же перейдет к делу, но он не торопился. Сначала попили чай, надо сказать, очень хороший, давно такого не попадалось. Затем под осуждающим взглядом Сереги, мы с Козырем покурили, он папироску, а я сигаретку. И только после этого начался серьезный разговор.

— Смутные времена нынче, парни, — с тоской сказал Козырь. — Раньше все было просто и понятно. Вор совершает преступления, а мент его ловит. Все по честному, а сейчас порядка нет. Порой, смотришь, вор-законник с тремя ходками к хозяину бизнесом занимается, считай, барыга, а полицейский ночами граждан плющит, рэкетом промышляет и наркотой торгует. Разве так должно быть?

— Нет, — я покачал головой.

— Вот то-то же, — Козырь закурил еще одну папироску, затянулся, и продолжил: — Как вспомню молодость свою, так и ностальгирую. Все четко и по понятиям. Подпольные цеха под евреями и армянами. Карманники в основе абхазы. Машины угоняли грузины. Фрукты под азербайджанцами, наркотики под азиатами, а русские везде. И никто никому дорогу не перебегал, конфликты решались спокойно, и вор-законник подумать не мог, чтобы кому-то протекцию оказать только потому, что тот его земляк.

Он снова пыхнул дымком, а я усмехнулся:

— Ты Козырь, человек, конечно, авторитетный и в жизни много чего повидал. Но тут я не согласен. Протекция была всегда и у всех, кроме русских. Это факт и басню про воровское братство мне рассказывать не надо. Про это пусть гопники на лавочках слушают, им пригодится, а мы люди из другого мира.

— Да, — вор кивнул, — вы нечто совершенно новое, или старое, как посмотреть. Страха нет, ломитесь напролом, и для вас нет никаких авторитетов. Однако в главном я не ошибся, раньше спокойней было.

— Это понятно. Но ты меня не ради воспоминаний позвал. Давай сразу к сути. Для нас что-то имеется?

— Угум, — он мотнул головой, помедлил, еще раз что-то обдумал, и начал: — Пару дней назад на одну из моих бригад наехали никому неизвестные быки из провинции, которые забили братве стрелку. В общем, обычное дело, в столицу постоянно кто-то приезжает, и базар у провинциалов один — хотим взять этот район под себя, а то вы не справляетесь. Мои ребятки говорят тупорезам, так, мол, и так, в этом районе Козырь получает, а им в ответ, на херу мы вертели вашего вора. Братва собралась и выехала на стрелу, поучить дурогонов уму-разуму, но на точке их ждала засада. Людей постреляли из автоматов, а тех, кто остался на воле, начал плющить ОМОН, словно по команде. Естественно, я стал пробивать, кто это, и выяснилось, что против меня братцы Пуховы.

— Депутат и криминальный авторитет?

— Они самые. Отец и дядя того ублюдка, которого ты в кафешке пристрелил.

— И ты не можешь их достать?

— Могу. Но мне не по чину, стопчут. А оборотку дать надо, иначе уважение потеряю. И не подумай, что я струсил, Егор. Мне не страшно. Однако за мной община, которая после моей смерти или отправки на зону, развалится, и потому нужно ваше вмешательство.