Антон Дубинин - Узкие врата

В это время дяденька машинист внезапно пробудился к жизни: прочистил горло и как-то стеснительно сообщил из решетчатой дырочки под потолком:

— Граждане пассажиры, наш электропоезд… гр-рп-шш… пр-рибывает… гр-ррых… на конечную станц…

Тут то ли дяденька, то ли радио совсем сломались, и остался только неубедительный ропот с потолка. Да ладно. И без него понятно, что на станцию Полянск.

…Фил, как всегда, готов, уже под рюкзаком. Застегнутый на все пуговицы, стоит в проходе, презрительно смотрит — не на товарища даже, на схему железнодорожных путей, приклеенную на стене… В то время как Ал пытается разобраться, десятью руками одновременно подхватить куртку, рюкзак, пакет с недопитым кефиром… Стоит неподвижно, и черные, завязанные в хвост волосы его не отливают ничем. Ни каштановым (как у Рика), ни серебристым… Просто черные.

Елки, елки, елки замелькали все медленней и медленней, перемежаясь домами, кривыми палисадниками, какой-то невысокой бетонной стеной… Господи, помоги нам, пожалуйста. Почему такая боль?..

…Алан Эрих, по отчиму — Алан Альфред, в своей восемнадцатилетней жизни сильно любил только одного человека. Своего брата.

Раньше еще любил матушку, но это само собой кончилось в тот день, когда она заглянула к нему в комнату, побледнела… и закрыла дверь с той стороны. Даже не то что бы он перестал ее именно любить — нет, просто он не мог больше ей верить, а все остальное без этого, оказывается, немногого стоит. Но зато в тот же самый день, когда у него внутри что-то щелкнуло и сломалось навсегда, из зла получилось и добро — у Алана появился брат.

То есть брат, конечно, был и раньше — всегда был, потому что старший; но этот факт долгие годы оставался совсем незамеченным, никак не влияя на Алову жизнь, потому что ему было всего десять лет, когда Рик ушел из дома.

У мамы тогда был уже третий муж — не Аланов отец, а как раз Альф, Виктор Альфред, человек очень богатый и добропорядочный, обеспечивший бедной брошенной даме Маргарите Эрике вполне безбедное существование. Еще бы — четырехкомнатная квартира в центре столицы, отличная машина, которую он иногда давал жене попользоваться, персидская очень дорогая кошка и краска для волос по сорок марок за тюбик!.. Даже наличие у возлюбленной двоих детей не остановило этого честного человека — женился и согласился усыновить обоих, притом что по характеру пасынки были не сахар, особенно старший — наверное, это такой возраст трудный, тринадцать лет…

Алан был тихий, маленький и светлый, как мать, а вот в Рике, похоже, вовсю проявлялась кровь папаши, самого первого Маргаритиного мужа, того, который теперь тихо спивался где-то на окраине, изгнанный из дома за полную неспособность обеспечивать семью… Вторая попытка замужества, плодом коей был Алан, оказалась несколько удачнее — только продержалась недолго, и ныне этот подлец и негодяй Эрих иногда посылал денег на содержание сына от своих щедрот, прямо-таки вырывая кусок хлеба изо рта новой своей жены и двоих детей… Да еще — открытки отпрыску на день рождения. Когда Алан был маленький, в эту знаменательную дату ему от отца достался красный игрушечный самокат. Прослужил он долго и был бы бережно храним и по сей день — да вот кто-то из девчонок, кажется, Изабелла, пару лет назад оторвал ему колеса. Такие маленькие детишки, а до чего же сильные. На гадости всегда сил хватает…

Итак, Альф был последним ценным матушкиным приобретением, и терять его она ни за что не собиралась. Альфу нельзя было перечить, а любить его надлежало, как Святого Франциска — благодарным ученикам. Рик продержался ровно полгода, после чего ушел из дома, хлопнув дверью, захватив с собою сумку с учебниками и личную карту; ушел он в неизвестном направлении, как потом оказалось — к своему родному отцу в его монашескую квартирку на окраине, и имя его в доме более не произносилось. Алан быстро понял, что дело обстоит именно так — ему хватило пары огненных материнских взглядов, благо мальчик понятливый; в десять лет он не был к брату, сопернику в материнской любви, особенно привязан и особой скорби не испытывал. Кроме того, у него теперь появилась совсем своя, собственная комната!..

А через полтора года родилась первая из девчонок — Изабелла. Вторая, Маргарита, появилась на свет еще двумя годами позже, но по противности даже превосходила свою сестру. Когда Алана заставляли с малышками сидеть, он подолгу размышлял над вопросом, какая же из них вреднее — и так и не мог однозначно определиться. Старшая была поумней и придумывала всякие гадости; зато младшая умела громче орать. Кроме того, обе они были вылитый Альф — курносенькие, широколицые, с коричневыми кудряшками… Прибавьте только седины в волосы, метра полтора роста и небольшое плотное брюшко — и получится точный портрет отца.

…Сам же Алан был светлый, чуть конопатый, щуплый для своих лет — и глаза матушкины, ореховые… Вот что у них с Риком было общее — так это глаза. Единственное, по чему в них можно было признать братьев — в спортивного сложения черноволосом красавце и тихом заморыше, у которого даже брови были светлые — русые короткие черточки…

Тихость характера и помогла Алану так долго продержаться в этом доме. Любовь к матушке — да тихость характера: ничего ему, в общем-то, не было надо, дали бы маленькую комнатку с закрывающейся изнутри дверью, да пару часов тишины, чтобы можно было спокойно читать… и писать. Писал он по большей части стихи — но иногда и короткие истории, чаще всего про вещи яркие и отважные, чего нельзя было бы ожидать при такой скромной внешности и забитом характере. Пожалуй, покажи он свои творения кому из друзей — засмеялись бы; он и не показывал, никогда не задаваясь мыслью, хороши его стихи или нет. Птица поет, кошка мяучит, дождь льет, и все это делают, как умеют. Вот и он, Алан, пишет как умеет, а что с этим будет дальше — это уже не его дело. Лишь бы не очень дергали…

Но вечно такое умилительное состояние вещей продлиться не могло. Оно и не продлилось — на шестой год совместной жизни с отчимом все старания сохранить мир в семье все-таки в очередной раз пошли насмарку.

…Куда-то Альф с мамой собрались вечером — кажется, в театр, но не исключено, что и в гости. Отец двух дочерей любил вывозить в свет красавицу жену (а Маргарита в самом деле была красавицей в свои сорок с небольшим, те черты, которые немного смешили в Алане, в ее лице проявились куда более изысканно — а кроме того, эти прекрасные, слегка подкрашенные золотистым светлые волосы, в которых не разглядишь ни ниточки седины…) Так вот, Виктор с женою отправились «в свет», а сын остался смотреть за детьми.