Макс Ливнев - Мустанг и Чика. Черновик.

— Твоя песня просто великолепна, легка для инструментов, — заявил Толик, когда мы оказались около музыкальной группы.

— А еще ее можно петь одним только голосом, — заявил в ответ я.

— Как это? — не поверили музыканты.

— Покажешь? — попросил я Наташу, с обожанием смотревшую на меня.

Мдя, с таким исполнением только по электричкам ходить и побираться. Пришлось поработать над голосом, над инструменталкой. По результатам моего кропотливого труда композиция звучала очень достойно. Толик одарил меня восхищенным взглядом.

— Ты чертовски талантлив, Пашка. Как насчет того, чтобы с нами работать?

— Сашку, брата своего, возьмешь, тогда подумаю, — схитрил я.

— Он еще не дотягивает. И у меня не богадельня, — высказался Толик.

— Но он — мой друг, а друзей я не предаю.

После репетиции направился в больницу, чтобы получить какую-нибудь информацию о завтрашних похоронах. Я знал, что кроме бывшей жены и дочери родных у него больше не было. Мать его относительно недавно схоронили. Не думал, что бывшая, предавшая его в руки милиции, захочет что-либо для него сделать. Выяснилось, что организуют похороны его друзья с автопарка. Утром к моргу приедет автобус. Можно будет поехать на нем, но на всякий случай узнал адрес дома, где жил Серега.

Уже темнело. Я заскочил в магазин и купил бутылку портвейна. Дома еще хранились запасы дядиных презентов. Нарезал сухой колбаски, сыра. Посидел, поминая потерянного друга. В одиночестве можно не стесняться слез.

Тишину квартиры прорезал дверной звонок. Я подскочил, как подстреленный заяц и выругался:

— Кого еще по мою душу нелегкая несет?

Хотел проигнорировать посетителей, но звонок не унимался. Жаль, но прикинуться отсутствующим не удастся. Свет на кухне горел. Пришлось топать в прихожку и спрашивать через дверь:

— Кто там?

— Открывай, Пашенька, сестра твоя приехала.

Опаньки, приехали! Деваться некуда. Надо открывать. Покопался в чикиной памяти. Всплыло имя Любовь. За открытой дверью ожидала целая делегация. Кроме сеструхи там обнаружился какой-то армянин и парочка совсем мелких детишек. Мальчик и девчонка от первого мужа, а армянин типа нового суженого. Все были обряжены в одинакового покроя дубленки, добротную обувь. Несчастный мужик пер огромные сумки и чемоданы. Хоть предупредили бы. А если бы я в Березовой Роще задержался?

— Мы прямо с аэропорта на такси сюда, — радостно сообщила Люба, раздеваясь, — Как получили твое письмо, сразу решили ехать. Не пропадать же тебе.

— Так я же в письме о другом написал. Нужно только твое согласие на мое опекунство дядей Колей, — ошарашенно промямлил я.

— Не нужен нам никакой дядя Коля. Он раньше с нами не знался, а теперь решил квартирку отхватить. Шиш ему, — вдруг вспылила женщина.

Ее красивое широкое лицо постоянно менялось в зависимости от одолевающих эмоций. Пышное тело и уверенный, даже наглый взгляд выдавали в ней работника торговли. Чика запомнил ее скромной, худенькой девушкой, вышедшей замуж за геолога и уехавшей вслед за ним много лет назад. А сестра продолжала командовать:

— Зайчики, вот ваш дядя Паша. Я вам о нем рассказывала, — щебетала она над детишками, — Давайте, знакомьтесь, родственнички.

— Таня, — первой осмелилась пискнуть малютка лет пяти.

— Сергей, — буркнул мальчуган видом покрупнее.

— Чистенько тут у тебя. Молодец, держишь жилье в порядке. А это что, квасишь? — она добралась до кухни и увидела початую бутылку.

— Квашу, — согласился я.

— Весь в батю. Тот тоже регулярно закидывал за кадык. Ну, ничего. Пойдешь в ПТУ, потом в армию. А там и женитьба приключится. Глупости из головы выветрятся. Вот, кстати, знакомься с моим новым мужем.

Муж вылез из туалета и направлялся к нам.

— Андроник, или по-простому Андрей, — отрекомендовался он, протянув руку для пожатия.

— Он тебе будет шурином, или деверем. Бес их разберет, — хохотнула Люба.

— А прежний муж куда подевался? — дерзко поинтересовался я.

— Мал еще такие вопросы взрослым задавать, — помрачнела лицом сестра, — Но тебе скажу. Ушел к другой бабе. Пошли, выпьем, что ли.

На кухне сестра поудивлялась моим запасам деликатесов.

— Хорошо живешь, братик. Такого дефицита и у нас редко встретишь, — завистливо высказалась она.

Я таинственно отмолчался. Предположил, что и сама догадается насчет дяди Коли. Подтвердилось, что она работала в гастрономе продавцом, как и ее муж, только на центральном рынке. Малышня еще дошколята. На сколько времени приехали, пока сами не знают. Будут разбираться в моей судьбе. Вот так вчетвером и будут разбираться.

— Как учишься, братик? Небось, одни двойки? — спросила она, сноровисто готовя яичницу с ветчиной своим домашним.

— Я вообще в школу не хожу. Учителям так спокойней. Чо напрягаться, если все равно ведь в ПТУ придется идти?

— Это непорядок. Учиться надо, — веско вякнул Андроник.

— Жизнь научит, — философски заметил я.

— Ты с дядей этим часто встречаешься? Скажешь ему, что я своего согласия ему не дам. Сама буду твоим опекуном, — высказалась она, наевшись, — И вообще, тебя надо откормить. Худющий, страсть господня! Смотреть страшно. Вот, смотри, какие деликатесы мы привезли. Такое и в вашей Москве не отыщешь.

Из объемистой сумки были вытащены и явлены свету советские ништяки в виде обязательной палки салями и нескольких копченых красных рыбин. Еще там хранился завернутый кусок копченой оленятины.

— Зачем, Люб, мне такие дорогие продукты, — расчувствовался я, — Спасибо тебе, конечно.

— Это не тебе, а нужным людям, — пояснила она, — В наше время без дефицита никуда не сунешься.

Мы еще посидели и потрепались на кухне за бутылочкой портвейна. Понемногу составился определенный портрет гостей. Люба до неприличия погружена в себя и своих детей. Все остальное в мире существовало лишь как приложение к этим интересам. За все время общения она так ни разу не спросила о здоровье своей матери. Ее армянин понемногу осмелел и стал поучать меня, как себя вести и как разговаривать с взрослыми. Дети начали беситься и везде лазать. В результате у меня возникло сильное желание самоустраниться, выпустив на гостей реального Чику.

Я отлучился с кухни в свою комнату, завел механический будильник на семь часов и лег на кровать. Расслабившись, легко снял контроль над телом, заставив Чику быстро его принять из-за некоторых физиологических проблем. Он вскочил и, пьяно покачиваясь, направился в туалет. По пути, заметив играющих на диване детей, а потом выпивающих на кухне неизвестного кавказского мужчину и смутно знакомую женщину, потрясенно воскликнул: