Фрэнк Херберт - Дюна

— Она тебе не говорила, как твой отец привлек к себе таких, как Дункан и Гурни?

Пол пожал плечами.

— Потом она сказала, что хороший правитель должен знать все языки своих подданных. Зуфир? — спросил Пол, — будет ли Арраки такой плохой, как она мне описала?

— Ничто не может быть слишком плохим. Возьми, например, этих изменников — Свободных. Могу только сказать тебе, что наши данные говорят, что их там немало, гораздо больше, чем считают. И они ненавидят Харконненов всем сердцем, не пропускай это мимо ушей, мой мальчик.

— Мой отец говорил мне о Салузе II, — сказал Пол. — Знаешь, Зуфир, это похоже на Арраку… возможно не так, но похоже.

— Мы о ней знаем мало, — сказал Хават.

— Свободные нам помогут?

— Возможно, — Хават встал. — Сегодня я улетаю на Арраку. А ты пока позаботься о себе сам, хотя бы ради меня, старика, который тебя так любит, ладно? И сиди только лицом к дверям. Не то, чтобы я считаю, что в этом замке существует опасность для тебя, просто у тебя должна появиться такая привычка.

— Значит, ты сегодня улетаешь?

— Да, а ты последуешь за мной завтра. Следующая встреча на земле нового мира. Держись всегда начеку и ты полностью будешь в безопасности. — Он потрепал Пола по плечу и пошел к двери.

— Зуфир!

Хават оглянулся.

— Не сиди спиной к двери, — сказал Пол.

Усмешка скользнула по лицу старика.

Пол пересел на место Хавата.

Дверь напротив распахнулась и в нее вошел неуверенной походкой полный человек, вооруженный до зубов.

— Итак, Гурни Хэллек, — сказал Пол. — Теперь ты оружейный мастер?

Хэллек захлопнул дверь ногой.

— А ты предпочел бы, чтобы я еще играл с тобой?

Он оглядел комнату, подмечая, что люди Хавата поработали здесь. Пол наблюдал за ним. Круглый, как шар, человек суетливо устраивался на стуле. Хэллек положил на стол свое оружие. Тут была и его рапира, кинжал и защитные ленты.

— Так для меня нет даже «доброго утра», — спросил он. — И какую колючку ты всадил в Хавата? Он промчался мимо меня как будто спешил на похороны своего старого врага.

Пол улыбнулся. Он больше всего любил этого толстяка, проказливый характер которого и его юмор не раз вызывали у нег усмешку. Хэллек снял с плеча музыкальный инструмент и принялся что-то наигрывать на нем.

— Если бы не нужно было поговорить… — пропел он.

Пол встал и прошелся по комнате.

— Ну, Гурии, ты что, пришел заниматься со мной музыкой А ведь пришло время подраться.

— Нет, нашим приятным дням пришел конец, — сказал Хэллек.

— А где Дункан Айдахо? — спросил Пол. — Разве он не собирается обучать меня сегодня обращению с оружием?

— Дункан со вторым отрядом направляется на Арраку. Все, что у тебя осталось, так это я.

— Может, ты тогда споешь мне балладу? Я хочу знать, как же надо это делать.

Гурни рассмеялся и начал петь.

— Неплохо для тебя, — сказал Пол. — Но если бы моя мать тебя слушала, она приказала бы прибить твои уши для украшения замка.

Гурни подергал себя за уши.

— Неважное украшение.

Пол взял со стола защитный пояс и надел его.

— Защищайся!

Глаза Хэллека сделались круглыми от насмешливого удивления.

— Как? И твоя нечестивая рука поднялась на меня? Берегись, юный отрок!

Хэллек взял рапиру и взмахнул ею в воздухе.

— Я — дьявол, жаждущий крови!

Пол взял другую рапиру и встал в позицию, выставив ногу вперед.

— Ну и болвана же ты послал мне отец в учителя фехтования, — нараспев произнес Пол, нажимая кнопку защитного поля и чувствуя его действие.

Хэллек наблюдал за его действиями и, когда тупое лезвие направилось к нему, он пропустил его мимо груди.

— Превосходно, — сказал он, — но ты раскрылся для скользящего удара из-под руки.

Опечаленный Пол отступил.

— Следовало бы проучить тебя за такую неосторожность.

Хэллек взял кинжал со стола.

— Вот с этой штуковиной не позволяй никому приближаться к тебе на расстояние вытянутой руки. Ты ведь учен и способный, но даже в шутку не позволяй этого.

— Я сегодня не в настроении.

— Настроении? — голос Хэллека выдал его бешенство. — При чем тут настроение? Ведь ты будешь драться по необходимости и настроение здесь ни при чем. Настроение необходимо только для любви, для борьбы оно не годится.

— Извини, Гурни!

— Твоего извинения недостаточно.

Хэллек активизировал поле и повел стремительную атаку. Кинжал был угрожающе направлен вниз, рапира вверх. Прыжок в сторону, потом вперед не застал Поля врасплох, но, отражая атаку, Полу пришлось отступить. Он почувствовал, как затреща ло его поле, когда соприкоснулись рапиры.

«Что это нашло на него? — подумал Пол. — Он ведь не притворяется». И Полу пришлось выхватить кинжал.

— Почувствовал в нем надобность? — усмехнулся Гурни.

— «Предательство, — подумал Пол. — Но только не Гурни». Они продолжали драться. Выпады и парирование, нападение и защита. Воздух в защитных полях становился все более спертым, но с каждым контактом запах озона становился все более сильным. Пол продолжал отступать, но старался приблизиться к столу.

Пол отпарировал удар вниз, увидя рапиру Хэллека над краем стола. Отскочив в сторону, он выбросил вверх руку с рапирой, а кинжал послал к шее Хэллека, остановив лезвие в дюйме от яремной жилы.

— Ты этого хотел, Гурни?

— Посмотри вниз, мальчуган.

Пол заметил, что лезвие рапиры Хэллека находилось против его паха.

— Нам бы следовало продолжить. — сказал Хэллек. — Но, когда тебя прижало, ты сразу научился драться. И сразу появилось настроение. — И Гурни усмехнулся волчьей улыбкой, дрожь пробежала по его багровому шраму. — А как ты на меня бросился, словно действительно хотел моей крови. — Хэллек отбросил кинжал. — Если бы ты дрался ниже свои возможностей, то мне пришлось бы оставить тебе метку в виде хорошенького шрама. Я не хочу, чтобы мой любимый ученик пал от первого же проклятого Харконнена.

Пол выключил поле и облокотился на угол стола, переводя дыхание.

— Я этого заслуживаю, Гурни. Но мой отец рассердился бы на тебя за это. А я не хочу, чтобы ты платил за мои ошибки.

— Наоборот, он наказал бы меня, если я не сделал бы из тебя первоклассного бойца.

Пол выпрямился и сунул кинжал в ножны.

— То, что мы здесь делали — не совсем игра, — сказал Хэллек.

Пол кивнул. Его удивляла несвойственная Хэллеку серьезность и напряженность. Он посмотрел на извивающийся шрам под его подбородком, вспомнил историю о том, каким образом он был оставлен скотиной Рабаном, одним из приближенных Харконнена. И Полу вдруг стало стыдно за то, что он мог хоть на мгновение усомниться в Хэллеке. Потом он подумал, что, получая этот шрам, Хэллек чувствовал боль — боль, возможно, не такую сильную, какая была внушена ему Преподобной Матерью. Он отбросил эти мысли.